Владимир Колычев - Не жди меня, мама, хорошего сына

— Кто угнал у тебя машину? — жестко и бескомпромиссно спросил Комов.

— Никто, — четко сказал парень.

— Кто сбил женщину?

— Я.

— И как это произошло?

— Как произошло? Просто и быстро. Ехал домой к родителям, из Москвы, очень спешил, на перекрестке светофор, загорелся желтый, думал, проскочу, а не получилось. Ей бы постоять чуть-чуть, а она поперлась. Голова опущена, взгляд по зебре тащится, ну ей-бо, как та корова!.. Извините, товарищ… не знаю, как вас по званию…

— Гражданин начальник, — с хмурым видом подсказал Федот.

Балабакин признал свою вину — будет составлен протокол допроса, затем представление на возбуждение уголовного дела, чуть позже следователь предъявит обвинение. И все это время парень проведет в изоляторе временного содержания…

— Гражданин начальник?! Я что, уже арестован? — сконфузился Сеня.

— Почти, — не стал разубеждать его Комов.

— Но так нельзя. Ведь я не виноват, я ехал на желтый свет! Ну, не проскочил! Ну, не повезло!..

— Повезло. Еще как повезло — прямо на гражданку Вихареву… Это уголовная ответственность, Балабакин. Это три-четыре года лишения свободы… По зебре, говоришь, взгляд тащился…

— Да, по зебре, по пешеходной. Метафора, иносказание. Ваша теща под ноги не смотрела…

— Зачем ей под ноги смотреть? Она в сторону смотрела, откуда машина твоя появилась. Не успела она в сторону отскочить, извини…

— Да ладно! — безалаберно махнул рукой Балабакин.

— Что? — охлаждающе глянул на него Комов.

— Э-э, понимаю, это я должен извиняться…

— Поздно извиняться.

— Э-э, товарищ… гражданин начальник… Ну, может, как-то вопрос этот решим. С деньгами у меня сейчас туговато, проект не пошел, долгов много, кредиторы донимают, все такое прочее… — снова затараторил Балабакин.

— Мне до твоих денег дела нет, — внушительно сказал Комов. — И если думаешь про взятку, забудь. Не стоит усугублять вину…

— А что можно сделать? — умоляюще смотрел на него Сеня.

— Ничего. Будешь отвечать по всей строгости закона…

Не нравился Федоту этот парень, очень не нравился. Надо бы с ним еще поработать… Он вызвал конвой и отправил его в камеру.

Уголовника в каталажке не было. Сеня спросил, где он.

— Увели, — ответил рэпер.

Звали его Миша. Неплохой парень, если разобраться, только слишком крученый.

— Оцилопы на пинках увели.

— Кто?

— Ну ты нибумбук! — удивленно посмотрел на Сеню очкарик. — Оцилопы — это ж сцуки палиццаи!

— Да ты не висни, не надо. Оцилопы — это менты… — пояснил Миша. — Не вписался пацан в поворот…

— Я тоже не вписался, — уныло кивнул Балабакин.

— Чего?

— Да так… Слушай, а ты реально рэп слушаешь?

— Рэп не слушают, рэп читают… Ямбы не в почете, хип-хоп на взлете, я реальный пацан, качу телегу, по кругу, йо!.. Ну, телега — это речитатив, по ходу…

— Нибацца! Уппей себя абстену! — подленько хихикнул очкарик.

— Закрой варежку, очкур! — огрызнулся рэпер.

— Да не забивайся ты на него, — одернул его Сеня. — Поверь, он того не стоит… Ты мне скажи, у тебя бабосы есть?

— Бабосы схавали барбосы! Я на мели, чувак… А что такое? — в ожидании подвоха, но заинтригованно спросил Миша.

— Да вариант один есть. Ты телеги катишь, а я музыку пишу.

— Не понял.

— Композитор я.

— Да ты че! В реале?

— А я похож на клоуна, чтобы шутить?.. Мои песни на «Европе» крутятся…

— Да ну! Какие?

— Да такие…

Балабакин напел пару композиций, от чего Миша благоговейно захмелел.

— Рулез! А не гонишь?

Сеня не врал. Он действительно сочинял музыку и тексты к ней. Четыреста восемьдесят восемь композиций. Правда, востребованными из них оказалось только семнадцать, четыре из которых смело можно было назвать хитами. Больших денег на них не заработал, но «респект» и «уважуху» приобрел. Со временем у него появились богатые заказчики, но вдохновение вдруг ухнуло в яму творческой пустоты. Песни он кропал десятками, но ни одна из них не была озвучена. Словом, полный отстой… Но совсем недавно Сеню окрылило, и он создал настоящий шлягер, обреченный, по его мнению, обретаться на верхних строчках российских чартов. Муза пришла к нему в момент наивысшего отчаяния, когда, казалось, мир обрушился в тартарары. Может, потому ее поцелуй был таким горячим и проникновенным…

— Да нет, брат… Я не вру. Правда это… Можешь не сомневаться…

Сеня давно уже заметил за собой одну странность. Он не волновался, когда говорил правду, но мог при этом говорить сбивчиво, даже косноязычно. А когда он врал, душа наполнялась смутой, но слова из груди выскакивали бойко, одно за другим, и язык чеканил звуки на редкость внятно, идиомы и метафоры вкручивались в текст без мозговых усилий.

— Ну, может, и не вправляешь. Но это же попса, — заметил Миша.

— Без попсовых прошивок твой рэп — труха.

— Ну да, телегу смазывать надо… Может, намурлыкаешь, я послушаю.

— Послушаешь. И запомнишь. А рулада мировая, отвечаю. Абсолютный хит.

— Да ладно, хит… И сколько ты просишь?

— Много. Пятьдесят тысяч евро.

Миша потрясенно посмотрел на очкарика.

— У тебя йаду нету?

— Есть. Пятьдесят тысяч за каплю.

— Стебаетесь?

— Он — да, я — нет, — лаконично сказал Сеня.

— Откуда столько бабосов?

Балабакин пожал плечами. Его дело предложить…

— Не, я такую мазу…

Рэпер не договорил. К решетке подошел прапорщик из дежурной части.

— Балабакин!

И снова Сеню повели на второй этаж, в отдел уголовного розыска. Все тот же кабинет начальника, но в этот раз его занимал другой офицер, такой же внушительно-могучий, как первый, но не в штатском, а в форме; ухоженный, начищенный, наглаженный, с большими звездами на погонах.

— Ну, и чего робеешь, парень? — усмехнулся он, рукой показал на стул за приставным столом.

Взгляд у него добродушный, но въедливо-тяжелый. На какой-то миг Сеня вдруг ощутил себя овощем, который посадили в кадушку, посолили, накрыли крышкой с каменным гнетом… «Как бы сок не пустить…»

— Подполковник Круча. Начальник ОВД «Битово».

Балабакину и вовсе стало не по себе. Что ж он такое совершил, если сам начальник отдела внутренних дел за него взялся?..

— Рассказывай.

Голос у подполковника густой. Баритон, стремящийся к нижним, басовым нотам; звучание мягкое, укачивающее.

— Что рассказывать? — подавленно спросил Сеня.

— Как женщину сбил, расскажи.

— А-а, это…

— У тебя еще что есть рассказать?

— Да нет, нормально все, никаких эксцессов, все, как говорится, шито-крыто! — стараясь скрыть свой испуг, отбарабанил задержанный.

— Шито-крыто, говоришь… А женщину зачем сбил?

— Торопился очень. Красный свет прозевал.

— Куда торопился?

— К девушке, конечно… Если бы вы знали, какая у меня девушка здесь, в Битове, вы бы меня поняли и простили…