Татьяна Гармаш-Роффе - Шантаж от Версаче

– Спасибо, что просветил. Рассказывай свою странную историю. Только, предупреждаю, я вряд ли могу быть советчиком по части женской психологии.

– Во-первых, ты русский. И как русскому человеку тебе легче понять…

– Ты мне напоминаешь одну мою знакомую, – бесцеремонно перебил Кис, – она вечно приходит ко мне и спрашивает совета: скажи мне, Леша, как мужчина… А что я могу сказать как мужчина? Мужчины все разные! Одному надо сразу дать, чтобы его зацепить, а другого надо поводить за яйца (Кис вставил французское слово, которому его научил Реми: слово звучало как родное – «куй») как следует, потомить, чтобы дело выгорело…

– Ты – русский, – упрямо повторил Реми, не улыбнувшись шутке, – и ты знаешь то, чего не знаю я. И во-вторых, ты детектив.

– Ты, кажется, тоже?

– Ты русский детектив!

– Ладно, – сдался Кис, – чего торговаться, валяй.

Реми рассказывал, тщательно припоминая детали. Алексей не перебивал, только один раз спросил, не хочет ли Реми водки. Реми не хотел.

– Подобная история сама по себе у меня никаких сомнений не вызывает: убила, защищаясь, – итожил он. – Она могла приключиться где угодно, в любой стране. Но что-то в ней меня напрягает, что-то в ней звенит…

– В истории или в девушке?

– Не знаю, – признался Реми.

– Девушка фальшивит?

– Нет, в том-то и дело, что нет. Она очень естественна, непосредственна, ей хочется верить… И верится. Но не веришь глазам своим. От нее веет нетронутой чистотой, добротой, наивностью… Что часто встречается – ты согласен со мной? – у милых, но недалеких людей. Но она при этом умна! Слышал бы ты, сколько тонкости в суждениях, какая глубина!.. Может, это у вас в России существуют такие редкие экземпляры? Кто вас, русских, знает, у вас все как-то по-другому происходит. Во Франции о русских ходят легенды, все разные и все преувеличенные… Что бы ты подумал на моем месте?

– Я такие вещи, мой друг Реми, не думаю, а чувствую. И поскольку я почувствовать за тебя не могу, то не знаю, что тебе и сказать. Наивные девушки и у нас перевелись, особенно за последние годы…

– И в то же время она как-то странно равнодушна к совершенному ею убийству. Человек, убивающий впервые в жизни, обычно подавлен… А уж тем более такой юный и неопытный, как она… Что-то тут не вяжется! Может, она сумасшедшая? Душевнобольная? Не ведает, что творит?.. Нет, нет, не похоже.

– Ну, давай попробуем мозгами раскинуть. Так что насчет водки?

– Уговорил, снимем стресс. Только мне с тоником.

– Добро с тобой только переводить, с французом. В прошлый раз ведь чистую пил?

– Поэтому сегодня и прошу с тоником…

Кис убрал кипу газет и журналов со стола, аккуратно сложил какие-то вырезки в папочку, пристроил все это на широком подоконнике, ворча, что этим хозяйством обычно Ванька занимается, а вот, подлец, уже вторую неделю как пропадает; смахнул со стола обрезки бумаги и поставил стопку для себя и стакан для Реми. Принес с кухни запотевшую бутылку водки из морозильника, пузатую пластиковую бутыль тоника, в двух тарелках устроил закуску вперемешку – горсть чипсов соседствовала с соленым огурцом, нарезанным на толстые кружки, сыр притулился возле копченой колбасы, – и, жестом пригласив Реми к столу, Кис заговорил:

– Значит, как я понимаю, основной вопрос в том, врет девушка или не врет, правильно?

– А второй – если не врет, то тогда во что мы с ней влипли.

– Погоди, до второго вопроса еще дойти надо… Значит, врет или не врет. Ты, с одной стороны, ей веришь, но что-то тебя смущает?

– Да в том-то и дело, что верю… Да и зачем ей было меня обманывать? Никакого смысла! У нее действительно беда, она убила – или считает, что убила, – какого-то мужика и просит помочь замести следы. Зачем меня водить за нос?

– Может, она просто мифоманка? У мифоманок часто бывает повышенно-честное выражение лица…

– У нее не повышенно-честное! У нее доверчивое, открытое, искреннее!

– Ты часом не влюбился? – осведомился Кис.

Реми промолчал.

– Ну-ну. Как я понимаю, сомнения у тебя по поводу доверчивой и искренней начались именно в квартире? Сбежавший труп, мытые чашки, чистая ваза, нетронутый кружочек в пыли – да? В показаниях не уверена, куда упал да как упал, где чего стояло – так? Значит, тогда сформулируем вопрос таким образом: могла ли она привести тебя не в ту квартиру? И если да, то зачем?

– Не имею представления…

– Допустим, испугалась, что ты слишком сильно впутываешься в это дело, слишком конкретно… Это в ее планы не входило. Она тебя не знает, не доверяет до конца. И с ходу ведет тебя не туда, где совершилось убийство. Как тебе такой расклад?

– Туго. Я предложил ей конкретную помощь: ладно, отпечатки – могла бы и сама справиться, но я предложил ей вынести труп! Если она пришла ко мне – значит, больше не к кому было. И если она уклонилась от моей помощи – то как же она будет выкручиваться? Я ведь ей объяснил: тело не поднять в одиночку, тем более мертвое. Она должна была воспользоваться такой возможностью! Поверь мне, она умирала от страха в этой квартире! Нет, квартира та.

– Примем за рабочую версию. Значит, квартира – та, но трупа нет. И следов нет. Кто-то пришел после нее? Вынес труп, замел следы? Или труп – не труп, а прочухался и куда-то смылся? Может, в больницу потопал? Или «Скорую» вызвал?

– Она пульс пощупала, сердце послушала, даже веко подняла! Говорит – был мертв.

– Что она в этом понимает? Нагляделась, как это в кино делают! Она же не медик! Тоже мне, пульс пощупала! Надо уметь прослушивать пульс!

– Ты считаешь?.. Почему бы и нет… Она могла ошибиться! А мужик был просто без сознания!

– В таком случае вы сильно рискнули, пойдя в эту квартиру. Хозяин скорее всего уже на ногах: посудку прибрал… На вазе, говоришь, следов нет?

– Ни крови, ни вмятины.

– Слушай, друг мой Реми, не могла она насмерть угробить мужика, не помяв бок у вазы! Я знаю эти китайские вазы с медной проволочкой в керамике – они не бьются, а продавливаются! Не могла она не помять бок! Она тебе как сказала, крови было много?

– Нет, мало. Но она, кажется, ничего толком не помнит с перепугу. Кстати, я выковырял грязь из паркетных щелей в том месте, где он, по ее словам, упал. Можешь сделать анализ на кровь?

– Давай.

Реми протянул приятелю целлофановый пакетик, и Кис исчез в своем «офисе» на несколько минут.

– Ничего, – вернулся он. – Нет крови.

– Ну да, если было немного, запеклась в волосах…

– Короче, – заключил Кис, – не ломай себе голову. К счастью, эта твоя Ксюша никого не убила… Этот козел вонючий очухался. Девчонку насиловать, сволота! Они тут у нас совсем… – Кис поискал адекватное матерное ругательство на английском, успешно нашел и продолжил: – Им дензнаки карман жгут, чувствуют себя хозяевами всего и всех! В общем, так: если у нее возникнут неприятности с этим гадом, то скажи ей, чтобы обращалась ко мне.