Татьяна Полякова - Держи меня крепче

– И не мечтай. Единственное, что ты можешь, это грозить мне в полном бессилии. А знаешь, я бы на тебе женился. Ага. Жаль, у тебя нет дочки подходящего возраста. – Он весело засмеялся, глядя на меня, потом покачал головой.

– Пожалуй, нам пора прощаться, – сказала я. – Терпение у меня на исходе, как бы до рукоприкладства не дошло. Потом жаловаться побежишь… Я тебя, мразь, все равно достану, – сорвалась я, хоть и знала: лучшее, что могу сейчас сделать, это встать и уйти. – Можешь быть уверен, я с тебя глаз не спущу. Ты сядешь, даже если мне придется угробить на это несколько лет своей жизни.

– Еще одна дурацкая угроза, – хохотнул он. – Да кто тебе позволит? Единственное, что ты можешь, распустить язык. Ну и что? Плевать я хотел на сплетни. Да и кто тебе поверит? А знаешь, что я сделаю? Уеду в другой город и женюсь на какой-нибудь училке. Я даже прикидываться не стану, зачем? Да они сами начнут мне своих дочурок в постель подкладывать, чтоб только жрать досыта. Все это быдло…

Я вздохнула, поднялась и заехала ему в нос, изо всей силы. Он дернулся и затих, потом схватил салфетку и приложил к разбитому носу, запрокинув голову.

– Найди себе нору поглубже, – посоветовала я, взяв сумку. – Только я и там тебя достану.

– Что ты из себя корчишь, подстилка бандитская? – прошипел он. – В праведницы лезешь? Твой Дед обыкновенная сволочь, а твой Лукьянов? Мразь, просто мразь, а ты ему ноги лизала. А теперь…

Дослушивать, что теперь, я не стала, пошла по проходу, досадуя, что так легко позволила вывести себя из терпения. На душе было пакостно, я зашла в туалет и долго мыла руки, а потом разревелась. Наверное, все-таки от бессилия, а еще… еще оттого, что в словах Корзухина была правда, которая мне, по понятной причине, не нравилась. Грехов на мне, как блох на собаке, а туда же… Грехи грехам рознь…. Это я себя утешаю, что ли? Мол, мои грехи так себе, а за его в тюрьму надо? За его грехи Корзухина следовало бы в дерьме утопить, а не в тюрьму сажать. Но коли утопить нет возможности, значит, он сядет. Я вытерла лицо, посмотрела на себя в зеркало и подмигнула.

Я поехала на работу, хотя могла бы туда не возвращаться. Теплилась надежда, что смогу поговорить с Дедом. Оказалось, он уже ушел. Я бестолково металась по своему кабинету, то садилась за стол, то вскакивала. Вряд ли я способна повлиять на решение Деда. Как ни скверно сознавать, посадить Корзухина в тюрьму весьма проблематично. У меня на него ничего нет. Пока нет. А если Дед решит, что копаться далее в этом деле не стоит, то выполнить свое намерение мне будет вдвойне тяжело. К расследованию ни меня, ни дорогого друга Вешнякова близко не подпустят. Однако, несмотря на это, я была полна решимости обещанное Корзухину выполнить. Правда, пока с трудом представляла как. Оттого и злилась.

В самый разгар моих мытарств пришло сообщение. Я его прочитала и поначалу ничего не поняла. «Жду внизу, возле архива». Номер скрыт. Я вновь прочитала сообщение, потом присвистнула. Он что, спятил? Как он вошел сюда, а главное, зачем? Зачем, более-менее понятно. Лукьянов утверждал, что его очень волнует моя безопасность, Грузнев мертв, и он, как видно, решил, что необходимо кое-что обсудить. И не нашел места лучше нашей конторы.

Я покачала головой. Все-таки он умеет удивить. В этом здании Лукьянов бывал не раз и хорошо осведомлен о том, как сюда войти, а так же выйти отсюда. Надеюсь, он знает, что делает. Пожалуй, не такая дурацкая идея, как кажется. Более безопасного места для встречи не придумаешь. «Хорошо, что в кабинет не явился», – с усмешкой подумала я. А что, и это бы меня не удивило, учитывая его способности, а главное, нахальство. Что ж, послушаем, что он скажет.

Я шла пустынным коридором, возле лифта еще теплилась жизнь, последние задержавшиеся торопились покинуть здание. Вместе с ними я спустилась вниз, охранник возле входной двери позевывал, глядя по сторонам. Здесь еще было довольно многолюдно, из-за дверей кабинетов слышались голоса, я свернула в боковой коридор и почти сразу погрузилась в тишину. Еще один поворот, и я оказалась в другом крыле здания. В хитросплетении здешних коридоров немудрено заблудиться.

Через пять минут я очутилась возле двери архива, коридор был пуст. На всякий случай я толкнула дверь – заперто. Огляделась, прикидывая, где здесь можно укрыться, дошла до конца коридора. Туалет. Ну, конечно. Распахнула дверь, огляделась, прошла к первой кабинке, открыла дверь пинком, никого. Повернулась и вздрогнула от неожиданности. За моей спиной стоял Албанец.

– Господи, как все просто, – усмехнулся он. – А я-то думал, придется попотеть.

Он отступил на шаг. Достал нож из кармана, лезвие выдвинулось с легким щелчком, блеснув в свете лампы над головой. Я сочла момент подходящим: ударить его коленом в пах и бежать, крики мои вряд ли услышат, но если повезет, я успею набрать номер Тимура. Стрелять этот тип не рискнет. От удара он ловко увернулся, а я схлопотала по шее. Не очень больно, но драгоценные минуты были потеряны. Он схватил меня за шиворот и ударил лицом в стену. Все поплыло перед глазами. Албанец быстро обыскал меня, забрал телефон, сунул его в карман. Потом развернул меня к себе, в правой его руке сверкал нож.

– Дернись еще раз, и я тебе рожу на куски располосую, – предупредил он беззлобно.

– Ладно, не психуй. Хочешь поговорить, поговорим, – миролюбиво предложила я.

– Поговорим. Только не здесь.

– В здании полно охраны, – напомнила я.

– Ты же знаешь, как отсюда выбраться, так ведь? – Он улыбнулся, нож в его руке наводил на неприятные мысли.

– Через окно в женском туалете, – пожала я плечами.

– Все гениальное просто, – хмыкнул он. – Идем.

– Зря ты все это затеял, – сказала я, когда мы шли коридором к туалету. – Я не знаю, где Лукьянов.

– Не беда.

«Нож не пистолет, – мысленно успокаивала я себя. – Посмотрим, что будет дальше».

Женский туалет был пуст. Признаться, я вздохнула с облегчением – неизвестно, как повел бы себя этот тип, окажись здесь кто-нибудь из сотрудников.

– Открывай окно, – скомандовал он.

Я открыла створку и вопросительно посмотрела на Албанца. Если я выберусь первой, то сбегу. Если первым полезет он, я все равно сбегу. А вдвоем пролезть в окно затруднительно. Он принял соломоново решение.

– Давай первой, – сказал он весело, а я потянулась к раме, чтобы взобраться на подоконник. Встала на него одним коленом, Албанец схватил меня за шею, миг, и я лишились сознания, так и не успев по-настоящему испугаться.

Сколько времени прошло с того момента, оставалось лишь гадать. Я пришла в себя и поначалу решила, что видела сон. Но как только открыла глаза, стало ясно: действительность отвратительнее предполагаемого кошмара. Я лежу на каком-то топчане, надо мной бетонный потолок, рядом фонарь освещает помещение. Я попыталась приподняться и невольно застонала. Руки, скованные за спиной, успели затечь, и движение причиняло боль.