Татьяна Полякова - Последняя любовь Самурая

В понедельник, как обычно, мы после ужина посмотрели новости, а потом отправились спать. Вадим утром собирался ехать в Москву и намеревался встать пораньше. Пожелав мне спокойной ночи, он обнял меня и уснул, а вслед за ним уснула и я. Пробуждение оказалось весьма своеобразным.

– Просыпайтесь, голуби, – услышала я, открыла глаза и приподняла голову с подушки. За окном было темно, часы показывали два ночи. С другой стороны кровати горел ночник, муж сидел в постели с вытаращенными глазами и, так же, как и я, силился понять, что происходит. Я повернула голову и возле двери обнаружила парня в спортивном костюме, в дурацкой шапке с прорезями для глаз и с пистолетом с глушителем в руке. Фраза о голубях, вне всякого сомнения, принадлежала ему.

– Ты кто? – обалдело спросил Вадим.

– Твой страшный сон, – ответил парень, решив быть оригинальным.

– Что происходит, черт возьми? – продолжал Вадим, отчетливо клацая зубами. Я замерла, спросонья не в силах соображать, но очень к этому стремилась. Надо сказать, Вадим относился к той категории мужчин, у которых всю жизнь были любимые игрушки. Его хобби стало оружие, и его в доме находилось предостаточно. Два или три охотничьих ружья (на охоту на моей памяти он никогда не ходил) и пара пистолетов. Выезжая за город, он любил пострелять по мишеням и приохотил к этому меня. Стреляла я, кстати, много лучше, чем муж. Так что вид пистолета не вызывал у меня панического ужаса. С другой стороны, я очень хорошо знала, на что способна подобная игрушка, и почувствовала неприятную пустоту внутри. Руки вдруг похолодели и бессильно повисли, я таращилась на парня и пыталась найти выход, то есть пыталась придумать, как отвлечь внимание этого типа и достать пистолет Вадима из прикроватной тумбочки. Только я начала строить планы, как тут же с ними и распрощалась: наш пистолет, конечно, не заряжен. Хотя бандиту знать об этом необязательно. Выходит, кое-какой шанс у нас все же есть.

Между тем тип в спортивном костюме вознамерился ответить на вопрос Вадима.

– Что происходит? – издевательски переспросил он. – Происходят неприятные вещи, приятель. Ты решил кое-кого кинуть, и этот кое-кто в восторг не пришел, так что, если ты сейчас окажешься с дыркой в башке, это будет только справедливо.

Я повернулась к мужу. Пот градом стекал по его лбу, рот был приоткрыт, дышал Вадим тяжело, больше всего в тот момент напоминая выброшенную на берег рыбу.

– Да вы что? – залепетал он. – При чем здесь я? Это все она, она. – Чтоб было понятно, кого он имеет в виду, Вадим ткнул в меня пальцем. – Эта стерва вздумала со мной разводиться.

– Серьезно? – не поверил парень. – Поэтому вы, трогательно обнявшись, спите в одной постели.

– Конечно, – кивнул муж. – Я пытаюсь с ней помириться. Из кожи вон лезу, чтобы она забрала назад свой дурацкий иск. – Слова сыпались из него, как горох, он вытирал ладонью вспотевший лоб и говорил, говорил.

Я смотрела на него с брезгливой жалостью, не зная, чего во мне больше: этой самой жалости или презрения. Взрослому человеку не худо бы знать, что за все свои поступки придется отвечать, в том числе за скверные поступки. Мой муж отвечать за них не хотел и теперь отчаянно трусил. Но это был мой муж. Мне было унизительно обливаться холодным потом и слушать издевки типа с пушкой в руках, и то, как вел себя Вадим, делало ситуацию унизительной вдвойне. Мои чувства достигли критической точки, и я вдруг с удивлением поняла, что не боюсь. Мне хотелось одного, чтобы эта омерзительная сцена закончилась как можно скорее.

– Прекрати, – сказала я Вадиму. – Он не будет стрелять.

– Вот как? – удивился парень, а я продолжала:

– Тебя послали попугать его, верно? Если бы твои намерения были серьезными, чего б тебе не пристрелить нас, когда мы спали?

– Тебе деньги нужны? – быстро сориентировался муж, несмотря на испуг уловивший в моих словах рациональное зерно. – Сколько ты хочешь? Тридцать тысяч, пятьдесят? Здесь в доме есть пятьдесят тысяч. Забирай и уходи.

– Даже не надейся, – покачал тип головой. – И пусть твоя баба заткнется.

– Замолчи, – шикнул на меня Вадим.

– Вы тут поболтайте, а я пойду в душ, – сказала я и начала подниматься. Раздался хлопок, и пуля ушла в стену где-то над моей головой. Муж вскрикнул и вжал голову в плечи. Это меня окончательно разозлило. – И все же, – крикнула я, – вам придется закончить разговор без меня. Кстати, передай тем, кто тебя послал, я написала завещание. Предупреждаю на тот случай, если они и вправду решат убить меня. Все свое имущество я завещала государству. Меня раздражают российские дороги, на машине подвеску пришлось менять, так вот на их благоустройство и пойдут мои деньги. А твои друзья пусть попробуют из наших чинуш выбить хоть доллар.

– Сядь и не двигайся, – сурово предупредил бандит. Открыл дверь и выскользнул в коридор, продолжая целиться из пистолета. Дверь за собой захлопнул. Вадим сидел в полном обалдении, таращась на закрытую дверь. Я подошла и толкнула ее, с той стороны она была чем-то подперта.

– Придется выбираться через окно, – вздохнула я.

Через полчаса мы сидели на нашей кухне. Лезть в окно не пришлось. Немного придя в себя, Вадим вышиб дверь спальни – вполне мужской поступок. Я налила водки в рюмку и поставила перед ним. Он залпом выпил и мутно посмотрел на меня.

– Ты что, с ума сошла? Ты хоть понимаешь, что он мог нас застрелить? – спросил он зловещим шепотом.

– Они тебя пугают, не поддавайся, – сказала я, Вадим слабо икнул.

– Не поддавайся? Тебе легко говорить, а если… черт, – покачал он головой. – Лина, я думал только о тебе и нашем ребенке. Я хотел разговорить этого типа, я был готов на что угодно, лишь бы он не выстрелил.

Это я и так знала и молча кивнула.

– Ты меня очень… удивила, – с трудом нашел он нужное слово и посмотрел на меня. В его взгляде и впрямь было удивление, а потом появилось беспокойство. Должно быть, он вспомнил, что как раз в среду подписал согласие со всеми моими претензиями, адвокаты уже вовсю шуршали бумажками, а деньги перетекали с его счетов на мои. – Милая, – промямлил он.

Я обхватила его голову руками, прижала к себе и сказала:

– Я никому не позволю угрожать моему мужу, – решив дать Вадиму последний шанс. Он еще мог все переиграть, отказаться от выгодной сделки и остаться приличным человеком, то есть попытаться им стать.

Черед два дня мне стало ясно: он далек от этого. В пятницу, вернувшись домой, он сказал:

– Линочка, наш развод должен выглядеть правдоподобно. Нам придется разъехаться на время.

Надо сказать, что за эти два дня он успел заметно успокоиться. Если во вторник он еще тревожно шарил взглядом по моему лицу, спотыкаясь на привычном слове «котенок», то в среду вновь уверился в моей большой любви и абсолютной бестолковости. Разумеется, разубеждать его ни в том, ни в другом я не собиралась.