Георгий Вайнер - След черной рыбы

— Это ты так считаешь, — Тура мудро улыбнулся.

— А ты — нет?

Тура покачал головой.

— Это Хамидулла. Наш местный Аль-Капоне. Я виделся с ним в тюрьме и он мне обещал… Да ладно! — Он прервал себя. — Ты-то как?

— А что я? — Силов улыбнулся. — Зажило, как на собаке. Три перелома и вывих. Правда, при ходьбе хрустит что-то в колене. Как в протезе. Да Бог с ним!

Силов наполнил рюмки, подумал. Заткнул бутылку, убрал в холодильник.

— Пожалуй, больше ни грамма. Остальное — у себя!

— Во сколько нас ждут в министерстве? — Тура.

— С утра. В четырнадцать у нас самолет. Вечером мы уже дома. В Мубеке…

Тура незаметно опьянел. Он сидел на террасе, за столом, уставленным бутылками, жалкий, состарившийся, в будничном синем халате-чапане. Взгляд Туры сквозь раскрытые двери блуждал по жилищу, где он столько лет прожил с женой и сыном.

Он видел дорогие его сердцу приметы той, прежней жизни — зонтик жены, сандалии сына, мячик, книжку, торчащую из-под дивана.

— Шесть лет вычеркнуто из жизни, Валек… — Язык его заплетался. — За что? За что погибли Надя и Улугбек? Даже если бы Аллах хотел меня наказать, он не выбрал бы такой жестокой казни! За что, Валек?

Силов в комнате включил телевизор.

Был час комментаторов за круглым столом. На экране появились знакомые лица «специалистов»-международников: Сейфуль-Мулюков, Зорин, Боровик.

— …Своим мнением с телезрителями поделятся также Олег Беляев, Алексей Медведко…

— Я не могу видеть их лиц… — стукнул кулаком по столу.

Бутылки перед ним задребезжали. Силов поискал по каналам — передавали съездовскую программу.

— Выключи ты эту херню! Я не могу ее больше слушать… — Тура по блатному долго скрипнул зубами.

Силов выключил телевизор, вернулся на террасу, смотрел на Туру: таким своего друга он никогда не видел. Тура продолжал безнадежно:

— …Я ничего больше не понимаю. Не знаю, как дальше жить. Ясно, что в Мубеке мне нельзя находиться. Кончится тем, что я не выдержу — отправлю кого-то на тот свет… И тогда снова сяду, но уже за дело. Может, уволиться?

— А что ты умеешь еще хорошо делать, кроме как ловить преступников? — Силов мягко попытался его успокоить. — Может, я чего-то не знаю?

Тура замолчал.

— То-то…

Силов наполнил рюмки.

— Я думаю, ты должен принять предложение Агаева и поехать на Каспий. В водную милицию. Агаев — твой друг. А после того, как ты спас его девочку на канале в Санзаре, он и его жена в тебе вообще души не чают… Поедешь, отдохнешь… А там, смотришь, и я подъеду… Чего мне тут одному?

От слов, а больше под влиянием голоса единственного оставшегося ему близкого человека, Тура постепенно оттаивал. Выражение лица его смягчилось.

— Представляешь оперативную обстановку на Берегу… — Силов, как мог, поднимал настроение. — Шесть преступлений… За год! Тишина вокруг… Зеленое море. Красная рыба. Черная икра… А там, смотришь, я подъеду… — Силов поднял рюмку. — За это!..

На море стоял полный штиль. Изумрудно-зеленая вода была полна водорослей, вырванных ночным штормом. Далеко у горизонта виднелся белоснежный морской паром — высокий, с обрезанной напрочь кормой с круглыми дырочками иллюминаторов по бокам, похожий на гигантский старый утюг, заправленный древесным углем.

С берега за ним наблюдали.

— «Советская Нахичевань…» — сказал кто-то. Несколько человек поглядывали на море и на машины, стоявшие поодаль. Среди легкового автотранспорта, «Волг» и «Жигулей», выделялся могучий КРАЗ, с кузовом, закрытым брезентом.

Человеком, от которого зависели все эти собравшиеся на берегу люди, был Садык Баларгимов, руководитель браконьерской мафии.

Невысокий, поджарый, лет сорока, он держался жестко-независимо, в руке у него была двустволка.

По пятам за Баларгимовым повсюду следовал крохотный, переваливающийся на коротких ножках, уродливый, с толстыми усами карлик — Бокасса, то ли шут, то ли — советчик.

— Вахидов — хорош… — заметил мафиози. — Теперь уже КРАЗом рыбу возит! Белым днем…

— Ты тоже хорош, Садык… — На правах шута грубо польстил Бокасса. — Раньше на двух лодках начинал! А теперь — целая флотилия! Весь Берег кормишь! Все у тебя в кулаке!

Место для выгрузки рыбы было выбрано пустынное — забытый согражданами и властями кусок земли. Шоссе, петляющее между барханами. Одинокое здание метеостанции и отнесенные на почтительное расстояние друг от друга сараи-»козлятники».

Баларгимов вел себя как владетельный князь здешних мест.

Вот его взгляд вырвал из кучки стоявших плешивого толстоватого мужика в плаще:

— Тебе сегодня рыбы не будет… — Он показал ему рукой. — Вали отсюда! Чтоб через минуту тебя не видел…

Лысый не обиделся, развел руками, улыбнулся, быстро побежал к машине.

— И тебе!

Баларгимов отправил еще одного, тот держался с оскорбленным достоинством, но возразить не пытался.

Внезапно мафиози прислушался. Далеко на море слышался звук моторов.

Баларгимов поднял двустволку. Выстрелил. Звук отдался двойным эхом. Баларгимов перезарядил ружье.

Второй раз стрелять не пришлось.

С моря раздался сильнейший гул, казалось, там готовятся к взлету реактивные лайнеры. Это ревели соединенные по четыре-пять на каждой лодке мощные лодочные моторы. Почти одновременно показались и сами лодки; они выходили в залив, высоко, почти вертикально, задрав к небу носы. Лодки были гружены рыбой.

У «козлятников» на берегу залаяли собаки.

Лодки не подошли к берегу — работяги Баларгимова в резиновых сапогах принялись разгружать их на плаву. Рыбу переносили на берег.

Здесь уже появились весы.

Рыба была без головы. Ездоки в лодках и носильщики были перепачканы кровью и слизью. Всюду виднелась чешуя.

Покупатели держались по-прежнему поодаль у машин, зная крутой нрав мафиози. Время от времени Баларгимов показывал кому-то рукой, и тот почти бегом бежал к весам. Только к одному из покупателей Баларгимов подошел сам, пожал руку, здороваясь. Перед ним был Вахидов, снабженец Сажевого комбината. Поодаль, за Вахидовым, следовал молодой водитель могучего КРАЗа.

— Подожди немного, — Баларгимов явно благоволил к снабженцу, — может будет что-то поприличнее… — Он был явно поддатый и ни на минуту не расставался со своим винторезом.

— Садык! — окликнул его карлик Бокасса. Добавил тихо: — Там Сейфуллин что-то… воду мутит…

Баларгимов подошел к одной из лодок.

— Шеф! — Высокий молодой рыбак в брезентовой робе, в сапогах спрыгнул с лодки, подошел к Баларгимову. — Все! — сказал рыбак. — Больше я у тебя, Садык, не работаю… Конец!

— А не передумаешь, Сейфуллин? — спросил мафиози.

— А чего мне передумывать? Как было дело, так и надо говорить… Чтоб все по-честному!