Владимир Колычев - Прости, прощай

Даша испуганно открыла глаза, потрясенно уставилась на него.

– С кем с ним? – продолжал допытываться он.

– С тобой... – выдавила из себя Даша.

– Врешь! С кем ты была?!

– Ни с кем...

Он открыл было рот, чтобы продолжить допрос, но в дверь вдруг позвонили.

– Это он! – вскакивая с дивана, радостно воскликнула Даша.

И в замешательстве, с досадой глянула на Диму.

– Он не должен тебя здесь видеть... Давай сюда...

У него не было никакого желания прятаться от ее отца, но он все же позволил увлечь себя волной, которую она создала. Даша показала ему за кресло, стоявшее в углу комнаты между гарнитурной стенкой и торшером. За его спинкой было достаточно места, чтобы там мог спрятаться человек его комплекции.

– Дочка, живем! – услышал он полный радости голос Вильяма Крупнышевского. – Лекарства недели на две хватит... А если ты не будешь, то на три...

– Я буду!

– Может, не надо?

– Надо!

– Ну тогда давай...

Голоса становились все тише. Похоже, Даша и ее отец ушли на кухню. Но минут через пять они вернулись в гостиную. Скрипнули пружины дивана.

– А может, все-таки не надо? – спросил отец.

– Надо! – все так же твердо заявила дочь.

– Ну, тогда в последний раз...

– В последний.

Дима не понимал, что происходит. Но головы не высовывал.

– У-ух, кажется, зацепило... – блаженно протянул Вильям. – А у тебя как?

– Та-ак хорошо! – отозвалась Даша. – Как будто лечу куда-то!

– А вместе полетели?

– Давай.

Сначала громче обычного скрипнул диван, затем послышался шорох снимаемых одежд, чуть позже Дима услышал, как Даша застонала под мужским натиском. Дальше терпеть он не мог.

Он выскочил из-за кресла, но перемахнуть через него не смог: представшая перед ним картина превратила его в каменное изваяние. На диване обнаженная Даша в страстных объятиях своего отца, на журнальном столике два шприца – один пустой, другой с остатками раствора. На полу валялся резиновый жгут...

– Это что такое? – возмущенно возопил Крупнышевский, заметив оцепеневшего парня.

– Это Дима... – пролепетала испуганная Даша. – Я тебе говорила...

– Откуда он взялся?

– Пришел.

– За нами подсматривать пришел?

Вильям подошел к Диме, одной рукой взял его за подбородок, а другой с короткого размаха кулаком ударил его в челюсть.

Он слетел с кресла, растянувшись на полу. Но быстро поднялся. И тут же снова получил кулаком в лицо. На этот раз он удержался на ногах и даже сумел выскочить в коридор. Вильям не торопился его преследовать.

– Как вы могли? Со своей дочерью!.. – крикнул Дима в тщетной попытке испепелить взглядом это мерзкое чудовище.

Мало того, что этот подлец подсадил Дашу на иглу, так он еще и повалил ее на диван. В голове не укладывалось, как такое вообще могло стать возможным.

– Не твое дело, сопляк!

Крупнышевский надвигался на него медленно и неотвратимо. Дима мог бы попробовать спастись бегством, но гордость не позволяла ему этого. Да и не мог он бросить Дашу в беде... Рука нащупала в кармане газовый баллончик...

Дима думал, что после газового орошения жертва будет визжать и сигать по квартире, как недорезанная свинья по загону. Но Крупнышевский почти мгновенно потерял сознание и рухнул на пол.

– Что с ним? – бестолково глядя на него, спросила Даша.

– Передозировка наркотиками, – сказал он. – Слышала про такое?

– Нет.

– Будет тебе передозировка, дура! – Он наотмашь хлестнул ее ладонью по лицу.

Но тут же пожалел о содеянном. Даше восемнадцать, но, по сути, она глупый и наивный ребенок. И ее отец воспользовался этим самым подлым образом. Разве после этого он имел право жить?

Дима обнял девушку, прижал к себе. Злость подпирала его с одной стороны, нежность – с другой. Он обнимал Дашу с такой силой, что со стороны могло показаться, будто он хотел ее задушить.

– Зачем ты это сделала? – спросил он.

– Он сказал.

– А если бы он из окна прыгнуть сказал, ты бы прыгнула?

– Да.

Дима отстранил от себя Дашу, внимательно посмотрел на нее. Она была совершенно невменяема. Врожденное слабоумие плюс воздействие наркотика... Бессмысленно было взывать к голосу ее разума. А вот с ее отцом он бы поговорил. Он должен призвать к ответу этого подонка...

Дима сидел в кресле с опущенной головой. Он рассказал, как своими руками сделал укол, ставший для Вильяма Крупнышевского роковым. Рассказал, как Даша жила с ним на квартире, где он работал в составе бригады гастарбайтеров... Это потом уже у него родилась идея сходить на квартиру покойного и обыскать ее в поисках тайника. Благо, что, уходя с места преступления, прихватил с собой запасную связку ключей. Оказывается, он решил, что Вильям Крупнышевский должен был ответить за надругательство над Дашей не только своей жизнью, но и деньгами... Правда, тайник он не нашел, зато на обратном пути встретил Варвару, объяснился с ней. А она снова увела его к себе...

– Ну, я же не знала, что он Вильяма убил, – оправдывалась женщина. – А потом, он работу недоделал. И еще он крепкий малый, а мне угрожали... Должен же был он меня защищать... Но, поверьте, у нас ничего не было... Ну, после того как он Дашу ко мне привел, точно ничего... Он так ее любит. Бедная девочка. Надо же, что Вильям с ней вытворял. Никогда бы не подумала...

– Да, кому рассказать – не поверят, – кивнул, соглашаясь с ней, лейтенант Чохов.

Профессор Гарварт промолчал. История, рассказанная Димой, не стала для него откровением. Он еще до этого знал, что представлял собой покойный Вильям Крупнышевский...

Римма Борисовна возмущенно ширила глаза.

– Ну вы нашли кому верить, профессор! – пренебрежительно скривилась она. – Он же сумасшедший!

– А это не нам решать, здоров он психически или нет, – покачал головой Ипполит. – Он отправлен на психиатрическую экспертизу, которая и даст заключение...

– Я уверена, что экспертиза подтвердит, что он – псих! А показания психа не имеют никакой юридической силы!

– На это вы и рассчитывали, когда пытались натравить Дмитрия на свою невестку?

– Ложь! Бессовестная ложь!..

– И то, что ваш сын спал со своей дочерью, тоже ложь?

– Да!.. К тому же Даша не была его дочерью!

– Но ведь она этого не знала. А он даже не удосужился ей это объяснить...

Возможно, Вильяму доставляла удовольствие сама мысль, что он спит со своей дочерью. Может быть, но Гарварту не хотелось обсуждать это с кем-либо, тем более с матерью покойного. Тем более что суд над ним уже идет, там, на небесах...

– Ложь! Все ложь!!! Вильям был безмерно добр к Даше!

– Да, это так, – снисходительно усмехнулся Ипполит. – Он был настолько добр к ней, что сам колол ей героин. И очень ее при этом жалел. Мог вколоть ей такую же дозу, как и себе, но нет, сократил ее наполовину...