Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья

Она всерьез готовилась стать женой Бориса, настолько же серьезно относилась и к обязанностям хозяйки дома. Горничая работала и кухарила, а Катя следила за ней, подгоняя и указывая на недостатки. А еще она сама ездила в супермаркет за продуктами, чтобы быть уверенной в их качестве.

Именно в супермаркете она и увидела следователя Толоконникову. Та была в красивом стильном сарафане, с распущенными волосами, поэтому Катя сначала обратила на нее внимание как на очень красивую девушку и только затем признала в ней печально знакомую Викторию Михайловну.

Покупок у нее было немного – одна-единственная бутылочка тонизирующей газировки. Она расплатилась и направилась к выходу. Но какой-то мужчина, довольно-таки симпатичный и хорошо одетый, попытался заговорить с ней. Она вежливо, но холодно улыбнулась ему, в том же тоне что-то ему сказала. Похоже, она послала его далеко, но тот не хотел уходить. Последовал за ней.

Катя обслуживалась по другой кассовой линии. Также расплатилась и с пакетами вышла на улицу. И сразу же увидела мужчину и уходящую от него Толоконникову. Видно, снова отшила его, а он опять собрался ее догонять.

Кате не было никакого до него дела, но все же ей стало завидно. Почему тот же мужчина пытается ухлестывать не за ней, а за какой-то Толоконниковой? Чем она хуже? Она не удержалась и обратилась к нему, чтобы еще больше обескуражить его:

– Эта девица в прокуратуре работает. Ох и стерва! Смотри, как бы за изнасилование тебя не упекла!

Мужчина озадаченно посмотрел на Катю и, не пытаясь переключить на нее свой кобелиный интерес, чуть ли не бегом исчез в дверях магазина.

Толоконникова же направилась к своей машине, которая, как оказалось, находилась совсем рядом с ее «Ауди». И машина, надо сказать, ничего. Новенькая «Тойота» «Королла». А ведь совсем недавно ездила на немецкой старушке.

Катя не хотела заговаривать с ней, но Толоконникова сама заметила ее, приветливо улыбнулась, даже махнула ей рукой. Она же ответила ей кислой миной, что Викторию ничуть не смутило. Мало того, радушно улыбаясь, она подошла к ней.

– Привет!

– Ну, привет. Что дальше?

– А еще меня стервой назвала, – усмехнулась Виктория.

– Чего? – опешила Катя.

На улице шумно, и Толоконникова находилась метрах в десяти от нее, когда она назвала ее стервой. Не могла она это услышать. Но ведь услышала же…

Виктория мигом сменила вспыхнувший было гнев на милость.

– Ты не переживай, я не обиделась. Я и есть стерва. Работа у меня такая… Но сегодня я хорошая. Сегодня у меня выходной, – сердечно улыбнулась она.

– Поздравляю.

– Да не смотри ты на меня букой. Я не кусаюсь.

– Я в прошлый раз тоже так думала. А ты зубы показала.

– Говорю же – работа такая… Ты сейчас домой?

– Да.

– А я машину обкатываю.

– Неплохая машина, – сказала Катя. И язвительно добавила: – Но у меня лучше.

Она хотела смутить и даже оскорбить Викторию, но из этого ничего не вышло.

– Я вижу. У кого какой мужчина, у того такая машина.

Катю заело любопытство.

– А какой у тебя мужчина?.. То есть у вас…

– Не надо на «вы». Мы же с тобой ровесницы… И мужчины у нас примерно одного возраста. Сколько твоему Борису, тридцать?

– Ну и?..

– И Андрею почти столько же, двадцать восемь.

– Андрею?! – изумилась Катя.

– Да, Сизову.

– Ты с ним живешь?

– Я же сказала, он – мой мужчина.

– Он что, и машину тебе подарил?

– Все-то тебе знать надо, – интригующе улыбнулась Виктория.

– Он что, разбогател?

– А разве он был бедным? При его-то тетушке?.. Она ему дом свой отписала… Старый дом, но он совсем как новый. Денег вот на машину дала…

– Ничего себе!

– Видела, мужчина ко мне клеился? – словно для того, чтобы еще больше подзадорить Катю, спросила Виктория. – Зачем он мне такой, если у меня есть Андрей…

– Зачем ты мне это говоришь? – сквозь зубы спросила Катя.

– Но ты же похвасталась мне машиной.

– А ты хвастаешься Андреем?.. Так мы еще посмотрим, с кем он будет!

Катя и не ожидала от себя таких слов. Ведь Андрей не нужен ей, с Борисом лучше… А может, и нужен! Он лучше Бориса во всех отношениях, кроме материального. Но если у Андрея дом свой появился, если он машины может дарить… И вообще, почему какая-то прокурорская стерва должна владеть им?..

– Ты что, хочешь вернуть его? – не на шутку струхнула Толоконникова. – Но так нельзя!

– Почему?

– Ты же с Борисом!

– А тебе не все равно, с кем я? – раскипятилась Катя.

Она пыталась, но не могла остановиться, внутренний котел шипел паром, давил на сознание, а вместе с тем и на язык.

– Но как же так! Ты и с Борисом, и с Андреем?

– А Бориса ты можешь себе взять!

– Он мне не нужен.

– Зато ты ему нужна. Голова у тебя дубовая, такой головой аквариумы хорошо разбивать!

Катя вспомнила, как Борис толкнул ее на аквариум, как она разбила его, и ей совсем расхотелось жить с ним.

– При чем здесь аквариум? – Виктория смотрела на нее, как на полоумную бедняжку, сбежавшую из психдиспансера.

Пришлось доказывать, что с головой у нее все в порядке:

– А при том, что у Бориса хобби такое – аквариумы женскими головами разбивать. Мною он один разбил, тобою другой разобьет…

– А у него что, два аквариума?

– Мне и одного хватило!

– Так был аквариум у него?

– Был! – сгоряча выпалила Катя и спохватилась. – Нет, не было…

Она не понимала, зачем Борису понадобилось скрывать от приходивших к ним в дом милиционеров существование аквариума. Так же непонятен ей был их интерес к этому предмету быта. Теперь вот Виктория интересуется, а она из прокуратуры. Что за собака была утоплена в этом аквариуме?..

– Ну, не было так не было, – очаровательно улыбнулась Толоконникова.

И вдруг утратила к собеседнице всяческий интерес. Села в машину и уехала. Ей уже было все равно, хочет Катя вернуть Андрея или нет. А Кате сейчас было не до него. Она поняла, что снова предала Бориса. По собственной глупости предала.

Больничный бокс в санчасти больше напоминал тюремную камеру, нежели палату медицинского учреждения. Все те же мрачные стены, все то же зарешеченное окошко, шконки в два яруса, невольники на них. Одно утешало Илью – в той палате, куда его определили, не было уголовных монстров, встреча с одним из которых и привела его на больничную койку. Отбита голова, сломаны ребра, два нижних передних зуба снесены начисто, почки болят до сих пор. Зато в душе спокойствие. Не сломался он перед Сандро, не залез на дючок изображать горного орла. Казалось бы, что здесь такого, он же не закоренелый уголовник, чтобы ревностно следить за своей репутацией. Он не стремится пополнить ряды блатных, ему и в мужиках неплохо. И все равно приятно осознавать, что не сломала тебя злая тюремная сила. Приятно осознавать, что тебя держат за человека.