Владимир Колычев - Мы – одна бригада

В школу Игната не тянуло. Но делать нечего. Учебный год подходил к концу, нужно было готовиться к сдаче экзаменов за восьмой класс.

Баба Леся оставила свой дом на попечение подруг и перебралась в отцовскую квартиру. Этот вариант Игната вполне устраивал. Парень он достаточно взрослый, мог бы жить и самостоятельно. Но, во-первых, одному в доме оставаться нельзя – могут и в детдом оформить. А во-вторых, было страшно жить одному там, где произошло убийство. С бабушкой было спокойней.

Игнат шел в школу. И не узнавал себя. Ни малейшего желания хулиганить и дерзить старшим. Учиться тоже не хотелось. Но он понимал, что учиться нужно. Закончить школу, поступить в техникум, затем в какой-нибудь институт, получить образование. Он должен получить профессию, устроиться на приличную работу, чтобы хорошо зарабатывать. Свое будущее он должен ковать собственными руками. Отца у него теперь нет. А без него он может рассчитывать только на себя...

Игнат все чаще стал ловить на себе косые взгляды одноклассников. Учителя усиленно старались не замечать его, как будто он был каким-то заразным, прокаженным.

Он старался не обращать на все это внимания и делал вид, что ничего не происходит. Но осадок на душе становился все тяжелее с каждым днем.

Одноклассники не то чтобы отвернулись от него, но стали сдержаннее в общении. Одна только Тонька посматривала на него с интересом, нет-нет да награждала загадочной улыбкой. Толстая Люська тоже оказывала знаки внимания, говорила утешительные слова, но Игната это лишь раздражало. Другое дело Тонька...

Однажды он увидел ее вместе с авторитетным Егором Матвеевым из десятого класса. Они вместе возвращались домой из школы. Похоже, Матвей имел на нее виды. Еще бы, девчонка красивая, сочная, развитая не по годам.

Игнат подкараулил их в парке. Зелень вокруг, сирень цветет, воздух насыщен весенними ароматами, солнышко пригревает. Но эти прелести волновали только Матвея и Тоньку. Егор ей что-то весело рассказывал, она улыбалась. Идут, радуются, щебечут. Игнат подкрался незаметно. Перегородил им путь.

– Игнат! – удивленно посмотрела на него Тонька. – Ты что здесь делаешь?

– Тебя жду.

– Зачем?

– Поговорить хочу.

– О чем?

– А я тебе скажу, о чем. Только пусть этот уйдет, – небрежно повел он головой в сторону Егора.

Матвей завелся с пол-оборота.

– Слышь, а ну вали отсюда, пока цел! – надвинулся он на Игната.

– Сам вали!

Матвей бросился на Игната с криком «кия». Вроде бы в десятом классе учится, а ведет себя как детсадовец. Игнат легко перехватил его ногу, провел прием и свалил Егора на землю.

Тот быстро поднялся. И опять на Игната. Никаких больше каратэ, чисто уличная драка. Но Игнат в отличие от него про вольную борьбу не забывал, и про бокс хорошо помнил.

Матвей оказался достойным соперником. Сумел разбить Игнату губу, припечатать ухо, порвал карман на рубашке. Но и сам он отгреб по полной программе. Разбитый нос, шишка под глазом, признаки асфальтной болезни на щеке. И слезы на глазах.

Избитый в кровь Матвей отступил с угрозами.

Игнат остался с Тонькой с глазу на глаз.

– Ну и что дальше? – с упреком спросила она.

– Теперь и поговорить можно, – сказал он.

– О чем?

– О нас... – бодро начал Игнат, и тут же запнулся.

Не будет же он говорить с Тонькой о любви. Еще чего!

– Ну чего потух? Продолжай! – ехидно усмехнулась она.

Игнат совсем стушевался.

– Ты хочешь, чтобы я с тобой ходила? – спросила Тонька.

Игнат кивнул. Да, он хочет, что бы Тонька дружила с ним, а не с Егором.

– А почему ты думаешь, что я хочу быть твоей подружкой?

– Не знаю, – пожал плечами Игнат.

– А я знаю. Наверное, думаешь, что ты мне нравишься... Может, и нравишься. Только я с тобой дружить не буду. И знаешь почему? Потому что ты ненормальный. Сейчас ты Матвеева избил, а завтра меня убьешь. Ты такой же, как твой отец!

– Отца моего не тронь! – вспылил Игнат.

– Эй, ты чего? – робко спросила она.

– Ничего, – остывая, буркнул он. – Отца моего не надо трогать, поняла?

– Поняла.

Он решительно повернулся к ней спиной и направился домой. Настроение ни в дугу. И зачем он только связался с этой дурой?

Учителя продолжали игнорировать Игната. Своим отношением они делали из Игната самую настоящую страшилку для школьников.

Игнат чувствовал, что рано или поздно эта скрытая травля приведет к серьезному конфликту.

Однажды на перемене он стоял в туалете и молча курил. Выбросил сигарету, когда в сортир ворвался физрук. Сегодня была его очередь изобличать злостных курильщиков.

Дольцев зверствовал втихую. Ничего не говоря, достал блокнот и переписал всех, кого застал с сигаретой. Туалет опустел. Остался только Игнат.

– А ты чего стоишь? – грозно спросил Денис Андреевич.

– Вы сейчас уйдете и я сяду...

Для убедительности Игнат расстегнул брюки на штанах.

– Ну, ну...

Физруку просто нечем было крыть, и он отвязался от Игната. Подошел к «очку», в которое смотрели пацаны. Судя по всему, он не знал, зачем они это делали. И возможно, ожидал увидеть в нечистотах Лохнесское чудовище. Заглянул в «очко». А в это время девчонки по ту сторону стены швырнули в яму большой камень. Чтобы распугать подглядывающих пацанов. Откуда им было знать, что место у «перископа» занял физрук.

Струя нечистот выплеснулась из «очка» и «осчастливила» Дольцева поцелуем в лоб.

– Твою мать! – совсем непедагогично отреагировал на это физрук.

Глаза по пять копеек, мокрые волосы всклокочены, лицо искажено гримасой омерзения.

Игнат сделал вид, что ничего не произошло. Но Дольцев не оценил его благородства.

– Ты! – ткнул он в него пальцем. – Ты мне за все ответишь!

Он достал платок, вытер лицо и как ужаленный выскочил из сортира.

На уроке физкультуры Дольцев нагло заявил, что Бурлакову не место в спортивном зале.

– Это еще почему? – удивился Игнат.

– Потому что ты своим поведением позоришь школу!

– Каким таким поведением?

– А таким, преступным! Твой отец убил человека. А как известно, яблоко от яблони недалеко падает. Где гарантия, что ты на моем уроке не убьешь своего одноклассника? Такой гарантии нет! А я за твое преступное поведение отвечать не собираюсь!

Он говорил так, как будто Игнат уже кого-то убил. Можно подумать, он уже состоялся, как злостный душегуб.

Как будто плотина в душе обрушилась. Вся накопившаяся злость мутным потоком обрушилась на физрука.

– Да пошел ты, козел!

– Что ты сказал? – взъярился Дольцев.

– Что слышал!

С гордым видом Игнат направился к выходу из зала. Но взбесившийся физрук нагнал его, схватил за плечо, развернул к себе лицом.

– Я спрашиваю, что ты сказал? – с пеной у рта спросил он.