Владимир Колычев - Команда: Шакал и волки

– Ладно, живите, – снисходительно усмехнулся Шнур.

Он опустил руку с пистолетом. Толпа облегченно вздохнула...

– Откуда вы такие деловые, а? – спросил он.

– Из Казани, – глядя на него исподлобья, хмуро изрек вожак.

– А мы с братаном в Ижевск едем, – на ходу придумал Шнур. – Знаете, зачем?

– На кой нам это знать?

– А на той! Крутыми хотите быть, да? А почему стволов у вас нет? Что это за дубье в руках, а?..

– Так за «волыну» срок...

– Смотри какой умный! Был бы у тебя ствол, ты бы так не говорил. Когда у тебя ствол, ты – сила. Нет ствола – фраер ты дешевый, вот ты кто. Такие вот, мужики, размазы... Или я не в тему говорю?

Толпа напряженно молчала.

– Короче, пацаны, если хотите быть крутыми, можете с нами в Ижевск дернуть...

– Стволы бабок стоят, – угрюмо заметил крепыш.

– Понятное дело, что на дороге они не валяются... Будут вам стволы, отвечаю...

Пацаны оживились. Они смотрели на Шнура уже без страха и с надеждой. Для них он не просто благодетель, а круто поставленный покровитель. Шнур высоко поднялся в их глазах. И надо держать марку, тогда эти черти будут принадлежать ему с потрохами.

– Короче, пацаны, на Ижевск ночью дернем. А пока есть время, можно конкретно закирять. Поляну накроем, все дела... Вы как?

Толпа была «за». Только вожаку что-то не очень улыбалось брататься со Шнуром. Оно и понятно, не хотелось чуваку терять свое право быть центровым. Но он все же не отказался от лесного сабантуя.

Шашлыков не было, деликатесов тоже. Только дешевая колбаса, несвежий сыр, хлеб. Зато сколько коньяку, да еще какого. Пацаны чуть не пищали от восторга.

– Девок, жаль, нет, – сел на своего любимого конька Товарняк.

– Да можно организовать, – с деловым видом сказал крепыш.

Звали его Равиль. Не слабый пацан, и телом крепкий, и духом. Шнуру это не нравилось. Ему было нужно, чтобы пацаны вышли из-под влияния Равиля и переключились на него самого. А Равиль не собирался сдавать свои позиции.

– А у вас по этой части как, есть завязки? – спросил его Товарняк.

– Есть шмары знакомые.

– А барыги у вас свои есть? Ну, в смысле, шерсть с кого стрижете? – продолжал допытываться Товарняк.

– Да нет пока, – покачал головой Равиль.

– А наркоту не толкаете?

– Да было бы не хило...

– Вы счас чисто тачками занимаетесь?

– Ну, было раз. Нормально все было...

Шнур понял, что банда Равиля только-только становилась на ноги. Нет еще реальных дел за этими пацанами. Шнур наставит их на путь истинный.

– Ничо, пацаны, все нормально будет. Ща в Ижевске стволы возьмем. И чисто на уши вашу Казань поставим... А можно в Екатеринбург дернуть. Там у нас есть конкретные завязки. И с бабками ноу проблем...

Товарняк небрежно вытащил из кармана пачку стодолларовых купюр, как плеткой хлопнул ею себя по ладони. Пацаны смотрели на него с открытыми ртами. Только Равиль недобро косился на него. Не нравилось ему, что Товарняк выбивает почву из-под его ног.

– Это сейчас оно как, пацаны, – продолжал буровить Товарняк. – Сейчас чисто рэкет не канает. Правильные пацаны делают «крыши» солидным людям. А «крыша» – это какая-нибудь чисто охранная контора, да. Все чин чинарем. Конкретный прикид, да, навороченные джипы под задницей, барыги стойку на ушах перед тобой делают, серьезная братва с тобой за ручку здоровается... Все это, пацаны, реально. Я вас конкретно на дело поставлю. Будете в дорогой коже ходить, на крутых джипах выруливать, бабок полный карман, телки на кию галопом. Все это будет, пацаны...

Шнуру Товарняк тоже не нравился. Слишком он много говорит. И все по теме. Но вся беда в том, что он братву чисто под себя подгребает...

Когда-то Товарняк уже катил бочку на Шнура. После того как он завалил Осипа, Товарняк опомнился, все это время был предан ему как собака. Но, похоже, он снова съезжает с катушек. Шнур ему уже не нужен. Теперь он сам хочет быть центровым. А Шнура, значит, в сторону. Или лучше в расход.

Товарняк какое-то время грузил братву. Затем разговоры стихли. Пацаны пили коньяк, жевали хлеб, тихо базарили о чем-то между собой.

Коньяк делал свое дело – пацаны тихонько пьянели. И в конце концов окосели. Шнур решил, что пришла его пора.

– Равиль, тут братуха мой спрашивает, что у тебя с рыльником. Тебя чо, мама в детстве с лестницы уронила?

Равиль метнул на него злой взгляд. Затем с той же злобой посмотрел на Товарняка. А тот даже не думал оправдываться. Как раз наоборот, всем своим видом показывал, что именно от него исходил этот вопрос.

– Равиль, братуха, ты что, обиделся? – изобразил удивление Шнур. – Ну ты чо, в натуре! Бля буду, братан мой не хотел тебя обидеть... Товарняк – мой братан. Теперь и вы, пацаны, все мои братья. Давайте, пацаны, выпьем за наше братство!

«Бейсболисты» дружно подняли пластиковые стаканчики.

– И еще давайте, чтобы наше братство никогда не ржавело! – продолжал Шнур. – Чтобы мы никогда не катили бочку друг на друга! Чтобы мы всегда оставались человеками...

Следующий тост он поднял за Равиля.

– Ты, братуха, конкретный пацан. Одно слово, бригадир! Выпьем за бригадира!

Пацаны без особой радости опрокинули за него стаканы. Видно, Равиль уже перестал котироваться у них. Шнур внутренне ликовал.

Равиль заметно захмелел. Его сильно занесло в сторону, когда он поднялся с земли.

– Пойду отолью, – буркнул он.

Было видно, что он попал в сильный шторм. Он то и дело натыкался на деревья. Но упорно продолжал идти вперед. Похоже, он даже не соображал, куда и зачем идет. Он шел, шатаясь, пока не скрылся за деревьями.

Шнур многозначительно посмотрел на Товарняка. Тот тоже был под градусом. Но это был как раз такой случай, когда человеку кажется, что в голове у него светло и ясно.

Товарняк правильно понял, что от него требуется. Но не допетрил, во что обойдется ему его сообразительность.

Он тихонько поднялся и направился вслед за Равилем. Минут через десять из глубины леса донесся звук выстрела. Пацаны разом как по команде обернулись на звук. В глазах недоумение и тревога.

Шнур вскочил и рванул к Товарняку. Толпа подорвалась за ним.

Равиль лежал на земле с простреленным затылком. Товарняк не скрывал своего торжества.

– И зачем ты это сделал? – спросил Шнур.

Ответа он дожидаться не стал. Резким движением вытащил из-за пояса «волыну» и, не медля, выстрелил ему в голову. Товарняк замертво лег рядом с убитым татарином. Пацаны обозревали трупы ошалевшими от страха глазами.

– Мы же договаривались, не катить бочку друг на друга, – медленно, с расстановкой проговорил Шнур.

Он воплощал собой карающую справедливость. Пацаны смотрели на него с восторгом и уважением.

– Любой... Слышите, любой, кто поднимет руку на своего брата, будет жестоко наказан... Всем ясно? – жестко спросил он.