Владимир Колычев - И жизнь моя – вечная игра

Закружил Тимофей вражеское войско. Под градом стрел, которым осыпали его конные лучники, он продолжал движение, пока вражеский строй не раскололся надвое. И тогда уже ударил по крайнему и очень сильному отряду бронированной пехоты. Слишком ретивым оказался наскок его конницы, слишком сильный создал он натиск на вражьи порядки. Не смогли мордовские латники удержать строй – сначала прогнулись под давлением, затем рассыпались. Легкой добычей они не стали, бились ожесточенно, но все же сильного сопротивления создать не смогли. Смешалась в беспорядочную кучу и конница, брошенная Пичаем на подмогу. Конный кулак русских дружинников пробил эту массу насквозь, соединился с пешей дружиной. И уже все русское войско обрушилось на мордовцев. В их рядах началась паника, один отряд побежал, за ним второй. Рубка перешла в резню.

В бою Тимофей не ведал жалости. Прав он или нет в своей войне – этим вопросом он мог задаться на досуге. А на войне он точно знал, что прав. Поэтому преследовал бежавшего врага без всякого зазрения совести. Не утруждая себя сомнениями, гнался за отрядом конных стрелков. Сам на ходу стрелял из лука. И воины, следующие за ним, пускали стрелы...

Мордовские конники беспомощно отстреливались, но вдруг резко развернулись и ринулись на русских преследователей в отчаянной попытке задать им жару. И в общем-то у них была возможность взять вверх в грядущем столкновении, поскольку их было чуть ли не вдвое больше. Вернее, они думали, что есть у них такая возможность. Но Тимофей был полон решимости показать врагу, насколько тщетны его надежды.

Он знаком велел своим воинам сменить луки на мечи. И пока менял оружие сам, на какое-то время упустил то, что творится у него за спиной. И воины его не заметили двух всадников, непонятно откуда появившихся. То ли русичи это были, то ли мордва. Один метнул в Тимофея копье, другой с нескольких шагов пустил в него стрелу.

Сначала копье, пробив шубу, ударилось в спину, затем стрела. Удар был настолько сильным, что Тимофей едва удержался в седле... Сильный удар, сильная боль... Но все же он смог вынуть меч и дать отпор. Пока шел бой, трое из его гридней бросились вдогон за подлыми убийцами. Настигли их. Одного порешили, а другого привели на допрос к своему господину.

Тимофея спас оружейник Давыд. Он сплел для него особую многослойную кольчугу, с медной броней как на груди, так и на спине. Враг рассчитывал, что спина у боярина будет защищена слабо, но прогадал.

Сначала Тимофей послал гонцов собрать свое войско, назначил место для сбора, показал, куда сгонять пленников. И только затем принял несостоявшегося убийцу.

Оказалось, что это был русский гридень из свиты Всеволода Мальца, который привел за собой дружину и ополчение от князя Елизара. Сначала он лепетал, что метился в мордовских лучников, но сразу разговорился, когда ему выкололи стрелой один глаз. Страшно стало ослепнуть на второй.

– Елизар сказал тебя убить, воевода! – рыдая, признался он. – Сказал, что озолотит, если убью...

– Врешь, собака!

Тимофей ударил предателя в лицо, опрокинул его на спину, ногой наступил на грудь.

– Правду говорю! Дозволь, докажу!

Он дозволил, и получил доказательство – в виде монеты. Чеканка плохая, но чистое золото. На монете был изображен сам князь Елизар...

– Князь... Князь дал мне золотник... – махая руками, кричал предатель.

– Не знал я, что Елизар монету печатать начал, – разглядывая добычу, сказал Тимофей. – Уже великим князем себя мнит... Будет ему великое княжение...

Предателя он казнил, а рать свою двинул на мордовские селения. Война есть война – набег, сраженье, разоренье поверженным, пожива победителям.

Он взял богатую добычу и оставил в разоренных землях терлецкое войско. А свою дружину повернул на Терлец...

Елизар пытался скрыть удивление, глядя на Тимофея. Но удивление было густо замешано на страхе, поэтому сдержать его было невозможно.

– А-а, Тимоха, ну наконец-то!

– Мордовский волк тебе Тимоха!

Елизар протянул ему руку для пожатия, но Тимофею больше приглянулось его лицо. Он ударил наотмашь, кулаком в лицо. И тут же пришли в движение его телохранители. Церберы Елизара вмиг сникли под наведенными на них стволами.

– Кончайте с ними! – распорядился Тимофей.

И, схватив упавшего Елизара за шкирку, втащил его в свободную комнату.

Дом Елизара под охраной, но Тимофей тщательно спланировал операцию. Охрана уже обезврежена, и никто не помешает ему поговорить по душам со своим бывшим боссом.

Он швырнул Елизара на пол, ударил ногой в живот.

– Ты кого замочить хотел, урод?

– Тимоха, ты чего, с катушек съехал? – изображая невинность, пялился на него предатель.

– Да, с катушек съехал. Да, на тебя наехал!.. Твои козлы в спину мне стреляли!

– Какие козлы? Ты что-то путаешь?

– Да нет, это ты, гад, рамсы попутал!

Елизар послал его в мордовский городок на разборки с местной братвой. Сам городок затрапезный, но там находился крупный спиртовой завод некогда союзного значения. Елизар торговал паленой водкой, в Москву целые эшелоны гнал. И этот завод ему позарез нужен был. Пришлось Тимофею поднимать свою братву, ехать на серьезные разборки. Без стрельбы не обошлось. Но все бы ничего, если бы какая-то сука не выстрелила ему в спину. Предателя нашли, вытрясли из него душу. Он показал на одного человека, тот на другого... След привел к Елизару.

– Тимофей, ну как ты можешь меня в чем-то винить? Ты же мне как сын! Я же самое дорогое тебе отдал!

– Кого ты мне отдал? – ухмыльнулся Тимофей. – Дочку свою! Так Любка твоя – замануха! Лапши мне на уши навешал, на мордву натравил, а сам в спину... Гад! Зарою суку!

– Ну что ты, какая лапша!.. Люба любит тебя! Давай у нее спросим!

– Оставь ее в покое, старый козел!

Люба была красивой девушкой. И что удивительно, порядочной во всех отношениях. Училась в Заболони, в открывшемся недавно филиале какого-то московского университета, парням предпочитала книги, по вечерам сидела дома. Даже не курила. Вроде бы синий чулок, но за внешностью своей она следила с особым пристрастием. И мало кто в Заболони одевался так же модно и стильно, как она... В общем, девчонка – класс.

Елизар за Козьму свою дочь сосватал. Тот даже с женой из-за этого развелся. Но затем оплошал сильно на разборке с братвой из соседнего района. Пришлось Тимофею самому ставить соседей на место. Одна удачная разборка, вторая, и лег соседний район под Елизара. Там тоже спиртовый завод, да и всякого другого добра хватает. А Тимофей так и остался на своем Пролетарском районе.

– Привык, урод, жар чужими руками загребать! – наседал он на Елизара. – Ну загребал бы дальше! А мочить меня зачем, а?