Владимир Колычев - Грязная жизнь

А если?.. Страшная догадка сорвала ее с места.

Мирон поднимался по лестнице чуть ли не бегом. Скорее запереться в своей комнате, достать пистолет и с наслаждением подержать его в руке. А чего ждать? Он не утерпел и достал «игрушку», не снимая ее с предохранителя, выстрелил в незримую цель. Еще выстрел, еще – цель поражена. Скоро он будет стрелять по-настоящему.

Сзади послышались шаги. Кто-то нагонял его. Надо спрятать ствол. Не хватало еще, чтобы соседи увидели.

– Мирон, берегись! – услышал он снизу голос Ксюши.

Он резко обернулся и увидел, как человек сзади быстро вынимает из хозяйственной сумки какой-то предмет. Да это же ствол, да еще с глушителем. Еще мгновение, и он выстрелит. Вот, мля, на киллера напоролся.

Мирон не растерялся и рванул вверх по лестнице. Вот уже и площадка, сейчас он резко свернет и выиграет несколько драгоценных минут.

Сзади послышался чей-то сухой кашель. И что-то обожгло левый бок. Да в него уже стреляют.

Он успел завернуть на следующий лестничный марш, снял «ПМ» с предохранителя, передернул затвор. Киллер продолжал стрелять. Но пули не доставали Мирона. Открыл огонь и он. И только с пятого раза достал киллера. Пуля разворотила ему правое плечо, и пистолет с глушителем гулко ударился о лестницу.

Пока Мирон соображал, киллер включил заднюю скорость и во весь опор понесся вниз по ступенькам. Мирон кинулся за ним, но его остановила резкая боль в боку. Блин, да он же ранен! Зажимая бок рукой, он покачнулся и повис на перилах. Откуда-то снизу прибежала Ксюша.

– Вот гад, чуть не сбил меня! – это она о киллере. – Мирон, что с тобой, ты ранен? – а вот это уже к нему.

– Да так, херня. Ты это, «пушку» – вон, на полу, – подбери.

Плохо ему, очень плохо. Слабость навалилась безвольной тяжестью, перед глазами пошли круги – он терял сознание. Но о брошенном киллером пистолете не забыл.

Мирон не помнил, как оказался в незнакомой комнате. Кто и как оттащил его сюда из подъезда.

Он лежал на широкой кровати, у изголовья сидела Ксюха.

– Очнулся? – заботливо спросила она.

Значит, какое-то время он был без сознания.

– Пуля по касательной прошла, навылет, – сказала она. – Но не так все просто. Надо бы в больницу. Да тебе нельзя.

– Где я? – спросил он.

– У меня в комнате.

Насколько он помнил, они жили в разных подъездах.

– Ты меня, что ли, сюда?..

– Ага, я. Тяжелый ты, но не для меня. Я тебя на руках на третий этаж, на чердак, а потом в свой подъезд, к себе в квартиру. Рану обработала, перебинтовала. Я ведь медсестра по образованию.

– Надо было ко мне домой.

– Ни в коем случае!

– Почему?

– За тобой киллер охотится. Он знает, где ты живешь. Дома он тебя достанет.

Соображает девка. Но оно и понятно. Путаны, они многое об этой жизни знают, особенно с теневой ее стороны.

Только фигня все это. Если за него взялись всерьез, то быстро смекнут, что к чему. Сопоставят то и это и выйдут на Ксюху. Прикончат и его и ее заодно.

Мирон знал, кто открыл на него охоту. Толстяк Мультик, больше некому. Не хочет отдавать деньги, падла, ой как не хочет. Даже киллера нанять не побоялся. А ведь они когда-то друзьями считались. Стоп! Где деньги, там друзей нет.

Жаль, не предугадал он ход Мультика. И подставился под пулю. Это еще спасибо Ксюхе, вовремя предупредила.

– Ты не волнуйся, все обойдется, – она заботливо погладила его по волосам.

Думает, если спасла его, то можно телячьи нежности разводить?.. А почему бы и нет?..

– Ствол с глушаком забрала?

Этот вопрос волновал его больше всего.

– Да. – Она подошла к столу, открыла ящик и достала пистолет.

– Дай сюда.

Оружие иностранное. На левой стороне выбито «смит-вессон». Только патронов в магазине всего три. Но ничего, «семечки» куда дешевле, чем пистолет. Уж как-нибудь раздобудет.

– Пусть он у тебя под подушкой полежит, – решила Ксюха. – Вдруг кто-нибудь нагрянет.

Да, она точно не дура.

– А у меня твой будет, – добавила она. – Я ведь умею стрелять.

Комната целиком в распоряжении Ксюхи. И в доме она за главную. Она запретила кому бы то ни было из домашних заходить к ней в комнату. И запрет этот соблюдался.

Неделю пролежал он здесь. И все это время она постоянно находилась при нем. Даже дела свои блядские забросила. Ухаживала за ним, перевязывала, кормила, поила. Каждую пылинку с него сдувала. И все так преданно на него смотрела. Шлюха...

С каждым днем ему становилось все лучше. На поправку дело шло очень быстро. Организм такой – как на собаке все заживает. Какой уж раз он в этом убеждается.

– Может, ты мне еще и девку приведешь? – однажды, когда ему стало совсем хорошо, пошутил он.

В натуре, за лекарствами ходит, за харчами тоже. Так почему бы ей еще и девку ему не привести.

– Мирон, ты только скажи, я все сделаю, – залебезила она.

А ведь и в самом деле приведет, только скажи. И ноги о себя вытереть даст. Такая заботливая и преданная, что аж противно.

– Все сделаешь? – усмехнулся он. – Тогда лезь ко мне!

Зачем ему какую-то там девку, если есть она? И красивая, и свежая, и такая податливая.

Ксюха только рада его приглашению.

Через две недели Мирон уже твердо стоял на ногах и мог ходить. Но Ксюха продолжала ухаживать за ним с таким же рвением, как и в первые дни. Хорошая она девка, ничего не скажешь. Только не больно-то она ему нужна.

Этот день он решил еще поболеть. А завтра, извините, у него дела. Горюна надо повидать. И с ним уже решать, как до Мультика добраться. А он доберется, вытрясет бабки из козла вонючего.

Ксюха ушла в магазин. Вернулась через час. Глаза красные от слез. Губа распухшая. Основательно кто-то приложился к ней.

– Кто это тебя? – спросил он.

– Да Пашка, – всхлипнула она.

– Какой на хрен Пашка?

– Тот, который сутенер.

– Чего он?

– У меня же две недели прогула. За тобой ухаживала.

– По башке получит твой Пашка, – пообещал он.

– Правда? – обрадовалась она.

– Да без проблем. Слушай, а сколько этот Пашка с вас в месяц имеет?

Кстати, интересный вопрос.

– А ты посчитай. Нас четверо, – принялась объяснять она. – Я, Ленка, Катюха, Валюта. Такса стандартная – тридцать баксов в час или стольник за ночь. Меньше сотни редко бывает. В месяце дней двадцать пять рабочих. Умножай эти дни сначала на четыре, а потом на сто. Получается десять тысяч долларов. Из них Пашка себе тысяч шесть заберет, остальное нам.

Шесть тысяч баксов в месяц. Ну еще пару тысяч Паша за «крышу» отвалит, штуку своему компаньону отстегнет. Итого чистоганом – три «тонны» баксов. Неплохо, совсем неплохо. А если число девок раз эдак в десять увеличить и цену втрое поднять. Это около ста тысяч долларов выходит. С ума сойти, какие бабки!

Надо, пожалуй, всерьез заняться этим делом. Не так все, конечно, просто, как кажется. Но ему любое дело по плечу.