Владимир Колычев - Грязная жизнь

– А вот тут я должен вас огорчить! – горящими глазами посмотрел на него Сергей.

– Что такое?

– Образец изделия собран, настроен и, соответственно, уже функционирует. Но взглянуть на него вы сможете только тогда, когда я запатентую свое изобретение.

– А когда это произойдет?

– В самое ближайшее время.

– Что ж, будем ждать.

– А скажите, почему вас интересует мое изобретение?

– Я представляю очень солидную фирму. В случае, если будет доказана жизнеспособность вашего изобретения, мы запустим его в производство.

– А сколько вы готовы заплатить мне?

– Заплатить?.. Простите, а за что?

– Как за что? За авторские права, разумеется.

– А-а, вот вы о чем?.. Ну, конечно же, мы выплатим вам гонорар. Думаю, тысяч десять вас вполне устроят.

– Что?! Десять тысяч?!

– Долларов, молодой человек, долларов! Поверьте, это большие деньги.

– Вы смеетесь.

– Ну двадцать. Впрочем, мы делим шкуру неубитого медведя. Ведь еще неизвестно, насколько ваши доводы о достоинствах вашего изобретения соответствуют действительности.

– Боюсь, что мы не договоримся.

– Это почему?

– Меня устроит не меньше десяти миллионов долларов. Это всего лишь сотая, а может, и тысячная часть того, что можно получить от моего изобретения.

Сергей гордо вскинул голову, открыл дверцу и вышел из машины.

Лев Игнатович Сухомлинов, он же преступный авторитет по кличке Сухой, занимался наркотиками и оружием. Процент с «ночных бабочек» имел. А еще на него работали несколько мелких предприятий по производству фальшивой водки. Короче говоря, был он обыкновенным отечественным мафиози. Две «бригады» под его крылом ходят, а это почти полсотни «пехоты». И территории для сбора нелегального налога с коммерсантов, все как водится. Пардон, почему нелегального? У него же своя собственная охранная фирма, все шито-крыто, некуда предъяву клеить.

Словом, все у него путем. Только вот один радиозавод как заноза в заднице. На волне приватизации вложил он в него часть своего теневого капитала год назад. Магнитофоны там выпускали, радиоприемники, телевизоры. Но эта техника отечественного производства российским потребителям оказалась не нужна. Им только импортную подавай. А ее из-за «бугра» валом прут. Словом, неконкурентоспособной оказалась продукция.

Он уже покупателя на завод начал подыскивать, когда ему дали наводку на одного изобретателя.

Какой-то энергетический стенд тот изобрел. Ляжет на него человек, полежит какое-то время и свеженьким как огурчик становится. Скорее всего, хреновина все это. Ну а вдруг изобретение века?.. Деньги у него есть, производственные мощности под это дело освободить не проблема – можно завод под большие прибыли настроить.

Сухой ехал в своем «БМВ» с длинноногой красоткой, когда в кармане запищала «сотка».

– Да-а? – рыкнул он.

– Это я, Сопох.

– Ну чо, перетер с «ботаником»?

– Только что ушел.

– И что скажешь?

– Похоже, я выслушал бред сумасшедшего.

– Думаешь, туфта все это?

– Скорее всего, да. Но всякое ведь может быть. Одно знаю точно, чудак этот на букву «м» большую цену за свое изобретение ломит.

– Сколько?

– Десять «зеленых» «лимонов».

– У него чо, крыша дымится?

– Его изобретение, если оно, конечно, не туфтовое, обещает крутые навары.

– А вдруг дело и в самом деле выгорит? У «ботаника» образец стенда есть?

– Говорит, что есть.

– Надо его хату вскрыть.

– Да без проблем.

– И образец забрать.

– Сделаем!

Следующий звонок достал его в баньке. Как раз из парилки вышел. Вместе с девочками.

– Ну что там на хате?

– Все нормально. Образец забрали, вывезли. Да еще там на компьютере у него какие-то записи. И с этим разобрались.

– Надо оформить патент на мое имя. Можно?

– Все будет путем.

– Значит, чудик нам уже совсем не нужен, лишний он.

– Под несчастный случай работать? – быстро сообразил Сопох.

– Да, желательно.

– Тогда считай, что дело сделано.

Сухой в этом не сомневался.

Сергей переходил дорогу на зеленый свет. И не глядел по сторонам. А зачем? Ведь все машины стоят, ждут, когда зеленый свет для них загорится. Но одна ждать не хотела и на полном ходу пронеслась через перекресток на красный свет. Когда Сергей заметил ее, было уже поздно. Красная «семерка» с забрызганными грязью номерами шла прямо на него. Расстояние между ними – всего метров пять. И это расстояние стремительно сокращалось.

Сергей зажмурил глаза, и в этот момент сильный удар смял его тело, подбросил в воздух. Острая боль врезалась в сознание. Он закричал, но крик наружу не вырвался, голосовые связки были парализованы. А потом все исчезло, он больше не ощущал ужаса надвинувшегося на него кошмара. Он больше уже ничего не мог ощущать.

Сергей не появлялся четыре дня, и Ксюша почувствовала беспокойство. В конце концов она не выдержала и отправилась к нему домой – она знала его адрес. Дверь в его квартиру была опечатана. Странное дело...

Ксюша не поленилась позвонить в соседнюю дверь. Показалось морщинистое лицо старушки.

– Здравствуйте. А вы не знаете, где Сергей? – спросила она.

– А вы, собственно, кто ему будете? – заумничала соседка.

– А разве это имеет какое-то значение?

– И все-таки...

– Я его близкий друг.

– Вот, значит, как. Близкий друг, а не знаете, что Сергея больше нет, – осуждающе покачала головой старушка.

– Как это нет? – похолодела Ксения.

– А вот так. Машина его сбила, насмерть.

– Машина? Насмерть? – ужаснулась она.

– Его уже и похоронили. Только тело не отсюда выносили. От родителей. Хороший был парнишка, – старушка достала платок и смахнула навернувшуюся слезу. – Всегда поздоровается, слова худого от него никогда не услышишь.

– Я знаю, он был очень хороший, – подтвердила Ксения.

– Он каждое утро в магазин ходил и мне покупки делал, – загоревала старушка еще сильней. – А вы, милая, не смогли бы в магазин сходить, пакет молока мне, старой, купить и батон хлеба? Мне ведь уже семьдесят пять, тяжело мне ходить.

– Да, конечно, я это сделаю, – пообещала Ксения.

– Я вам сейчас денег принесу, – обрадовалась старушка.

– Да нет, не надо, у меня есть.

Она отправилась в магазин, отоварила старушку. И пошла к себе.

На пакет молока и батон хлеба деньги у нее были. Но, похоже, на более основательные покупки средств уже не осталось. В наличии у нее около двух тысяч долларов. А на счету – уже ничего. Отец обычно подбрасывал ей деньги, да в этот раз не успел.

Но ничего, у нее оставалась надежда, что ей достанется хоть какая-то часть наследства.

Всерьез о наследстве она вспомнила только сейчас. Сразу после смерти отца об этом она и думать не могла. Потом нет-нет, но мысли о наследстве стали мелькать в ее сознании. И она отгоняла их прочь. Они казались ей кощунственными. Теперь она уже так не думала. Отца нет, но жизнь-то продолжается. Она человек и должна заботиться о своем будущем.