Владимир Колычев - Грубые развлечения

– Да, хатка у тебя путевая, – с кислым видом отозвался Шлыков.

Ему очень не нравилось, с каким видом Тонька смотрит на Васильева. Ведь она считалась его девчонкой, как бы не перекинулась на Сашку. Честно говоря, и Асе такая перспектива не улыбалась. Нельзя сказать, что она держалась за Васильева, но и терять его как бы и не хотелось.

А квартира и в самом деле супер. Из санузла и кухни Сашкины родичи сделали большую ванную комнату, в ней импортная сантехника, джакузи. Из старой гостиной и спальни – огромный каминный зал. А новая спальня на загляденье. Огромная кровать с балдахином под старину и все остальное на зависть. И Сашкина комната выше всяких похвал. Спальный гарнитур в молодежном стиле, на письменном столе раскрытый ноутбук, телевизор с большим экраном.

Тонька с ходу плюхнулась на его полутораспалку.

– Мамочки, матрас какой мягкий!

– Ортопедический, – гордо пояснил Сашка. – Повторяет контуры тела...

– Всех частей тела? – с похотливой лукавинкой во взгляде спросила Тонька.

– Да, начиная с твоей задницы, – ревниво буркнул Юрка и быстрее, чем следовало бы, поспешно вышел из комнаты.

– Никто ничего не слышал, – ухмыльнулся Костя Лукьянов и тоже исчез.

Народ собрался в зале. Там было где развернуться. Большущий кожаный диван, кресла, в каждом из которых могло уместиться сразу два человека. В углу самый настоящий бар, но без стульев за стойкой. В баре спиртное изобилие. Текила, виски, коньяк, ром, мартини всех сортов – глаза разбегаются.

– Девочкам полегче, мальчикам покрепче, – рассудил Сашка.

– Где ты здесь девочек видишь? – кокетливо повела бровью Тонька.

Сашка сделал вид, что не услышал ее. И сделал ей коктейль из мартини. Но Тонька от коктейля категорически отказалась. Ей, видите ли, текилу подавай, да чтобы с солью. Что ж, вольному воля. Ася взяла приготовленный для Тоньки коктейль.

Под музыку спиртное шло так хорошо, что после второго бокала у Аси не возникло мысли отказаться от третьего. Народ танцует, веселится. И ей легко и просто. Даже Тонька не раздражает, а та, похоже, окончательно переключилась на Сашку. А Юрка злится. Сидит в кресле с бутылкой в руке и напивается... Сашка на Тоньку не западает, знаками внимания ее не балует, но все равно, как бы чего не вышло. Юрка такой, и Тоньке может навешать, и на Сашку с кулаками полезть. А он злится все больше, обстановка накаляется...

Ситуацию разрядил Сашкин отец. Он появился неожиданно. Непринужденно вошел в зал, остановился возле стойки бара, молча откупорил бутылку виски. Спокойно насыпал лед в бокал, наполнил его на два пальца.

Он и не думал ругать сына за его самодеятельность, никого не прогонял, но все же своим присутствием внес определенный элемент скованности в настроение разгулявшихся масс. Народ притих. Юрка же воспользовался моментом, взял Тоньку за руку и чуть ли не силком вытянул из дома. Дескать, раз уж родители появились, то им здесь делать нечего. Дмитрия Александровича ничуть не смутило его поспешное бегство. Он спокойно допил свое виски, ободрительно хлопнул сына по плечу и вышел из комнаты. Ася проводила его завороженным взглядом.

Дмитрий Александрович был примерно одного возраста с ее отцом. Лет сорока, вряд ли больше. Но если ее отцу можно было дать все пятьдесят, то Васильев-старший выглядел молодо. Высокий, худощавый, по-спортивному подтянутый. Густые черные волосы без проблесков седины, аристократическое лицо, на высоком лбу ни единой морщинки, в глазах юношеский задор. Походка и взгляд уверенного в себе человека.

Он пробыл в зале не более пяти минут, но Асе хватило этого времени, чтобы подпасть под его обаяние. И она очень обрадовалась, когда Дмитрий Александрович появился снова. Сашка увидел гитару в руках отца и сразу же вырубил музыку.

– Ничего, если я с вами посижу? – обворожительно улыбнулся Дмитрий Александрович.

И почему-то посмотрел на Асю. Как будто ей решать, оставаться ему или уходить.

Вопрос прозвучал как риторический, потому остался без ответа.

– А то скучно что-то стало...

Он снова посмотрел на Асю, на этот раз жарко и проникновенно. Она почувствовала, как щеки заливает краской.

Дмитрий Александрович сел на диван, тронул пальцами струны. И заиграл.

Это был известный белогвардейский романс. Ася слышала его в исполнении Розенбаума, Малинина, группы «Белый орел», но никогда эта песня не пробирала ее до глубины души. Сейчас все было по-другому. Сильными длинными пальцами Дмитрий Александрович виртуозно перебирал струны на гитаре, а шикарным низким баритоном ласкал струны ее души. И зачаровывал, зачаровывал...

Дмитрий Александрович пел проникновенно и очень искренне. Но последняя фраза резанула слух – столько в ней было фальши. И все потому, что он никак не был похож на человека, которому хочется стреляться среди березок средней полосы. Жизненная энергия била из него ключом. Да и рано ему думать о смерти. Он же молодой, относительно, конечно.

Ася вдруг остро осознала, что Дмитрий Александрович не просто очаровал ее. Он самым настоящим образом влюбил ее в себя. И смотрит на нее так, как будто хочет убедиться, так ли это на самом деле или нет... Да, она влюбилась. И ей было страшно признаться себе в этом... А может, это всего лишь минутная слабость?..

Дмитрий Александрович не стал брать паузу и сразу же взялся за новую песню. Но Ася слушать его не стала. Как чумная вышла из комнаты. Ноги привели ее на кухню, она остановилась у окна.

Вечер, но за окнами еще светло. Зато в глазах у нее потемнело. А в ушах стоит какой-то непонятный шум... Ничего, сейчас все пройдет. Она успокоится, и все нахлынувшее на нее наваждение улетучится...

Чтобы побыстрее прийти в себя, она распахнула окно. Легкий порыв ветра остудил лицо, но не душу, в которой бушевал пожар. Ася высунула голову, глянула вниз. Девятый этаж, высоко, она всегда боялась высоты и очень хотела, чтобы закружилась голова. Так и случилось, однако головокружение не смогло заглушить непотребные мысли, бродившие в голове...

– Ты что, выпрыгнуть из окна хочешь? – неожиданно послышалось из-за спины.

Это был голос Дмитрия Александровича.

Ася встрепенулась, но вместо того, чтобы податься назад, еще больше высунулась из окна. Но Дмитрий Александрович нежно взял ее за плечи, потянул на себя. Ей бы вырваться, но не было сил. Она безвольно обмякла в его руках. И вряд ли бы она стала сопротивляться, если бы он взял и прижал ее к себе.