Сергей Майдуков - Возмездие

Левченко покосился в сторону кухни и состроил заговорщическую гримасу, после чего повел глазами на дальнюю дверь:

— Пойдем-ка в мой кабинет. Нужно подкрепиться перед ужином, чтобы Ксюша не видела. С ней, знаешь, беда. — Он пропустил Корчака вперед. — Набралась вчера до поросячьего визга. Не хочу на стол крепкое выставлять. За ужином сухеньким перебьемся, а сейчас…

Он извлек из шкафчика пузатую приземистую бутылку и выставил на стол.

— Коньячок постарше нас будет, — сообщил Левченко, готовя два массивных стакана. — Не наполеоновских времен, но тоже, знаешь ли, не современная подделка.

— Сколько ты за него отвалил? — полюбопытствовал Корчак.

— А? Нет, я на такой коньяк не зарабатываю, хо-хо! Подарок.

— От одного хорошего человека?

Корчак подмигнул.

— Без связей в нашем мире никак, — уклончиво ответил Левченко. — Ты мне, я тебе. Этого принципа пока никто не отменял.

— Вальтер? — спросил Корчак.

Это прозвучало столь неожиданно, что несколько драгоценных капель из коньячной бутылки пролились мимо стакана.

— Что? — переспросил Левченко, облизнув палец.

— Я спрашиваю, что с Вальтером? Брать будешь? Или по-прежнему бегает?

— Извини, это секретная информация. — Крупное лицо Левченко окаменело. — Ни с кем не делюсь. — Чтобы свести отказ к шутке, он усмехнулся и добавил: — Даже со своим отражением в зеркале. Так что не обессудь, Игнат…

— Надеюсь на тебя, Лев.

— За мной не заржавеет!

Они выпили, обойдясь без тостов и чоканий. Левченко смаковал напиток, мелко двигая собранными в колечко губами. Корчак влил в себя коньяк одним махом.

— Повторим? — сказал он.

— Многовато будет, — засомневался Левченко. — Ксюха заметит, тоже захочет.

— Не заметит, — отмахнулся Корчак.

— Ну смотри…

Левченко вновь плеснул в стаканы: себе чуть-чуть, а гостю до половины. Они выпили, сжевали по шоколадной конфете и отправились в столовую. Оксана уже была там, расставляла керамические горшочки с крышечками из запеченного теста.

— Тушеная говядина с картошкой и овощами, — объявила она, избегая смотреть на вошедших мужчин. — Объедение!

— Ты б хотя бы поздоровалась! — произнес Левченко с упреком.

— Ой, извини, Игнат! Совсем закрутилась!

Смущенно смеясь, она чмокнула Корчака в щеку и убежала в кухню так поспешно, будто там что-то горело. Несколько раз она возвращалась и пропадала опять. Во время одной из отлучек Левченко и Корчак успели выпить по полному бокалу портвейна. Это было то, что требовалось. Глаза у Корчака заблестели, он стал часто облизывать губы. Левченко одобрительно поглядывал на него. Можно было подумать, что он радуется тому, что сумел отвлечь друга от безрадостных мыслей. Но Корчак знал истинную цену этой дружбе и заботе. Если до сих пор у него оставались слабые сомнения, то после реакции Левченко на имя Вальтера они сменились стопроцентной уверенностью. Двухсотпроцентной!

Оксана, усевшись за стол, первым делом выставила перед собой бокал. Она была разрумянившаяся и оживленная. Корчак внутренне подивился дикости ситуации. Он сидел в кругу людей, которые считались его друзьями. Его жизнь была разрушена, его семья находилась неизвестно где, а они кормили его тушеным мясом в горшочках и угощали напитками. Как будто ничего не произошло. Без сочувственных взглядов и слов утешений.

Потому что на самом деле они не сопереживали Корчаку. Оксане было плевать по большому счету, а Лев сам заварил эту кашу. После такого он не имел права жить. Корчак убил бы его прямо сейчас, если бы не цель, которую он перед собой поставил — разведать, где находится Вальтер и его кодла. Только от них можно будет добиться правды о своей семье.

— Ты совсем не слушаешь, Игнат, — обиженно произнесла Оксана.

Услышав ее голос, он вынырнул из задумчивого омута.

— А?

— Я про Австралию рассказываю, — объяснила Оксана. — Мы там такие блюда пробовали, что закачаешься просто. Я теперь практикуюсь. Ищу австралийские рецепты и готовлю.

— И вино австралийское, между прочим, — заметил Левченко, звякая бутылочным горлышком о бокалы. — Нравится? Беру в одном фирменном магазине. Хочешь, я тебе завтра несколько бутылок подгоню? Ты дома будешь?

Ему по-прежнему не терпелось узнать, где его головорезы смогут найти Корчака. Не следовало разочаровывать его. Но и правду говорить Корчак тоже не собирался.

— У вас, Лев, — пошутил он. — Так хорошо у вас, ребята, что я остаюсь.

Левченки засмеялись, но несколько напряженно, как если бы опасались, что это была не шутка, а серьезное утверждение. Они ели и пили, ели и пили. Правда, Левченко делал маленькие глотки и подливал себе вина реже, чем Оксане и Корчаку. Хочет сохранить трезвый ум? Корчака это не устраивало. Улучив момент, когда Оксана в очередной раз отправилась на кухню, он предложил:

— Лев, давай чего-нибудь взрослого махнем. Надоел мне этот компот кислый. Не берет.

Левченко испытующе посмотрел на него:

— Не развезет?

— Я как стеклышко, — сказал Корчак. — А хочется забыться. Вот вернусь в свою нору, а там еще одна ночь бессонная. Думаешь, легко?

— Нет, не думаю. Ты, Игнат, выбирайся из своей норы. Тебя ведь и впрямь никто не ищет, ты это правильно рассудил. Дома тебе ничего не угрожает.

Как быстро он поменял мнение! То домой нельзя, то там ничего не угрожает. «Вертится, как уж на сковородке, — подумал Корчак. — Я и в розыске у него, и ничто мне не угрожает. Ох и хочется выведать ему, где я обитаю!»

Вслух были произнесены совсем другие слова:

— Я подумаю об этом. Как насчет того, чтобы выпить?

— Оксана! — крикнул Левченко. — Нам с Игнатом пару вопросов обсудить надо. Мы в кабинете. Не мешай, хорошо?

— Ладно, ладно! Секретничайте.

Мужчины закрылись в кабинете.

— Только по-быстрому, — сказал Левченко. — А то Ксюша все вино выпьет. — Он открыл заветный шкафчик. — Коньяк больше не предлагаю, хорошего понемногу. Виски? Ром?

Корчаку стало смешно. Для продажного генерала, сидящего на мешках кровавых денег, подобная скупость выглядела жалкой.

— Не жмись, Лев, — сказал он. — Сколько той жизни! Давай за все хорошее.

— Хотя бы за два раза, — поставил условие Левченко. — Ты вкус распробуй. Такие коньяки президенты пьют. Причем далеко не все, будь уверен. Не каждому по карману.

— Но тебе же подарили, — напомнил Корчак.

— Мне — да, — подтвердил Левченко и качнул головой. — Бери. За тебя. Перемелется — мука будет.

Они подняли стаканы. Корчак выпил свой до дна. Левченко сделал паузу, как и намеревался.

— Все мы под Богом ходим, — пробормотал он осевшим голосом. — Думаешь, у меня неприятностей не бывает?

«Неприятностей», — повторил Корчак мысленно. Он опустил глаза, чтобы не видеть перед собой большого лица Левченко. Иначе бы не сдержался и всадил стакан прямо в мерзкий рот, чтобы заткнуть его осколками и выбитыми зубами.