Сергей Майдуков - Месть Самурая

Все имеет конец в этом мире, кончилось и бабье лето. Черные птицы летали над городом; ветер носил их стаи туда-сюда, как хлопья сажи, и кричали они надрывно и тоскливо: «Холода-а! Холода грядут!»

Небо сделалось таким свинцовым и низким, что при взгляде на него не возникало мыслей о боге. Он умер той осенью в проклятом городе Юзовске, и никто, никто не вспоминал о нем, не вспоминал, что он был когда-то.

Дворники гоняли по лобовому стеклу дождевую воду, но все новые и новые капли падали на стекло, придавая городским пейзажам некую размытость, отчего казалось, что в любой момент они могут измениться или даже исчезнуть. Несмотря на то, что стоял день, было сумрачно, и вереницы машин ехали с включенными фарами. Белые и красные огни лучились за мокрыми стеклами.

Самурай ехал за внедорожником Русанова не впритык, а на некотором расстоянии. Он знал, что добыча никуда не денется. Некуда ей было деваться. Люди так обусловлены своими привычками, так ограничены в действиях. По существу все совершают один и тот же ежедневный ритуал, так что предугадать тот или иной поступок, этот или другой маршрут совсем не сложно.

Обычная человеческая судьба, о которой принято говорить приподнятым тоном, в возвышенных выражениях, на самом деле банальна, скучна, ограничена и, что важно, очень и очень предсказуема. Неожиданности редки, особенно приятные. Все идет по расписанию. Оно меняется только в тех случаях, когда меняемся мы сами, а кому охота меняться? Гораздо проще и безопаснее скользить по наезженной колее.

Которая абсолютно всегда и совершенно неизбежно ведет каждого к смерти.

Самурай проехал мимо притормозившего внедорожника, свернул за угол и поднял воротник. Не хотелось выходить под дождь. Убивать в дождливую погоду легче из-за отсутствия свидетелей, но есть и свои неприятные моменты. Мало того, что сам вымокнешь, как собака, так еще потом в машине разведешь грязь под ногами.

Мысль вызвала у Самурая усмешку. Он относился к БМВ, как к своей собственности. И Валерий Русанов наверняка мнит себя хозяином внедорожника, клуба, дома… хозяином положения. Интересно, успевают они все что-то понять, что-то пересмотреть в те секунды, когда видят направленное в них дуло пистолета? Вряд ли. Страх смерти парализует. С одной стороны, это хорошо, потому что оцепенелое состояние избавляет людей от лишних мучений. С другой стороны, они не успевают подготовиться к переходу и отправляются в мир иной в бессознательном состоянии, словно пьяные туристы, ничего не соображающие и не видящие вокруг.

Обойдя ограду, Самурай попал на узкую аллейку с мусорными баками, что обеспечивало дополнительные удобства обитателям особняков престижного района. Киллеры тоже были вполне довольны.

Бросив взгляды по сторонам, Самурай перемахнул через кирпичную ограду, не оснащенную даже элементарной колючей проволокой. Таким же простым делом было проникнуть в дом, имея при себе ключ, заранее изготовленный по слепку разобранного замка. Эту работу проделал за Самурая специально нанятый домушник, потому что во всем нужен профессионализм.

Перед тем как переступить порог, Самурай принял две меры предосторожности. Во-первых, развернул свою шерстяную шапку и натянул на лицо, обзаведясь таким образом маской с отверстиями для глаз. Во-вторых, надел на ботинки одноразовые бахилы, чтобы не наследить. Если точность — вежливость королей, то настоящего киллера характеризует предельная аккуратность.

Любовники находились наверху — Самурай слышал шум, который они производили, и реплики, которыми они обменивались. Он извлек из-под куртки пистолет с набалдашником глушителя и мягко отключил предохранитель. Поднимаясь по лестнице, он ставил ноги таким образом, чтобы не шуршать бахилами и не скрипеть ступенями. На верхней площадке валялась игрушечная принцесса в длинном фиолетовом платье. Отчего-то при виде ее Самураю сделалось грустно. Может быть, потому, что он понимал, что в его доме никогда не будут жить маленькие девочки, разбрасывающие кукол?

Заглянув в спальню, он увидел там сцену, которые обычно смакуют любители порнографии. Полуголая девушка стояла на коленях, делая минет Валерию Русанову. Ее руки сползли с его поясницы на ягодицы и сдавили их, когда ее взгляд упал на стоящего за дверью зрителя. По инерции она сделала еще несколько движений головой, после чего застыла с перекошенным лицом и оттопыренной щекой.

Русанов, недовольный промедлением, взял ее за голову и задвигался сам. Пожалуй, следовало дать ему возможность получить последнее наслаждение в этой жизни, но Самурай не стал затягивать, чтобы не мучить несчастную девушку. Он поднял пистолет и дважды прострелил обращенный к нему затылок. Пули проломили лобную кость, и череп убитого в считаные мгновения освободился от всего, чем был наполнен. Еще некоторое время Русанов продолжал стоять, опираясь на голову своей любовницы, потом стал клониться вбок и наконец шумно повалился на пол. Его ноги подергивались, словно пытаясь избавиться от брюк, спущенных на щиколотки.

— Помешал? — спросил Самурай девушку. — Извини.

Она провела языком по губам и сказала:

— Я не хотела. Он меня заставлял.

— Да мне все равно… Как тебя зовут?

— Жасмин.

— Мне все равно, Жасмин, — сказал Самурай. — Я не из полиции нравов.

Агония Русанова закончилась. Его тело и ноги застыли. Он больше не присутствовал здесь, это ощущалось очень явственно. Его мозгами была забрызгана вся стена и приоткрытая балконная дверь. Никто бы не смог разгадать, какие мысли еще недавно бродили в них, какие планы строились, какие чувства рождались. Для Валерия Русанова все закончилось. Настал черед Жасмин, так она полагала. Это было видно по ее несчастному бледному лицу.

— Я больше не сделаю ничего такого, — пообещала она. — Никогда.

Самурай пожал плечами:

— Да мне-то что.

— А хотите… Хотите, я вам тоже?

Как все женщины, она была непоследовательна. Но не убивать же за это.

— Мне не надо, — вежливо отказался Самурай.

— Я что угодно, — пролепетала она.

— И что угодно тоже не надо, Жасмин. Мы вот как сейчас поступим. Ты меня слушаешь?

— Слу… — подтвердила она. И сглотнула.

— Отлично, — одобрил Самурай. — Я уйду. Ты останешься.

— Да, да, — закивала Жасмин, продолжающая во время этого диалога оставаться в коленопреклоненном положении.

По ее бессмысленному взгляду было видно, что она не понимает, о чем идет речь.

— Ты останешься, — повторил Самурай с нажимом. — Здесь. Выждешь ровно десять минут, а потом делай что хочешь. Можешь даже полицию вызвать. Но оденься сначала. Тебе черное белье не идет, знаешь?