Александр Зиборов - Ловушка для убийцы

– Ладно, давайте сыграем по-другому, – предложил Мак и неожиданно улыбнулся, чем несказанно удивил гостью. – Значит так, если выигрываю я, то целую вас, если же вы – целуете меня. Договорились?

– А вы, оказывается, жуткий хитрец, – рассмеялась Джинни, – выигрываете при любом варианте.

Мак не нашёлся, чем ответить, ибо вдруг вспомнил Энни. Когда-то он играл с ней в шахматы на поцелуи. Мотнул головой, отгоняя воспоминания.

Победил Мак, хотя играл довольно небрежно, отвлекаясь мыслями, переставляя фигуры почти машинально.

– Я победил, – улыбнулся он. – Где мой приз?

Потянулся к девушке. Она приподнялась ему навстречу и напряглась всем телом, ощутив сильные руки. Его легкомыслие вдруг словно ветром сдуло. Неожиданно обратил внимание на её глаза редкого зелёного цвета. «Совсем как у кошки!» Их лица сблизились, он уловил запах молодого женского тела. Глаза девушки закрылись в ожидании поцелуя. Сердце его бурно заколотилось, он едва коснулся её упругих и тёплых губ и тотчас же отпрянул. Джинни удивилась столь робкому поцелую и посмотрела на него изумлёнными изумрудными глазами.

«Почему я не поцеловал её по-настоящему? – досадовал на себя Мак. – Я же хотел, хотел! А сейчас это сделать уже неудобно – вдруг обидится. Упустил удобный случай!»

Мак успокоил себя, что сделает это в следующий раз, но неожиданно для себя самого вдруг из-за какого-то упрямства отказался играть. Девушка явно обиделась.

Желая загладить свою вину, Мак подошёл к ней, но Джинни отвернулась. Он протянул руку и стал гладить волосы: мягкие и шелковистые, струившиеся между пальцами. Она замерла, дозволяя ему эту невинную ласку. Потом чуть подалась к нему, прижавшись спиной и откинув голову на его грудь. Он продолжал гладить её волосы.

Девушка закрыла глаза и наслаждалась этим, не скрывая своего чувства. Затем взяла его руки, скрестила и прижала к своей груди. Так они простояли долгие блаженные минуты.

«Хорошо как, – мелькнула мысль у Мака, – но зря я делаю это, зря. За всё рано или поздно приходится расплачиваться, ничего не даётся даром. Чем я заплачу за это блаженство?»

Джинни повернулась к нему. Острые груди пробудили страсть. От жаркого нахлынувшего чувства в голове Мака загудело, на какое-то мгновение он потерял самообладание. Они слились в объятии… С силой сжал в своих объятиях податливое тело…

– Ты делаешь мне больно! – невольно вскрикнула девушка.

Он ослабил объятия. Поднял и легко понёс на постель…

Когда прошёл первый шквал страсти, они пришли в себя. Громадность их чувств требовала себе выхода, и он нашёлся в словах: перебивая друг друга, они начали рассказывать о себе. Немного спустя хладнокровие англичанина и сдержанность шведа возобладали. Мак обуздал свои эмоции и сделался предельно скупым на слова. «Слишком много ей знать ни к чему, – решил он. – Нехорошо для неё самой. Чем меньше знаешь, тем меньше шансов проговориться пусть даже невольно. Издревле известно: чем язык скупее на слова, тем твоя целее голова».

Слушая рассказ о любовной драме Джинни, о том, как возлюбленный ей изменил, Мак удивился: по словам девушки, случилось сие более года назад. Почему же она решила утопиться только вчера? Странно… Но расспрашивать не стал, чтобы не растравлять ей душу и не напоминать о неудавшейся попытке самоубийства».

– Давай уедем с тобой куда-нибудь! – горячо говорила Джинни. – Мне безразлично, куда именно, но только подальше отсюда. Увези меня, милый! Я буду тебя любить так, как ты себе просто не представляешь! Только увези меня отсюда! Ты это можешь, ты такой сильный, умный, хороший!

От подобных речей у Мака кружилась голова.

«Может быть, действительно уехать? – лихорадочно размышлял он. – Хорошо бы! Но я ещё не выполнил задания, пострадает моя репутация, потребуют вернуть аванс. А я его почти весь отдал сёстрам. Нужно помочь и брату. У него все надежды только на меня, иначе вылетит в трубу. Но с другой стороны, за дом матери и за всю обстановку я заплатил, но брат и сёстры по-прежнему тянут из меня деньги, как привыкли делать всегда. А ведь они давно не маленькие, все имеют свои семьи, встали на ноги и могут… должны обходиться без меня. Сам виноват, приучил на свою голову! Нужно отучать, не пропадут без него… Как хочется забыть обо всём и уехать в неизвестное далёко. Только ничего не получится: и хочется, но… Необходимо оставаться здесь. Необходимо! Я должен исполнить то, ради чего прибыл сюда. С удовольствием уехал бы, но для этого нужны большие деньги, которых у меня нет. Возможно, позже такое станет реальным. Пока же лучше не думать, не расслабляться: мне необходимы полная собранность и трезвая голова, иначе могут последовать крупные неприятности».

– Увези меня, милый!

– А куда бы ты хотела поехать?

– Хоть куда, милый, – тряхнула головой Джинни. – Лишь бы подальше отсюда и чтобы ты был рядом. Ты сильный, ты защитишь меня.

– От кого я должен защищать тебя? – слова Джинни чем-то сильно не понравились ему. – От кого?

– Да ни от кого! – бурно принялась целовать его девушка. – Я сказала просто так. Но если кто нападёт на меня, то ты же не бросишь меня, да? Скажи, да?

– Конечно же, нет, – успокоил её Мак.– Я тебя никому не дам в обиду. Пусть только кто попробует, познакомится вот с этим. – Он сжал кулак и погрозил неизвестному врагу. В эту минуту Мак был готов драться хоть один против всего света за свою любовь.

В любви и разговорах они провели время до самого вечера.

Когда стемнело, Мак посмотрел на часы и решительно отстранил девушку:

– Извини, мне нужно уйти. Дела. Я скоро вернусь.

– Это очень для тебя важно?

Он кивнул, на его лице появилась обычная угрюмость. Больше она вопросов не задавала.

Пока Мак одевался, Джинни смотрела на него грустными глазами, словно собираясь заплакать, а в дверях шепнула:

– Почему-то у меня нехорошее предчувствие, словно мы расстаёмся с тобой навсегда и больше уже никогда не увидимся. Никогда.

– Дурочка, – улыбнулся он, – я скоро вернусь, обязательно вернусь. Верь мне.

…Неспешным шагом пройдя квартал, Мак свернул в переулок, незаметно проверяя, нет ли «хвоста»? Вышел на параллельную улицу и здесь стал прогуливаться, делая вид, будто разглядывает витрины, а сам внимательно наблюдал окрестности: нет ли слежки? Каким-то шестым чувством он ощущал за собой чей-то негласный контроль, чувствовал чужие взоры, но не был точно уверен в этом, сомневался: а не кажется ли ему это?..

Остановил такси, но в пути неожиданно, словно что-то вспомнив, велел таксисту остановиться, быстро расплатился заранее приготовленными деньгами и вышел.

Далее с деловым видом зашагал по тротуару, свернул в узенькую улицу, и тут почти сразу же ему путь преградила четвёрка парней с дегенеративными лицами. Двое зашли ему за спину, а те, что оказались перед ним, достали ножи.