Олег Дудинцев - За базар ответим

«Женщины и пенсионеры не в счет. С них телефонных звонков хватит. Разве что отдельными, особо непонятливыми персонально займемся, – раздумывал он, пока остальные надрывали глотки. – С барыгами тоже решим. А вот с прочими придется повозиться, и желательно без лишнего шума».

Резко оборвав ускользавшую из-под контроля дискуссию, где брала верх порочная мысль «всех валить», Замполит убедил собравшихся в ее бесперспективности и определил стратегию дальнейшей борьбы.

На следующий день двое обученных братков из бригады Шведа, имея списки наименее жизнестойких конкурентов, общим количеством девяносто восемь человек, приступили к их жесткой обработке с уличных таксофонов.

После нескольких часов разговоров энтузиазм звонивших несколько поугас, поскольку их усилия не приносили ожидаемого результата. Правда, две домохозяйки тут же откликнулись на подчеркнуто вежливые предупреждения и взяли самоотвод. Остальных, употребляя ненормативную лексику, пришлось загружать по полной бандитской программе. Кое-кто на этом сломался, но большинство собеседников, используя ту же лексику, сами ринулись в атаку. Этих одними словами было не пронять.

Поводом для практических шагов послужил звонок Тайсону от председателя избиркома, поздравившего «рыльских» с получением официального статуса и рассказавшего о жалобах двоих кандидатов на телефонные угрозы.

Тайсон успокоил встревоженного председателя, «снял его со счетчика» и посоветовал не встревать в ход избирательной борьбы, а затем отправил «рыльских» стажеров по адресам кляузников.

Первого из них, живущего в Ульянке, несколько часов прождали на лестнице, а после того как тот высунулся из жилища и отправился к избирателям, оглушили резиновой дубинкой. От удара бывший директор хлебозавода рухнул у дверей, как подкошенный колос, и только через сорок минут соседи отправили на «скорой» его бесчувственное тело.

Второго жалобщика безуспешно прождали в подъезде до поздней ночи, а когда в его квартире на втором этаже погас свет, не стерпели и обстреляли окна из охотничьего карабина, подняв с постелей жителей микрорайона.

Как оказалось, этих полумер с лихвой хватило, чтобы уже на следующий день пришедшие в чувство кандидаты досрочно сошли с дистанции, что послужило примером для многих соискателей.

Пока люди Шведа возились с женщинами и пенсионерами, их патрон в ночном баре держал речь перед наиболее уважаемыми районными проститутками.

– Леди, ваша основная цель – раздеть клиента догола, – вдохновлял их Швед. – Пользоваться видеотехникой научим. На всю эту любовь-морковь вам дается три недели. Вопросы есть?

– А кто нам холостой пробег оплатит? – спросила старейшая работница отрасли по прозвищу Наездница и пренебрежительно отбросила заявочный список из бюджетников, мелкого чиновного люда и троих военнослужащих. – Эти разве что на дармовщину клюнут.

– Тебе все мало?! И так небось на домик в Испании наскакала?! – разозлился Швед. – Не скули. Все оплатим. А депутатами станем, специально для вас на Юго-Западе интуристовский отель отгрохаем, – на полном серьезе пообещал он и тем самым окончательно склонил женщин к политическому сотрудничеству.

Вечером того же дня Замполит сидел в директорской ложе районного Дворца культуры, где проходила встреча с избирателями его округа. Услужливый директор, исправно плативший «рыльским» с каждой ночной дискотеки, снабдил его вывешенными в фойе предвыборными программами, и Замполит, сверяясь с текстом, наблюдал за происходившим на сцене.

Быстро приобретя достаточные знания в части местного самоуправления, он собирался было покинуть зал, но возникший в президиуме переполох задержал его.

– Друзья! – обратился председатель к немногочисленной аудитории. – Только что поступило известие от жены кандидата Молодцова! – прокричал он подсевшим голосом. – Два часа назад на него совершено покушение! К счастью, все обошлось! Он жив и находится в клинике!

После сенсационного сообщения по передним, кое-где заполненным электоратом рядам прокатилась волна гнева и возмущения, и собрание окончательно отклонилось от темы.

– Мне тоже угрожали. Требуют, чтобы кандидатуру снял, – пожаловался в микрофон один из ораторов, обещавший в случае избрания покончить с преступностью. – Но это же произвол.

Насладившись услышанным, Замполит отправился в штаб, где поделился своими выводами с окружением.

– Главное, соблюдать осторожность. Скоро нас опера начнут дергать, – предупредил он и поинтересовался состоянием агитации.

– Плакаты по всему району висят, – порадовал его Тайсон. – И квартиры видюшниками зарядили.

– Я и говорю, что скоро дергать начнут, – повторил свой прогноз Замполит и повел разговор о выработке программы. – Без программы мы никто, – пояснил он.

При всей своей ограниченности элита согласилась, что любая уважающая себя команда без целей и задач долго не протянет. Однако никто из собравшихся не чувствовал в себе сил отобразить их цели на бумаге.

Перебирая в памяти своих знакомых, способных на такой грамотный труд, Швед вспомнил о бывшем профессоре, живущем в одном доме с его родителями.

– Я, когда в технаре учился, курсовики у него делал, – признался Швед. – Только он вряд ли согласится. Сильно интеллигентный.

– Денег предложи, – посоветовал Замполит. – Всю его интеллигентность как рукой снимет. И предупреди, чтобы особо не умничал. Главное, больше обещать.

В последующие два дня «рыльские» продолжали давление на конкурентов, и, судя по изменившемуся характеру разговоров, многие абоненты были всерьез озадачены постигшими их коллег неприятностями.

Как и просчитывал Замполит, феминистки вняли их дружеским советам и отказались от дальнейшего соперничества. Лишь одна – из числа руководителей налоговой инспекции – обматерила звонивших и повесила трубку. Поэтому, дабы вернуть Алле Григорьевне утраченное к ним уважение, братве пришлось потрудиться в поте лица.

На следующее утро, громко цокая высокими каблуками, Алла Григорьевна вышла из подъезда и уверенно зашагала к новенькой серебристой иномарке, в которой ездила на государственную службу. Однако то, что она обнаружила в салоне красавца-автомобиля, повергло ее в шок. Собственно, как такового салона уже не было, а между развалившимися сиденьями торчала огромная ржавая батарея отопления, метко сброшенная с крыши ее четырехэтажного дома. Немного придя в себя, Алла Григорьевна осознала, что звонившие не намерены состязаться с ней в знании родного языка, и к вечеру последовала примеру остальных, более осторожных женщин.