Итан Райдер - Кочевник

Шиворот одежды этого теперь уже заклятого врага, молниеносно оказался в моей правой руке. Она же оттащила его и повалила на спину. Мне сразу же пришлось достать второе мачете и налечь сверху на этого подонка. Одной рукой я взялся за рукоять, другой за обратную сторону лезвия, направив острие к горлу этого сопляка. Гук подставил обе ладони, которые уже через секунду изливались кровью, я разрезал их до костей. Прислонив мачете к его горлу, моё лицо максимально близко оказалось у его лица. Оно было близко так же, как и его смерть. Я давил на своё орудие, пока кровь не окрасила пол, а железо не прорезало кадык и гортань, воткнувшись в его шейный хребет. Тогда собственно и умер последний сидящий в этом доме солдат ВНА.

Но убиваясь, из-за смерти Джеймса Гарбранта, допущенной именно по моей вине, мне в голову взбрело, что одной смерти Гука убившего моего товарища, было недостаточно. Дойдя до балкона, я подобрал свой нож Боуи и вернулся в комнату. Подняв за волосы его тело с изливающейся кровью шеей, я поднял свой нож у себя над головой и чётко целился перед тем, как начать задуманное. После каждого из трёх нанесённого в шею удара, кровища брызгала прямо мне на одежду и лицо. Думали, я скажу именно это?

Ничего подобного. В реальной жизни подобный ритуал никогда не выглядел таким образом. Отрезая голову, тебе приходится обнажить первый слои кожи, соседствующие с первыми жировыми прослойками и всем последующим. Лишь затем начинает струиться кровь, но не значительно, до момента, пока вы не перерубите артерии. Лишь затем вокруг вас и вашей жертвы, спустя время уже образуется довольно немалая лужа. С самой головы крови вытекает не так много, как вам могло представляться, а вот уже непосредственно с культи на голове её выливается достаточно для смены цвета полов. Лично мне кажется, что лужей, появившейся у меня под ногами, можно было бы отреставрировать полы этой комнаты, они относительно её не такие уж и большие по квадратуре метров. Почему-то когда культя с пустой трахеей белесого оттенка и шейным хребтом красовались уже с минуту, освободившись от пустоголового носителя, меня всё так и не покидала идея, что когда-то я кому-то подробно расскажу об этом процессе. Не знаю, почему пришло в голову именно это, но хотя бы мой гнев благодаря этому отступил, и это уж точно. Повезло же ему, что он был уже мёртв.

Интересно, какого было удивление ребят из того отряда пехоты, которые ждали меня снаружи, когда на улицу, с балкона в направлении дороги и трупа, что там уже был, полетела отрубленная голова?

Когда я вышел наружу, забрав всё своё холодное оружие, пехотинцы поделились на три типа. Первых мой вид не удивлял вовсе. Вторых он ужасал. А третьих, как Барни Барнса, ему, кстати, это явно не понравилось, отвращал, так как я уверен, это было аморально с точки зрения солдат морской пехоты США.

Но, куда же подевался Джеймс Гарбрант, меня всё-таки кто-то спросил, выкрикнув его имя из толпы. Но я ничего тогда им не ответил. Всем итак было ясно, что Джеймс Гарбрант героически пал в бою, пока я расправлялся с узкоглазым на заднем дворе. Если бы я тогда не тешился, то, возможно бы, успел спасти парня от мучительной смерти.

Передряга в университете Хюэ. Для того чтобы успешно отбить город, пехоте было необходимо занять несколько стратегических позиций. Первой из таких точек был университет Хюэ, находившийся в 200-ста метрах от базы КОВПВ. И перед началом штурма этого задания мне было чему порадоваться. Туда отправилась рота «Альфа», а я вместе с ней. И попробуйте угадать, кого же мне удалось повстречать?

Стоя вдалеке и попутно приближаясь к роте «Альфа», я присматривался к этому огромному зданию. Пришлось подбираться к роте через укрытия, так как этот обширный комплекс был набит снайперами ВНА. Здание было просто огромнейшим и казалось, что в нём десятки тысяч окон. Практически из каждой чёрной точки светлых стен университета, на тебя смотрело дуло чьего-то оружия.

Ещё когда я был у дороги за первым из укрытий, удалось заметить, как подстреленного пехотинца волокли по земле другие солдаты, тому парню очень здорово досталось. Его ранили в районе левой ключицы. Дай Бог, чтобы его сердца не коснулась свинцовая дура.

И вот настал момент, когда я преодолел достаточное расстояние и уже видел роту «Альфа». От их укрытия меня отделяла небольшая асфальтированная местность и несколько укрытий из остатков кирпичных стен. Почему-то отсутствие инстинкта самосохранения сработало совсем не вовремя, ибо стоило мне выбежать из-за укрытия и пробежаться до последующего, по мне сразу же открыли огонь. Снайпер был слишком близок к попаданию. Было видно, как слева от меня, к небу подскочили осколки асфальта и пуля, отрикошетившая куда-то в направлении моих ног. Когда я бежал, издалека на меня смотрели пехотинцы роты «Альфа».

И пугало меня не то, что череп едва не остался без мозгов, а совершенно другое. Добравшись до нового укрытия, удавалось иногда из него выглядывать и посматривать на тех парней. Среди них не было Паскуаля Моррети, а его трудно было не заметить. Такой макаронник, итальянского происхождения, привлечёт к себе внимание даже за милю. Посетив меня, данная мысль снова дала мне понять, как сильно моё сердце тяготило любовь к этому парню. Но его не было среди роты «Альфа». Поняв это и сидя в укрытии, я испугался по-настоящему. Испытал страх, который не чувствовал ни на дороге у границы города, ни над Ароматной рекой, ни при гибели Джеймса Гарбранта и осознании того, что теперь нужно как-то смотреть в глаза его друзей. Я испугался того, что если отсюда выскочу, и удастся добраться до укрытия роты, там не будет Паскуаля и ещё хуже мне сообщат о его героической смерти в бою. Я считал, что по-другому этот парень и не мог погибнуть.

Сердце вновь заколотилось с бешеной скоростью, руки сжали М16, и я по-прежнему был не готов бежать туда, где могло ожидать разочарование похуже, чем попавшая под ноги М18А1. Зуд в мышцах моих ног, говорил о неготовности к пробежке, но осуществить её пришлось. Я бежал и бежал по этой открытой территории, и мне уже виднелась рота «Альфа», ноги резко остановились, когда нас разделяли два ярда. В укрытии прямо передо мной сидели пехотинцы из этой роты. Кто-то обвешенный патронными лентами М60, пытался вести огонь по зданию Университета. Кто-то постоянно выглядывал, и перед его лицом пуля попадала в кирпичную стену укрытия, а кто-то, как Билл Парселл кричал на меня, говоря о сумасшествии моего мозга, пытаясь сделать так, чтобы я попал в укрытие. А кто-то, как Паскуаль Моррети…, напрочь отсутствовал. Я был готов, словно Даниэль Дефо упасть на колени и развести руками в стороны, дабы дать врагу нанести мне смертельный удар, ибо основной уже был нанесён. Моего друга здесь не было…