Мария Ордынцева - Волки

Тигр не многих допускал в число своих друзей. Только проверенных временем и жизненными испытаниями, только верных и преданных. Но Карандаш, появившись в «Гранате» всего полтора года назад, быстро стал одним из лучших. И Тигр, не имевший привычки доверять новичкам, вдруг приблизил его к себе, чему немало удивлялись остальные. Сумел Сотников разглядеть в парне что-то такое, чего не было в других.

– Но ведь если мы воюем с «Медведями», значит, фактически поддерживаем «Четверку», – возразил Костыль, Леха Костылев, как всегда осторожный и предусмотрительный. Может быть, даже слишком осторожный. Он руководствовался по жизни тем правилом, что лучше перестараться, чем недостараться, лучше переосторожничать и остаться живым, чем недоглядеть и отправиться на кладбище. Так он и костылял все свои тридцать два года, оправдывая свое прозвище.

– Разборки «Граната» с «Медведями» общей войны не касаются, – начал спорить Карандаш. – Швецову мы отказали, значит, это подтвердили официально. «Медведи» сами виноваты, что с нами связались. Не надо зарываться. Вот пусть теперь сами и выпутываются.

– Дэн, все, проехали, – прервал его Тигр. – Теперь о другом. Ильдус, что там Хакимов?

– Все то же, но, видимо, сложа руки сидеть не собирается, – отозвался Валлиулов. – Так сильно орал, что чуть глаза не повылазили от натуги.

– Нужно его еще раз шугануть, – предложил Карандаш.

– Подождем, – вставил Костыль. – Может, все-таки уберется.

Тигр разбирался с бумагами автосалона, когда позвонил Ильдус:

– Убили Фунтика. Ребята клянутся «медведей» по стенке размазать. Мне их не удержать.

– Пусть делают, что хотят, – сказал Тигр и положил трубку.

Вот и все. Обратной дороги уже нет. Все усилия образумить Батуева пошли прахом. Ну что же, он хотел войны? Он ее получит.

Тигр вдруг разозлился. Никому еще не удавалось вмешаться в его дела и остаться безнаказанным. Этот раз не станет исключением.

Он вызвал Валлиулова:

– Ильдус, я слышал, кто-то из людей Хакимова купил себе место на кладбище. Надо помочь обновить. Займись, ладно?

– Понял, Миша, – ответил Ильдус.

Приятная девушка сверкнула с экрана белозубой улыбкой:

– А сейчас криминальная хроника.

Оля тревожно взглянула на телевизор.

– Продолжается следствие по делу об убийстве в кафе «Калейдоскоп», – начал строгий мужчина в сером костюме и перелистнул страницу. – Из достоверных источников стало известно, что преступные группировки «Медведи» и «Белый ряд», интересы которых были затронуты этим убийством, объявили войну «Четвертому кварталу», боевики которой выполнили убийство. В течение сегодняшнего дня уже появились первые жертвы. Это некие Карабаев и Пахомов, занимавшие не последнее место среди авторитетов «Четвертого квартала».

На экране появились кадры с мест происшествия: сначала лежащий на ступенях мужчина, потом сгоревший дотла автомобиль.

Диктору подали какой-то листок. Тот пробежал его глазами и продолжил:

– Только что к нам поступила новая информация. В своей квартире час назад найден убитым Леонид Краснов, известный под кличкой Лека. Убиты также его жена, мать и двое детей. Младшему сыну Краснова еще не исполнилось и трех лет. Краснов принадлежал к группировке «Белый ряд»…

Оля взглянула на Тигра. Тот мрачно вертел в руках пульт.

И откуда они все знают, черти? Сливает, похоже, кто-то информацию. Достоверные источники… Сроду у них, кроме УВД, никаких источников не было. А менты тайны следствия не разглашают раньше времени, чтобы не опозориться в случае чего. Получается, что свои стучат. Ладно хоть, не ментам напрямую. И то радует. Не совсем еще, значит, оборзели. Найти бы этих дятлов.

– Убит на своей даче один из коммерческих директоров акционерного общества «Скорпион». Преступники, совершив свое грязное дело, подожгли дом и скрылись. В дыму задохнулся семилетний сын убитого. Возбуждено уголовное дело, – бубнил телевизор.

Ручка выпала у Оли из рук и покатилась под стол. Девушка закрыла лицо ладонями, не в силах больше вынести это.

Михаил понял, что сейчас она сорвется, и решил это предотвратить: подошел сзади и обнял ее за плечи:

– Оля!

Она повернулась к нему в слезах:

– Миша, зачем тебе это? Зачем?

Тигр прижал ее к себе, но Оля вырвалась от него и вышла из комнаты.

Михаил сел на стул, схватившись руками за голову. Некоторое время он не двигался. Потом оделся и ушел.

Селиверстов, развалившись на диване, читал газету. Жена Селиверстова, в бигуди и шелковом халате с китайскими драконами, что-то напевая, раскладывала пасьянс. Дети уже спали.

Устав от трудов праведных на своей лесопилке, Селиверстов мечтал, как на следующей неделе он со своей женой поедет на банкет к Хакимову по случаю очередной годовщины образования холдинга, какие там будут вина, закуски, пирожные. Любил Селиверстов поесть, побаловать свой животик, приятно радующий глаз своей округлостью и упитанностью.

Его супруга, умаявшись за целый день в салоне красоты, где ей делали различные маски, ванночки, маникюр и много других приятных и неприятных, но полезных процедур, выкладывая на стол валета бубен, размышляла о том, как этот валет соотносится с дамой треф и как сказать своему мужу, что ей нечего надеть на банкет к Хакимову.

В дверь позвонили.

Селиверстовы недоуменно переглянулись, и глава семьи пошел открывать. Изучив в дверной глазок незванного гостя – молодого улыбчивого парня, директор лесопилки через дверь ответил:

– Люси нет дома. Она на вечеринке, – и опять приник к глазку.

– Степан Степанович, – засмеялся парень, – я не к Люсе, я – к вам. От Рамаза Муратовича.

Камень свалился с души у Селиверстова. С готовностью и надеждой распахнул он дверь.

В квартиру завалились несколько крепких парней. Двое из них заломили назад руки Степану Степановичу, а еще двое перехватили, посмеиваясь, его благоверную супругу, не успевшую даже взвизгнуть хорошенько. После этого только вошел улыбчивый гость и закрыл за собой дверь.

– Степан Степанович, ай-яй-яй, как нехорошо, – сказал он. – Как же так? Разве вы не знаете, что подошло время платежа?

– Знаю, – осторожно прошептал Селиверстов. – Я уже заплатил.

– А Хакимов как же? Он не платит, а вы на него никак не хотите повлиять в этом праведном деле. Нехорошо. Придется наказать вас, дорогой Степан Степанович. Он же, можно сказать, на свою сторону вас склоняет, а вы ему способствуете. Нехорошо, – объяснял улыбчивый. – Вы человек слабый, можете и поддаться. А потом другие, глядя на вас, захотят нарушить договор. Мы вас оберегаем от неприятностей, охраняем, помогаем, чем можем, а вы? Ай-яй-яй, любезный Степан Степанович! Начинайте, ребята, – вздохнул он и уселся на стул.