Константин Кирицэ - «Белая чайка» или «Красный скорпион»

Мысль о лестнице перенесла нас на побережье и здесь впервые обрела форму конкретной версии… Мы также пришли к выводу об обязательном присутствии Нико Николы, без которого ограбление в столице было бы невозможным. Кто-либо другой не смог бы совершить подобную акцию. Нико Никола заставил нас вновь сосредоточить внимание на побережье, которое он избрал своей резиденцией… Взлом представлялся нам своего рода виртуозной загадкой. И мы постарались найти ей виртуозное объяснение. Было ли необходимо присутствие Нико Николы в Бухаресте? Раз ограбление было идеальным, значит, он там был. Разгадал шифр аваряновского сейфа, сумел отомкнуть бронированные ставни, и, видимо, выдвинул шпингалет окна. Причем сделал это не снаружи, а изнутри, поскольку только так можно было безупречно осуществить всю операцию.

Когда он сидел у Аваряна, закрывая глаза руками, при нем три раза отпирали сейф. По сумме щелчков он вычислил шифр, шесть составляющих его букв. Тайна сейфа перестала существовать, и эта махина оказалась по силам даже ребенку при условии, что тот проникает внутрь комнаты. Но и эту задачу Нико Никола решил с ходу. Он явился к Аваряну, уже разработав весь план действий. Нужно было лишь ненадолго удалить хозяина из комнаты. В дело пошла басня со слежкой. Аварян с легким сердцем отлучился на пару минут. Охрана стояла на местах, сейф был надежно заперт, а Нико Никола надежно укрыт под маской мелкого коллекционера из Палермо, господина Винченцо Петрини. За две минуты Нико Никола мог хоть ногтем отпереть бронированные ставни. Для него это было детской забавой. Труднее было узнать шифр, но в момент, когда Петрини намекнул на Нико Николу, проблемы шифра, видимо, уже не существовало. Зачем намекнул? Этого мы не знаем, и нас это не интересует.

Взлом был тщательно подготовлен. Для его осуществления нужна была лишь своего рода лестница. Такую лестницу нашли, когда идея ограбления еще только вынашивалась. В данный момент берусь утверждать, что сама идея ограбления, его общая схема была «подарена» Нико Николе кем-то другим. Итальянец прибыл на бухарестскую сцену как гастролер. Драматургом и режиссером был другой человек, а артисту Винченцо Петрини предстояло лишь сыграть роль в поставленной пьесе… Итак, для ограбления нужна «живая лестница» из трех человек. Превосходно! Лестница появилась, и ограбление было совершено. Кем? Как? Эти вопросы нас уже не интересовали. Три человека выехали отсюда в Бухарест, превратились в лестницу и совершили ограбление…

— Это же абсурд, — воскликнула Сильвия Костин. — У нас у всех — алиби, абсолютно у всех! И у господина Марино, которого я видела в два часа ночи на балконе с папиросой…

— Почему вы говорите: абсолютно все? — агрессивно вмешалась Елена. — Если вы видели господина Марино, то лишь у него и есть алиби. Я, например, в два часа ночи видела…

Адвоката Жильберта Паскала передернуло, а Елена, заметив его движение, продолжала с улыбкой:

— Папа… Я ходила к нему за аспирином. Ужасно болела голова…

Адвокат собрался что-то сказать в свое оправдание, но Тудор остановил его:

— Я вам сказал, что алиби пока нас не интересуют. Нас интересует лишь точное воспроизведение картины ограбления. Знаю, это кажется абсурдным, но абсурдность детали подсказывает нам логику всего дела: побудительный мотив. У убийства мотив должен был быть тот же. Мы думали не о «Красном скорпионе» — великой страсти Нико Николы, безобидного злоумышленника, а о конкретном, наверняка баснословном вознаграждении тем, кто вернул ему тайный титул хозяина «Красного скорпиона». Вот где скрывается причина убийств! Конкретные вопросы, которые через людей и события привязывали бы ограбление в столице к делу «Белой чайки», пока еще не своевременны… Раскрыв мотив, мы по-настоящему сделали первый шаг. Кто-то, желая либо присвоить себе плод всей операции — баснословное вознаграждение, либо обезопасить себя, должен был избавиться от некоторых людей, представлявших собой большую угрозу. Вот как следует понимать преступления на побережье…

Самую сложную загадку составляли три записки! Каждую жертву вызвали на место казни запиской без подписи, и каждый приглашенный беспрекословно повиновался роковому зову, словно влекомый могучим магнитом. В чем состоит эта необычайная сила записок? И почему каждая записка — это сущая загадка?

Начнем с записки, адресованной Дану Ионеску. Нам она показалась длинноватой, хотя автор обозначил место встречи очень кратко. К чему эти фразы: «Где мы условились, у омута, знаешь где, не так ли?» Почему сразу не указать место, без всяких «знаешь, где», без «как условились». Почему точно не указать само место — у Злого омута, тем более, что это не просто место встречи, а место казни? Время казни указано в записке. Как же тогда в ней могло остаться неупомянутым место? Как можно, точно указав час, не указать точно место встречи, которая теоретически должна длиться несколько секунд? К чему вся эта возня вокруг места? Ответ напрашивается лишь один: убийца не знал, где будет убивать Дана Ионеску. Но как можно знать час казни, не зная места? Вопиющее противоречие. В приглашении должны были непременно содержаться оба условия. Отсутствие одного автоматически обесценивает другое. Значит, убийца не знал и времени, когда будет убивать. И тогда становится ясно, что записка не была предназначена Дану Ионеску!

— Думаю, вы заблуждаетесь! — вмешался Владимир Энеску. — Разве не Дан Ионеску лично получил конверт с тремя записками, одна из которых была адресована ему?

Здесь проявляется один из пороков импровизации, — ответил Тудор. — Затея с записками как составная часть всей преступной комбинации была блестящей, но перемещение записок показалось мне с самого начала примитивным фарсом. Записки могли быть найдены там, где они и были найдены, без всей этой театральной мишуры с доставкой через третьи руки. Почему убийца действовал именно так? Чтобы непременно связать между собой три убийства, чтобы казалось, что они задуманы одним мозгом, находящимся вне зоны «отель — пансионат»… Дан Ионеску получает большой конверт с тремя маленькими конвертами внутри и не реагирует никоим образом. Никому ничего не говорит, не комментирует эту странность. Это абсурдно. И если принять гипотезу, что роковая записка была адресована не ему, это значит, что в его конверте ничего не было. Стало быть, и остальные конверты были пустыми… Это просто-напросто был абсолютно бесполезный фарс… подсказанный воспаленной фантазией убийцы…

— Позвольте?! — сказал адвокат Жильберт Паскал. — Но это приводит к странному выводу…

— Верно! — согласился Тудор. — Это первый ясный акт, который доказывает, что Дан Ионеску был сообщником убийцы. Значит, убийца тем более не мог назначить ему свидание…