Татьяна Чистова - Стечение обязательств

Далеко впереди в снежно-туманной мути короткого февральского дня показалась желтая искра, она росла, становилась больше, послышался утробный, на грани слышимости, вой – это шел встречный, тоже товарняк, или пассажирский. Но вглядываться и гадать, что там такое приближается, Денис не стал, не до того было. Посмотрел на часы, на столбы вдоль «железки», на махину локомотива, что подлетала слева, и побежал по тропинке к насыпи, свернул, оказался на скользком гравии и принялся подниматься вверх. Услышал краем уха, как в спину ему что-то крикнули – то ли дураком обозвали, то ли подбодряли, но не оглянулся – плохая примета, говорят. Да и крик непонятно чей, то ли женщина голосит, то ли мужик, вернее, «оператор», который – голову можно прозакладывать – уже свое кино снимает, ну да черт с ним.

Денис оказался наверху, пару раз поскользнувшись на скользких камнях, перемахнул через колею и по тропинке меж путей рванул вдоль рельсов, глядя вперед, в обтянутую черной курткой спину, и не забывая поглядывать под ноги. Удачно обошел пару коварных препятствий – металлических штырей тут было понатыкано изрядное количество, зацепился носком ботинка о выступавший из гравия и снега край шпалы, кое-как удержал равновесие и не свалился. Черная спина приближалась, Денис снова поскользнулся, грохнулся на одно колено, вскочил, кляня последними словами и природу, и погоду, и придурка в черном, прыгнул вбок, и оказался в колее, побежал дальше по шпалам, прыгая через одну.

От гудка в спину аж дыхание перехватило, ветром принесло запах горячего металла – душный, тоскливый, близкий. Чувство такое, что пытаешься уйти от танка, причем не одного, а взвода тяжелых подвижных махин, только катит он в данном случае по рельсам, и свернуть с них ему никак невозможно. А навстречу прет второй, активно прет, через начавшуюся метель, огнями светит и гудит обычно, дежурно можно сказать, что объяснимо – машинист пока не в теме небольшой коллизии, чей финал уже не за горами.

Впереди была «стрелка», рельсы здесь расходились надвое, человек в черной куртке сбавил шаг, остановился и аккуратно перешагнул преграду, постоял, точно в раздумьях, куда бы податься, и вдруг оглянулся. Денису сначала показалось, что под капюшоном у человека нет лица – там был только черный провал, перечеркнутый белыми полосками проводов. Денис невольно запнулся и слегка обалдел от увиденного – этот некто на путях был чертовски похож на назгула, что терроризировали сказочно-игрушечную страну из оскароносной киноэпопеи. Но пригляделся, и понял, что не назгул это, а некто бесполый, как и казалось со стороны, то ли парень, то ли девка, а лицо волосы закрыли, выбились из-под капюшона и повисли до подбородка. «Назгул» пытался запихнуть темные патлы обратно, возился как-то суетливо, да еще и крутил головой по сторонам. Оба поезда он теперь отлично видел, но бежать не торопился, и Денису показалось, что с «назгулом» приключился шок от увиденного. А что, так и должно быть: сейчас куда ни кинь, ему всюду клин – товарняк и тот, второй, по внешним признакам, пассажирский, прут навстречу друг другу, и расстояние между ними вот-вот станет величиной с игольное ушко, куда не то, что что верблюд не пролезет, а даже этот задохлик, и под колеса его затянет незамедлительно, неясно только, под какой из поездов. Хороший момент для ставки, на серое можно поставить, или на зеленое.

– Допрыгался?! – злорадно, как он надеялся, заорал Денис, мигом оказался рядом с «назгулом», рванул его за рукав дешевой тонкой куртяшки, дернул на себя, схватил под руку и поволок на соседний путь, по которому летел пассажирский. Товарняк тяжко громыхнул позади, раздался тонкий тошнотворный свист, вагоны грохотали так, точно скалы рушились, Денис волок человека через рельсы, волок, точно манекен – такой же неповоротливый и легкий. Манекен не сопротивлялся, но и не помогал, цеплялся ботинками за рельсы, вис на руках. Денис перекинул его на край насыпи, толкнул, тот разом сложился пополам, сел на гравий и пропал из виду. Денис глянул вбок, на кабину зеленого на сей раз локомотива, и перемахнул через рельсы. Дурной пример оказался заразительным – он сам задел носком ботинка за торчавший над снегом металлический штырь, пролетел немного по инерции вперед, когда земля закончилась, и Денис свалился в пропасть.

Хорошо, что успел вытянуть руки перед собой, они немного смягчили удар о гравий, но падать пришлось долго и больно. Он скатился по насыпи, пересчитав ребрами через толстую куртку все «ступеньки»: и металлические обломки, и смерзшийся гравий и опору освещения, которая и остановила его «полет». Полежал несколько мгновений, переводя дух и прислушиваясь к себе, потом осторожно поднялся на ноги. Вроде, ничего не болит, только ладони малость ободрал, и на запястье появилась здоровенная глубокая царапина, а так обошлось. Вид, правда, непрезентабельный, скажем так, куртка и джинсы перемазаны в земле и какой-то дряни вроде кирпичной крошки, нагрудный карман оторвался и висит бесполезной тряпицей, ботинки выглядят не лучше. Джинсы вообще почему-то полосатые, точно его по гравию за ворот протащили, но вдаваться в детали некогда, не до них. Снизу, из засыпанной снегом канавы под насыпью, раздался тонкий жалобный звук, Денис глянул туда, и сбежал вниз, подошел, наклонился.

Девка, как выяснилось через мгновение, лет пятнадцати или около того, одета и размалевана дешево и безвкусно. Обычный подросток, от которого в ответ на невиннейший вопрос можно с равной вероятностью услышать мат или получить порцию слез. Как сейчас, например, но это объяснимо – так шок сказывается. Шок, и только, в остальном, вроде, цела, даже прыщавая физиономия не поцарапана. Куртка, правда, в хлам, уродские штаники, где ширинка болтается на уровне колен, тоже можно смело нести на помойку, где им самое место, но это забота ее родителей, если таковые имеются.

– Цела? – спросил Денис, но девчонка тупо таращилась на него, шмыгала носом, а из-под капюшона неслись тихие, но отчетливые звуки: надрывный, чуть истеричный речитатив под рваную дерганую музыку. Денис бесцеремонно выдрал провода из ушей девчонки, приподнял ей голову пальцем за подбородок и повторил:

– Цела, спрашиваю? Болит что? Вот и хорошо, – он увидел, как девчонка мотает головой, и добавил:

– Домой топай. Слышишь меня?

Девчонка снова трясла головой, волосы упали ей на лицо, и теперь Денис видел, что они крашеные: густо-черные у концов и в середине, к корням они переходили в розовый, и граница «родного» и искусственного цвета была хорошо заметна. Как и многочисленные сережки в ушах – в левом Денис насчитал аж пять штук, как и пирсинг на нижней губе, маленькое кольцо мутно-серого цвета. Вдруг накатила брезгливость, Денис убрал руку от лица девчонки и едва сдержался, чтобы не вытереть ладонь о джинсы. Оглядел ее еще разок, мысленно пожелал терпения и мудрости ее родителям, и повторил:

Читать дальше