Робин Мур - Человек семьи

– Раздутое дело о коррумпированности полиции бросило тень на большинство полицейских – прямых, честных, смелых и трудолюбивых, – сказал О'Брайен далее. – В таких обстоятельствах мое положение комиссара полиции стало невыносимым.

И тут же, на вечере, объявил о своей отставке, прямо перед огорошенными выпускниками.

На стене академии расклеили списки выпускников, получивших первые назначения. За три недели до выпуска курсанты, представлявшие, что происходит, связались со своими покровителями – "крючками" или "раввинами", – пытаясь повлиять на собственные распределения. Некоторые даже преподнесли в дар покровителю пару бутылок виски или конверт с наличными для большей уверенности в том, что получат хорошие места. При распределении учитывались такие параметры участков, как близость к дому, загруженность работой, возможности продвижения по службе и доходность в результате получения взяток.

Артур Марсери, служивший лейтенантом в участке один – семь привилегированного района, расположенного в модном Ист-сайде, был "раввином" Пата, и специально звонить ему по поводу распределения не пришлось.

– Могу взять тебя сюда, в один – семь, Пат, – сказал ему перед распределением Артур, – но это будет плохо выглядеть. Кроме того, ты можешь прекрасно начать службу в месте, где чувствовал бы себя как дома, где тебе было бы все знакомо. Я хотел бы устроить тебя в Пятый на Элизабет-стрит, на твоем заднем дворе, годится?

Таково было решение Артура, и Пат не возражал, хотя и беспокоился о том, что произойдет, если ему придется задержать кого-нибудь из своих дружков – членов Общества американских католиков – или еще кого-либо из знакомых. Было очень удобно, что участок находился всего в нескольких шагах от церкви, а кроме того, Пат хорошо знал прилегающий район.

Практически он уже был знаком со зданием участка на Элизабет-стрит. Иногда ему хотелось знать, работает ли там до сих пор тот сукин сын в штатском? Если да, то что бы он сказал, если бы Пат в форме полицейского подошел к нему и попросил вернуть те восемьдесят баксов?

Пата приписали к команде участка. Лейтенант с кислой физиономией велел ему доложить о своем назначении офицеру, занимающемуся кадрами.

Первую неделю Пат должен был работать в смену от четырех дня до двенадцати ночи, что его вполне устраивало. Он сообразил, что сможет вставать попозже, отдыхать после полудня и, может быть, даже немного пошляться по улицам после работы. Его интересовало, каких женщин можно встретить на улице в такое время и можно ли провести с одной из них пару часов после полуночи. Проституток, занятых в шоу-бизнесе? Официанток коктейль-холлов? Стюардесс? Обычных шлюх?

Он явился в участок пораньше, стремясь поскорее приступить к настоящей работе, а кроме того, его одолевало любопытство. До переклички оставалось полчаса, и он провел это время в комнате ожидания, которая была общественным нервом всего участка.

Неторопливо Пат перечитал все объявления, расклеенные по стенам. Объявления о розыске преступников и детей, бежавших из дому, были обтрепанными и покрылись пылью. Пат подумал, что от этих детей, наверное, уже могли удрать их собственные отпрыски. Ему казалось, что эти же объявления висели здесь и в первый раз, когда его привезли сюда в тот незабываемый день. Он заметил, что в комнате с тех пор прибавилась машина-автомат для чистки обуви, запускающаяся от монеты, и потратил некоторое время для нанесения ослепительного глянца на свои и без того совершенно чистые служебные ботинки. Рядом с этим автоматом стояло зеркало, позволявшее полицейскому оглядеть себя в полный рост в последнюю минуту перед выходом на задание.

Сначала он был потрясен, увидев в зеркале легавого в синей с золотом форме и серебряным значком. Он выглядел как плакат, агитирующий рекрутов идти на полицейскую службу. Отражение не имело никакой связи с его внутренним представлением о собственной внешности. Но Пату пришлось по душе то, что он увидел, – темноглазого, высокого, широкоплечего парня, видимо, физически сильного, здравомыслящего, но смелого. Пат был доволен, что не пожалел лишних двадцати пяти долларов на подгонку рубашки к своим узким бедрам. Между рубашкой и телом было предусмотрено наличие некоторого пространства, позволяющего скрыть под ней оружие или другое устройство.

Сержант Гарри Гофман, проводивший перекличку, выглядел весьма прилично. Это был круглолицый блондин лет около сорока в очках с роговой оправой. Очки придавали ему вид скорее клерка, принимавшего жалобы покупателей в универмагах Мэйси, чем сержанта, проводящего перекличку у стола в участке на Элизабет-стрит.

Сержант, протянув Пату карту участка, на которой были указаны различные секторы и посты пеших патрульных, сказал:

– Мы даем тебе пост на Гранд-стрит, Конте. Поговори с кем-нибудь из более опытных полицейских. Он расскажет тебе о твоих обязанностях. Я же дам один маленький совет. Делай как можно меньше, пока не разберешься, что происходит. Перед тобой лежит длинный рабочий путь, пока дослужишься до пенсии, и лучше не портить послужной список в первый же день службы.

Полноватый и добродушный с виду полицейский постарше, приноровившись, чтобы идти с Патом в ногу, выходя из комнаты, в которой происходила перекличка, спросил:

– Какой пост он дал тебе, малыш?

Пат ответил полицейскому, и тот удовлетворенно кивнул:

– Я дежурю на следующем посту – в направлении к Центр-стрит. Если хочешь со мной пообщаться, пойдем вместе обедать. Учти, на Малбери есть хорошее местечко, где подают пасту [3] и делают нам скидку. Я могу рассказать тебе о том, что у нас здесь происходит. Меня зовут Ленни Доницетти. Меня прозвали здесь Донни. А ты сын Дома Конте, ведь так, малыш?

Пат утвердительно кивнул, удивляясь, откуда Доницетти раздобыл эту информацию.

Сам пост показался ему несложным. Он наизусть знал здесь каждую витрину, но с ужасом ожидал момента, когда столкнется с кем-нибудь, знакомым с дней "гражданки".

Некоторые люди, которых он по-соседски знал в лицо, проходя мимо, смотрели на него с удивлением. Они как бы пытались связать знакомое лицо с каким-то воспоминанием. Но никто не заговаривал с ним.

В восемь часов Пат позвонил в участок и сообщил, что идет обедать к Паолуччи на Малбери. Он появился там на несколько минут раньше Доницетти, но официант с орлиным носом, обращаясь с ним так, будто знал о его приходе, провел его к маленькому столику в глубине длинного, ярко освещенного зала.

– Подожди здесь, сынок. Донни скоро будет. Хочешь почитать газету? А выпить? Стакан вина?

Пат ответил, что просто подождет. Сел и стал заполнять ежедневный журнал неинтересными подробностями своих обходов вплоть до этого часа. Казалось, что во время дежурства он ничего не делал. Но, когда его действия были добросовестно зафиксированы, все стало выглядеть так, как будто это был напряженный, хотя и не очень впечатляющий вечер.