Юрий Гализдра - Волчьи пляски

Козин вспомнил квартиру, где проживал Сталевар на протяжении последних сорока лет. Огромная старая темная берлога в самом центре столицы, напичканная антикварным старьем. Хозяин обитал в ней совершенно один. Нет, когда-то, наверное еще в «застойные» времена, он бывал женат. Может быть и не раз. Вроде бы имел детей. Однако, по прошествии нескольких десятилетий все это куда-то ушло, оставив старика в одиночестве. Наверное, поэтому, тот так активно вплетался в политическую жизнь страны все последние тридцать лет. Сперва в составе Политбюро, затем в составе тех «героев перестройки и новой формации», а ныне в числе близких деятелей окружения ныне действующего президента.

«Любая политическая формация, любая государственная система и любая форма правления, сиречь очередная разновидность змеиного логова, в котором все основные действующие лица беспрестанно шипят друг на друга и, преследуя свои личные цели, лишь выбирают момент, чтобы сильнее цапнуть соперника. Нет государства, в котором не играл бы ведущую роль субъективный человеческий фактор. Лишь он имеет цену, а не то, что провозглашено Конституцией. Так было и так будет всегда.

Это тоже его слова. Одни из многих услышанных в течение последней приватной беседы. Умудренный опытом старик прямо-таки сыпал философскими изречениями, а он, Андрей Силантьич, слушал, пытаясь вникнуть во все, что говорилось прямо либо исподволь.

– Андрей Силантьич, обед подан, – снова возникло в поле зрения вытянутое лицо домоуправителя, – Марья Ильинична просит в обеденную.

– Хорошо, Семен, – ответил ему Козин, – Сейчас буду.

Оставаясь погруженным в свои думы, он встал из-за стола и проследовал из кабинета в двери.

«Все-таки величавы представители той формации, которая уже практически отжила и ушла в историю, – отдал должное старшему поколению Андрей Силантьич, – Сама история учила их уникальной изворотливости и прозорливости. Они, как никто до них и после, умели предугадывать ход событий наперед. Предугадывать и подстраивать эти события для своей пользы.

В зале суетилась Марья Ильинична, заканчивая сервировку обеденного стола. Это она умела. Пожилая женщина, разменявшая, если Андрею Силантьичу не изменяла память, едва ли не седьмой десяток, исполняла свои обязанности экономки быстро и со знанием дела. Наверное, здесь тоже большое значение имел опыт. Изрядный, нажитый еще в столичном тресте столовых и ресторанов, специализировавшемся на обслуживании политической элиты. Те люди, кто еще застал те золотые времена, поговаривали, что некогда Марья Ильинична была вполне привлекательной особой и пользовалась завидным вниманием целого ряда известных чиновников. У скольких из них она побывала в постели история умолчала, однако Козин, не понаслышке знавший о царивших тогда нравах, вполне допускал и такое. При условии приватности допускалось все.

– Здравствуйте, Андрей Силантьич, – поздоровалась экономка мягким грудным голосом, – Пожалуйте за стол. У нас сегодня прямо-таки королевский обед. Пальчики оближете.

Козин не сомневался в этом. Готовила Марья Ильинична изумительно и вкусно. Сказывалось умение, полученное в «совковой школе». Наверное, из-за этой тяги к стряпне и сама она с годами изменилась, превратившись из тоненькой милой девочки с мягкими сглаженными чертами, виденной на одной из старых фотографий в невысокую «кругленькую» даму с выдающимся, колыхающимся при ходьбе бюстом.

– Спасибо, Марья Ильинична, – поблагодарил Андрей Силантьич, бросив на экономку быстрый косой взгляд в то самое время, когда проходил к своему месту, – Я не сомневаюсь, что обед великолепен.

Да, он умел быть учтивым. Это было в его крови. Как и гены родителя, слывшего в годы застоя довольно успешным человеком на политическом поприще столицы. Как ни крути, а заслугу «правильных» генов Козин не исключал при любом раскладе. Родись он в семье какого-нибудь крестьянина –интеллигента, имей он хоть семь пядей во лбу – никогда не достичь бы ему тех высот, что стали доступны сейчас.

«Тебе повезло, мой мальчик, – вспомнил Андрей Силантьич, придвигая к себе первое блюдо, – В отличие от нас, тех, кому пришлось извернуться для того, чтобы выбраться из грязи, тебе этого делать не нужно. У тебя есть отличное образование, развитый ум и та финансовая платформа, которая помогла тебе стать тем, кем ты являешься сейчас. Это все заслуга твоего отца. А вот упрочить свое положение и двинуться по намеченному пути дальше – это будет зависеть только от тебя самого.

«Я двигаюсь, – ответил он в мыслях, вливая в себя первую ложку горячего супа, – Правда для этого приходится слишком многих отодвигать с пути.

Не только ему одному. Он знал, что тому же самому Сталевару, стремящемуся к своей цели, пришлось убрать слишком многих и слишком многим пожертвовать. Наверное, поэтому, у старика не осталось ни одного близкого человека. Страсть к политике заменила ему все, что должно иметь ценность для нормального человека. Оттого поступал и судил он так свободно и легко.

«Я многое повидал на своем веку. Видел диктаторов и откровенных слабаков. Есть с чем сравнить. В большой политике нельзя быть сентиментальным, нельзя идти на поводу у кого бы то ни было. Нельзя иметь ярко выраженных слабостей. Иначе всегда найдется тот, кто сумеет использовать эти слабости в свою пользу. А это для любого руководителя уже не свобода решений. В этом случае тот, кто должен управлять, становится марионеткой. Управляют им…

Андрей Силантьич, вспомнивший и эти слова, вызвал в памяти облик своего наставника. Благородную седую шевелюру, чуть крючковатый тонкий нос и колкие глаза за профессорскими очками. С таких можно икону писать. Посмотришь и не скажешь, что за этим благообразным интеллигентным ликом таится настоящий дьявол, способный буквально на все.

«Сделайте небольшой экскурс в нашу современную историю, мой мальчик, – уверенный тембр продолжил звучание в голове Козина, – Вспомните всех тех, кому вручали бразды правления страной за последние двадцать лет. Вы увидите, что после достославного Леонида Ильича достойных личностей просто не было. Сперва последовала короткая череда почтенных старцев, которым досталось лишь просто пожинать плоды установленного порядка и стабильности. Кто-то из них не мог, кто-то просто не успел воспользоваться своими возможностями правителя большой империи. В любом случае, сделать что-то стоящее они не сумели. Им на смену пришел мечтатель, желавший изменить мир к лучшему, но не знавший реальных путей достижения этой цели. Этакий хиппи от партийной системы. Слабость его, как личности, была настолько очевидна, что остается удивляться тому, как он продержался так долго у власти, прежде чем его додумались сместить…