Владимир Колычев - Убойное лето

Карамболь усмехнулся, наклонился и с нежной улыбкой посмотрел Вике в глаза.

– Ты только не борзей, девочка!

– Борзеют собаки! На службе у хозяина! – Вика подняла голову, скосив глаза на Жруна. – А я тебе не служу!

– Не надо служить, нужно просто работать. Твое место в «ЭКОЛО» свободно. Бухгалтерия ждет.

– Не хочу.

– А если я очень попрошу?

– Нет!

– А на что жить собираешься?

– Найду я работу, ты в этом даже не сомневайся.

– С хорошей зарплатой?

– Обещаю, если ты сейчас уйдешь, я ничего не скажу Прокофьеву.

– А что ты ему скажешь? Квартира у тебя ничего так, скажешь ему, откуда деньги на нее и обстановку взяла?

– Он знает, – нахмурилась Вика. Почувствовала запах своей крови, насторожилась.

– Знает, что у тебя любовники были?

– Догадывается.

– И про Сигайлова знает?

Вика вздрогнула.

– Он не хочет ничего знать о моем прошлом, – едва слышно проговорила она.

Карамболь усмехнулся, вспомнив о своей жене. Его Аэлита танцевала в стриптизе, отдавалась мужикам в привате, и ему совсем не интересно знать, сколько у нее было таких особых клиентов. Зато подноготная Перовой его очень заинтересовала, а информацию он собирать умел, тут ведь главное очень захотеть.

– А может, твой Прокофьев просто плохой сыщик?

– Да, у меня были отношения с Сигайловым, и что?

– Были? А может, продолжаются? Банк ограбили, а отношения продолжаются. Где он? Что с ним?

Сигайлов был тем самым инкассатором, с которым Сивый ограбил банк. Парень сбежал предположительно с деньгами, прихватил одну сумку или даже две. Найти его до сих пор не могут. Так же, как и Пентиума, которого Карамболь объявил крысой. Охота на этого гада продолжается по сей день, только вот на хвост ему наступить все никак не могут.

– Я не знаю.

– Может, он деньги на хранение оставил?

– Мне? Зачем?

– А квартира у тебя откуда?

– Старую продала, новую купила. Кое-что добавила. На честно заработанные купила.

– Это ты Прокофьеву объяснишь, – усмехнулся Карамболь.

– И объясню, мне скрывать нечего!

– А сразу почему не сказала?

– А разве деньги у меня? Были бы у меня – сказала! И вернула!

– А деньги у тебя?

Карамболь сурово смотрел на Вику, но она выдерживала взгляд. Дрожала от страха, вжимала голову в плечи, но глаза в сторону не отводила.

– Нет! Можешь обыскать квартиру! – Она обвела рукой комнату – в совершенной уверенности, что денег здесь нет. Может, они и есть где-то, но не здесь.

– Может, я лучше обыщу тебя? – облизнулся Карамболь.

– Оставь меня в покое!

– Покой нужно заслужить. Давай так, я тебя саму один разок обыщу, и на этом закончим. И тебе хорошо, и Прокофьеву все равно!

– И мне все равно!

– Да? – приободрился Карамболь.

– Я не святая! И от меня не убудет.

– Вот!

– Но я не могу! Ты мне противен! Меня от тебя тошнит! Неужели это так трудно понять?!

Это была самая настоящая истерика, и Карамболь знал, как ее остановить. Он влепил Вике пощечину. От всей души влепил. И она протрезвела – и от неожиданности, и от боли, и от дикого удивления. Она ждала выстрела, а Карамболь чижика съел.

– Успокоилась?

Вика подавленно кивнула.

– Тошнит?

– Тошнит, – не стала отрицать она.

– На работу возвращаешься?

– Нет!

Вика резко наклонилась и обхватила голову руками, стараясь прижать ее к коленям. Карамболь понял, что сейчас она закричит. И очень громко. А убивать ее резона нет. Сам по себе Прокофьев, может, и не опасен, но если он взбесится, если поднимет на уши свое Управление, может начаться ад. И все из-за какой-то сучки, которая не так уж и хороша собой, которая, похоже, на самом деле не знает, куда делся сбежавший Сигайлов. И пропавшие деньги у нее искать бесполезно.

– Ну и хрен с тобой!

Спускаясь вниз на лифте, Карамболь думал о возможной встрече с Прокофьевым. Вдруг он столкнется с ним во дворе. Такое может начаться, и это при том, что игра не стоит свеч.

Прокофьева не было, Карамболь сел в машину, глянул на дом и тихонько шлепнул себя ладонью по виску. И зачем он только сунулся к Вике? Ну нет в ней ничего такого, от чего мужики сходят с ума. И Прокофьев рано или поздно бросит ее. Вот тогда с этой сучкой и надо будет поговорить.

Бешеров жил в доме, который почему-то принято было называть бараком. Длинное одноэтажное строение из белого силикатного кирпича, разделенное на две половины. Свой двор, отдельный вход, клумба, сад, огород, все как положено. И дом не какая-то развалюха, на фундаменте стоит крепко, ровно, крыльцо, правда, облупилось, краска на газовой трубе потрескалась, вместо стекла в одной форточке вставлена фанера, но это мелочь. Тем более что половина дома принадлежала Бешерову безраздельно. Бабушка очень любила внука, он сел на двенадцать лет, а она слегла, так его и не дождалась. Сиделец вернулся, первое время пил, гулял, затем устроился на работу, привел в дом женщину, даже собирался жениться на ней, но не сложилось. Расстался с любимой, снова загулял, дом опять стал проходным двором. И с друзьями-дальнобойщиками Бешеров пил, и со случайным бабами развлекался, плечевые так и вовсе отсыпались у него после трудов праведных. А потом вдруг все успокоилось. Бешеров разогнал приживал, в доме стало тихо.

– Ну так, иногда приходят друзья, – морщила лоб Ирина Витальевна, его соседка по дому.

Хорошая женщина, добрая, гостей из полиции сразу в дом позвала, чаем напоила. Нервничала она, все в окно поглядывала. Муж с работы должен вернуться, а в доме парни в два раза моложе нее, а вдруг не из уголовного розыска? Вдруг она придумала, что из полиции! У ревности границ нет.

– Все те же, с которыми он раньше гулял? Или какие-то новые?

Саша уже поименно знал всех друзей Бешерова. Всех, которые на виду, всех, которые с ним работают. Столько людей опрошено, в ушах уже звенит от разговоров, а толку нет. Не водил Бешеров дружбу со своими старыми дружками-бандитами, ну, может, иногда пересекался с рахатовскими недобитками, но в дом к себе вроде бы не водил. И друзья-дальнобойщики о них ничего не знали, во всяком случае, не говорили.

– Ну какие новые? – пожала плечами Сивачева. – Они у Рената постоянно новые… Я же за ними не слежу!

За окном открылась калитка, в соседнем дворе появились люди. Ирина Витальевна и хотела бы убедить гостей в своем равнодушии к жизни соседа, но к окну все-таки подошла, глянула, прикрываясь занавеской.

Время уже вечернее, темнело, но Саша довольно легко узнал и Бешерова, и его напарника Колю Валежникова. И девушки с ними, одна симпатичная, другая откровенно страшненькая, и обе затасканные до неприличия. И одна несла сумку с продуктами, и другая, зато мужчины налегке.

– Парень знакомый, не знаю, как его зовут, а девушек я не видела… Хотя нет, одну видела… Ой-ей-ей! – приложив ладонь к подбородку, качнула головой женщина.