Сергей Майдуков - Живой товар

– Почему это мы проблемные? – обиделся Никонов.

– Потому. Выясняйте свои отношения сами. Не впутывайте меня!

– Кто тебя впутывает?

Лора крутнулась в своих тапочках и гордо прошествовала к себе. Ее спина была прямая как доска, метелка светлых волос моталась из стороны в сторону. Когда дверь ее комнаты захлопнулась, Никонов достал бутылку ликера из бара и прикончил ее под какой-то старый фильм, где Высоцкий играл руководителя самодеятельности в провинциальном Доме культуры, а Золотухин – демобилизовавшегося солдата, который вернулся домой к молодой жене и маленькой дочке. Он подозревал ее в связи с персонажем Высоцкого и доподозревался до того, что бросил семью. Во время финальной сцены неверная жена неожиданно оказалась при смерти и сказала герою Золотухина, что всегда любила только его одного. Тема измены авторами фильма так и не была раскрыта. То ли героиня любила мужа, хотя изменяла ему, то ли он сам себя накрутил, а она ни в чем не была виновата.

Никонов почувствовал себя обманутым. Была полночь. Ликер закончился, фильм – тоже, Алла не пришла. Никонов поплелся в спальню, кое-как разделся и завалился спать. Снилась всякая гадость, после которой чувствуешь себя не отдохнувшим, а, наоборот, вымотанным и больным. Голова поутру раскалывалась. Никонов посмотрел на Аллину половину кровати и увидел, что она не ложилась.

В душу закралась тревога. Может, заявить об исчезновении жены? Но как быть, если Алла найдется и выяснится, что она провела ночь у любовника? Все сослуживцы узнают о позоре Никонова, поскольку в полиции ни у кого нет секретов.

Отправившись умываться, Никонов не сразу понял, что насторожило его в ванной комнате. Сообразил только минуты через две, когда вернулся, открыл шкафчик и обнаружил исчезновение всяких женских штучек, принадлежавших Алле. Ни кремов, ни гелей, ни зубной щетки. Бросившись в спальню, Никонов открыл стенной шкаф и медленно опустился на кровать. Вещей жены тоже не было. Вернее, кое-что она бросила за ненадобностью, но почти вся одежда пропала. Алла ушла. Должно быть, она как раз собиралась, когда Никонов в последний раз разговаривал с ней по телефону. Не предупредила заранее, не поставила в известность и позже. Просто взяла и ушла.

Для ясности Никонов порылся в баре и не нашел там ее документов.

– Полная ясность, – произнес он вслух. – Теперь у нас полная ясность…

– Какая ясность?

Он оглянулся и увидел за спиной Лору с распущенными волосами и в ночной рубашке.

– Твоя мать бросила нас, – ответил Никонов. – Завтракать будешь?

– Какой завтрак, папа! Где мама? Ты серьезно?

– Она забрала вещи и съехала, – произнес он почти равнодушно. – Если позвонит, скажи ей, что она поступила, как последняя скотина.

– Сам с ней говори! – заорала Лора и убежала к себе.

Никонов подумал, что настоящие проблемы у них только начинаются. Измены Аллы были цветочками. Теперь поспевали ягодки.

Как ни странно, с уходом жены Никонов смирился легче, чем с осознанием, что у нее появился другой мужчина. Помогала злость, а также чувство собственной правоты. Ему было не в чем упрекнуть себя. Он вел себя по отношению к Алле честно. Это она предала его, сбежав из дому. Не попрощавшись, не объяснившись, не постаравшись загладить свою вину – если не перед мужем, то хотя бы перед дочерью. Она оказалась не только плохой женой, но и никудышной матерью. Что ж, скатертью дорога.

Никонов так часто повторял про себя эту поговорку про скатерть, что его уже от нее тошнило. А еще его преследовали вещи жены – он постоянно натыкался на них, что порождало мгновенные воспоминания, в которые ему совершенно не хотелось пускаться. На второй день он собрал все брошенное Аллой барахло в два больших мешка и поставил возле двери, собираясь с духом, прежде чем вынести их вон.

– Выбросить хочешь? – спросила дочь.

– Хочу, – ответил Никонов.

– Она вернется.

– Я ее не пущу.

– Пустишь, – сказала Лора. – Куда ты денешься?

Он понял, что это правда. Если бы Алла вернулась, он бы ее и впустил, и простил. На самом деле ему без нее было очень плохо. Хуже, чем он ожидал. Приходилось постоянно контролировать себя, чтобы не давать волю чувствам. Они так рвались на свободу, эти чувства.

Никонов запихнул мешки в кладовку и решил, что выбросит их через неделю… через десять дней… через месяц. После первой ночи одиночества он больше не прикасался к спиртному, понимая, что оно погубит его. Нужно было держаться. Не поддаваться искушениям, не допускать слабости.

В субботу вечером Лора сказала, что ей позвонила мать.

– И как она? – поинтересовался Никонов с напускным равнодушием.

– В Турции. С турком. У них любовь.

– Понятно. Картошку почистишь? Я салатом займусь.

После ужина Никонов отключился на удивление быстро, но среди ночи проснулся и больше не смог уснуть. Он думал о том, что был плохим мужем, раз от него ушла жена, да еще к какому-то турку. И он был плохим отцом, потому что чаще испытывал к дочери не теплые чувства, а раздражение. За последнее время она совсем отбилась от рук. Сдала два экзамена на тройки и, похоже, намеревалась продолжать в том же духе. Он не знал, как воспитывать дочь. Не знал, как с ней ладить, как общаться, как себя вести. Было что-то ненормальное в том, что они, взрослый мужчина и юная девушка, живут вдвоем под одной крышей.

«Скорей бы замуж вышла, – думал Никонов. – Нет, не скорей! Разве я смогу отдать ее кому-то? Она совсем еще ребенок… Так взрослая девушка или ребенок? И то и другое. В том-то и проблема».

Утром Никонов заметил, что Лора собирается куда-то, вместо того чтобы валяться в постели часов до девяти, как она любила.

– Экзамен? – предположил он.

– Нет, – ответила Лора. – На море хочу смотаться с подружками. Уже лето, считай, а у меня ноги белые.

– Не все ли равно, с какими ногами экзамены сдавать?

– Не все равно, – сказала она. – Попробовал бы ты без штанов ходить, по-другому запел бы.

– Зачем без штанов? – удивился Никонов. – Разве у тебя джинсов нету?

Лора посмотрела на него как на идиота, даже с каким-то состраданием, ничего не сказала и продолжила собираться.

– Вы поосторожней там, – предупредил Никонов на всякий случай.

– Что, не поймали маньяка?

– Нет, – неохотно признался он. – Мутная какая-то история. Девушки продолжают исчезать, а тел не находят.

– Обязательно должны быть тела? – спросила Лора.

– Обычно бывают, – сказал Никонов. – А тут – пусто. Как будто испаряются.

– Я не испарюсь, – пообещала Лора и отправилась завтракать.

Никонов прихватил пакет с мусором и спустился во двор. Площадка с мусорными баками находилась на другом конце дома. Идя туда, Никонов увидел перед собой двух парней, которые, увлекшись рассматриванием картинок в телефоне, перегородили аллейку. В другое время он бы предупредил о своем приближении или, возможно, даже попросил бы вежливо уступить дорогу. Но не то настроение у него было, чтобы спускать каким-то молокососам. После ухода жены Никонов постоянно находился во взвинченном, взрывоопасном состоянии. Вместо того чтобы обойти парней по траве, он довольно грубо хлопнул одного из них по отставленному заду, а потом еще и подтолкнул, освобождая себе проход.