Збигнев Ненацкий - Трость с секретом

Она посмотрела на него с веселым любопытством.

– Вот уж не думала, что вы приехали к нам ради нее… – А вы знаете, что там внутри? Штык. Показать?

– О нет, нет, – воскликнула она, смеясь.

– У этой трости интересная история, мне хочется узнать ее и описать в серии статей. Именно поэтому я и пришел к пану Бутылло.

– Ничем не могу вам помочь. Вам лучше еще раз встретиться с мужем. Его дела меня мало интересуют. Понятия не имею, у кого он мог ее купить. Помню только, что в нашем доме она появилась только в этом году и сразу же исчезла. Муж продал ее пану Рикерту. Я даже представления не имела, что там спрятан штык.

Он поцеловал ее холодную загорелую руку, пахнущую жасмином. Закрыв за собой калитку, он бросился бежать и успел еще догнать трамвай, идущий в сторону Лодзи.

– Это он, Бутылло, выдавал себя за Рикерта, – без конца повторял он Розанне во время обратной дороги. – Много бы я дал за то, чтобы узнать, зачем он так сделал и почему он уже дважды уклонился от ответа, когда я спрашивал о происхождении тросточки. – Первый раз сослался на болезнь, во второй – рассказал, что купил трость у спекулянта еще в сорок шестом году. А жена его говорит, что тросточка появилась в их доме только в этом году.

– Может быть, он держал ее в подвале или где-нибудь в чулане…

– Возможно, – неохотно согласился он. – Почему, однако, он не сказал мне прямо: «История тросточки мне неизвестна. Я случайно купил ее у спекулянта»? Объяснение может быть только одно: Бутылло невыгодно, чтобы я знал правду о происхождении трости. Если принять такую гипотезу, то становится понятен телефонный разговор с таинственным реквизитором. За обыкновенную трость мне предложили три тысячи злотых. Кому-то очень нужно, чтобы я не допытывался о ее родословной. Тем сильнее во мне желание узнать ее!

– Пока у вас одни подозрения. Но мне неясно, к чему Бутылло так тщательно скрывать историю приобретения трости? Не купил ли он ее у какого-нибудь вора?

– Или у убийцы, который боится разоблачения.

– Вы шутите!

– В тросточке штык. Ведь не для украшения же он!

– Это было полвека назад, первого ее хозяина давно нет на свете.

– Вы сказали: первого хозяина. А кто знает остальных хозяев? В чьих руках она была и кому служила? Вот что меня интересует.

В пять часов вечера они вернулись в Лодзь. Тут Генрик вспомнил, что сердится на Розанну. Он попрощался с ней очень холодно, не назначив новой встречи. Она, в свою очередь, равнодушно повернулась к нему спиной, вскочила в автобус и поехала по Петрковской улице.

29 мая, ночь

Его разбудил звонок. Зажег ночник, посмотрел на часы – без пяти одиннадцать. Подбежал к двери и широко распахнул ее. В холле горел свет. Он увидел Розанну.

– Едва успела, могли закрыть парадное, – сказала она, тяжело дыша.

Без всяких объяснений, не обращая внимания на то, что Генрик был в пижаме, она прошла прямо в комнату. Светлый плащ девушки был сильно запачкан. Розанна швырнула на кресло большую кожаную сумку. Потом накрыла сумку плащом. Сама села в другое кресло, потянулась, зевнула.

– Я буду у вас ночевать.

Генрика снова возмутило, что она так бесцеремонно распоряжается в его квартире. Он указал ей на стоящее в углу кресло-кровать.

– Хорошо, – кивнула она.

Пошла в ванную, вскоре он услышал шум колонки. Генрик разложил кресло, вытащил из тахты запасную подушку, чистые простыни и теплое одеяло. Приготовил постель, а так как купание затягивалось, он оставил маленький свет и лег на тахту. Она вошла в комнату в купальном халате.

– Я не могла идти к себе: Лолек с ребятами поджидали меня у моего дома.

Погасила лампу, скрипнули пружины кресла-кровати.

– Я знаю, вы думаете обо мне очень плохо. Но вы ошибаетесь.

Ее ложь бесила Генрика. Он подумал, что Розанна может, чего доброго, его обворовать. А обращаться в милицию, не зная ни ее имени, ни адреса, смешно.

Поднялся с тахты, вышел в коридор. Закрыл входную дверь на ключ, а ключ спрятал под ванной. Вернулся в комнату и залез под одеяло. Тахта была широкая, он лежал на самом краю. Прошло довольно много времени, и вдруг, к своему удивлению, он почувствовал на своей щеке ее дыхание.

– Там было слишком жестко, – объяснила Розанна. – Ты сердишься? – шепотом спросила она. – Ну, не сердись! – И поцеловала Генрика в губы.

30 мая

Утром она не могла его добудиться. Когда он открыл глаза, Розанна была уже одета и умыта.

– Где ты спрятал ключи? – спросила она, брызгая на него водой из стакана.

– Куда тебе торопиться? Сегодня воскресенье, – позевывая, сказал он.

– У меня сегодня показ моделей. Хочешь, чтобы меня выгнали с работы?

– Тебя все равно выгонят, ты плохо себя ведешь.

– Свинья! – Она осмотрела свой перепачканный плащ и решила его почистить. Нашла в прихожей щетку и пошла с плащом в ванную.

Генрик подумал: «Выпущу ее, а вдруг она что-нибудь стащила?»

Он спрыгнул с тахты и заглянул в сумку, лежащую на кресле. Там лежали всякие женские мелочи: помада, кошелек, носовой платок. На самом дне лежал пистолет марки «ТТ». «Вот ты какая!»—проворчал он и юркнул на тахту. Розанна вернулась в комнату в плаще.

– Ну, открывай дверь, мне нужно торопиться! – воскликнула она, закинув сумку через плечо.

Притворяясь донельзя сонным, он поплелся в ванную, достал ключ и открыл дверь.

– Чао! – сказала она и поцеловала его в щеку.

– Чао, – зевнул Генрик, захлопнул дверь и помчался к тахте.

Проснулся он в двенадцатом часу. Вспомнил, что сегодня воскресенье и не надо идти в редакцию. Закурил натощак сигарету– ставить чай ему было лень. В час позавтракал. Выспавшийся и довольный собой, он включил проигрыватель, поставил «На сопках Маньчжурии» и только отправился бриться, как опять позвонили в дверь. Не смывая мыльной пены, он открыл дверь.

– День добрый! – обратился к Генрику незнакомый тучный мужчина. Не переступая порог, он предъявил свое удостоверение. Никому не пришло бы в голову, что этот толстый бодрячок в поношенном костюме может оказаться следователем милиции. Генрик подумал, что он один из тех специалистов по истории криминалистики, о которых упоминал майор Бучек.

Гость уселся в кресло, широкополую шляпу положил на стоящий рядом столик. Указав на тросточку, он вежливо спросил:

– Вы не смогли бы показать мне эту игрушку? Генрик подал ему трость.

– Надо сильно дернуть за ручку.

Гость вырвал штык из ножен, осмотрел острие, покивал головой как бы в такт своим мыслям, потом спрятал штык обратно. Положив руку на набалдашник, он произнес:

– Я хотел бы с вами поговорить.

– Если вы не возражаете, я сначала добреюсь.

– Конечно, конечно!

Генрик побрился, вымыл лицо, побрызгал одеколоном.