Димитр Пеев - Седьмая чаша

– Что вас сюда привело? – спросил Геренский, когда Беба села на стул и торопливо закурила.

– Это ужасно! – Ее лицо перекосилось. – Это ужасно! Вы не поверите: только что меня хотели убить.

Подполковник замер от неожиданности:

– Когда? Кто?

Даргова глубоко вздохнула, замолчала, как бы сосредоточиваясь, собираясь с силами. Геренский ждал.

– Рядом с моим домом – новостройка, – сказала наконец Беба. – Час назад, когда я возвращалась домой, мимо моей головы просвистел кирпич. А может, даже задел волосы! Добралась домой ни жива ни мертва. Едва отдышалась – и прямо к вам.

– Правильно сделали. Это поможет следствию. Если, конечно, кирпич не упал случайно…

– Как так – случайно? На стройке не было ни души. К тому же он падал не отвесно, а под углом…

– А рядом с вами не было прохожих, знакомых, соседей? Кто-нибудь заметил злоумышленника?

– Знакомых не было. Прохожие приостановились, посочувствовали и пошли дальше.

– Та-а-ак… И что же нам с вами теперь предпринять? Кирпич швырнули, свидетелей нет. Кого-нибудь подозреваете?

– Мне как-то неудобно, – заколебалась Даргова. – Конечно, есть кое-кто на подозрении, но в то же время неудобно… и вообще…

– Кто?

– Средков! Мне кажется, Атанас Средков.

– Почему именно он?

– Часов в девять он позвонил мне и сказал, что хотел бы встретиться, поговорить. Назначил мне свидание в парке, возле летней купальни. Я пошла, но в парке было пустынно, уже стемнело, и я решила вернуться. А когда возвращалась…

– Но что может иметь Средков против вас? Зачем ему вас убивать?

– Дело в том, что Коста, мой муж, сказал ему о цианистом калии…

За несколько дней капитану Смилову удалось собрать сведения почти обо всей деятельности консорциума. Докладывая подполковнику о результатах розыска, он нарисовал следующую картину: Даракчиев создал железную организацию, предусмотрел буквально все, вплоть до малейшей случайности, деятельность консорциума была широка и разнообразна. Беба Даргова скупала картины, антиквариат, иконы – добыча контрабандой просачивалась за границу. Паликаров переправлял за границу золото и драгоценные камни. Доходы Косты Даргова были несколько иного свойства – по указанию Даракчиева он, не скупясь на подачки, притом довольно крупные, выискивал каналы, по которым можно было бы общаться с заграничными клиентами в обход законов и пограничных препон.

– Есть и другие людишки, – закончил свой доклад Смилов. – Целая организация.

– Все, что ты рассказал, – ответил Геренский, – для меня внове. Слышал я только название этой организации, да и то мимоходом, от Жилкова. Как же ты докопался до всего, Любомир?

– А помните фотографию, где Жилков меняет колесо? Снимок нечеткий, любительский, и все же наши кудесники из фотолаборатории умудрились различить номер на машине иностранца. Оказался наш старый клиент: Вернер Шомберг.

– Старый, говоришь, клиент?

– Не только старый, но и упрямый. Два года назад наши поймали его, когда он вывозил картины. Тогда его простили: он со слезами на глазах клялся, что нарушил закон по незнанию, по собственной глупости и недомыслию. Остальное проще простого. Я поинтересовался крупными скупщиками картин и икон по стране, пока не добрался до фамилии Дарговой. Таким же путем узнал о Паликарове и всех остальных. Пришлось, конечно, изрядно покорпеть в архивах, зато улики неопровержимые.

Геренский встал, принялся ходить по кабинету, отчаянно дымя сигаретой.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Хорошо, что мы узнали подробности о консорциуме, но отравление Даракчиева тут ни при чем. Пусть консорциумом займутся те, кому следует. Передай свое досье четвертому отделу. Но брать наших участников коктейль-парти, конечно, еще рано. Для нас с тобой, ищущих убийцу, консорциум всего лишь фон, а не мотив отравления… Переходим к покушению на Бебу.

– Я нашел и сфотографировал кирпич или, точнее, куски злополучного кирпича. Он разбился вдребезги – видимо, его швырнули с самого верхнего этажа. Судя по траектории, он упал не случайно.

– А что делал в это время таможенник?

– Признался, что назначил свидание Дарговой и ждал ее. Хотел, чтобы она воздействовала на своего мужа и попросила Косту оставить его в покое. Если вас интересует алиби таможенника, на это время алиби у него нет. Получается какой-то заколдованный круг: все на подозрении, а ни к одному не подступишься. Что же делать дальше?

– Завтра вечером собираем всю компанию на даче покойного. В том числе неутешную вдову и Косту Даргова.

– Следственный эксперимент?

– Да. Попытаемся восстановить события роковой пятницы.

– Думаю, что они готовы к любым экспериментам, – скептически заметил капитан. – Разыграют все как по нотам.

– А мы между прочим засечем время, которым располагал каждый из потенциальных убийц. А заодно проследим их реакцию. Не качай головой, капитан. Иногда подобные театрализованные зрелища кончаются самым неожиданным образом. Помнится, лет двадцать назад один тип укокошил дружка обрубком железной трубы. А когда мы стали во всех деталях восстанавливать эпизод, не выдержал, нервишки подкачали. Зарыдал, как дитя малое, и покаялся во всем.

– У этих нервишки не подкачают, – сказал Смилов. – Эти сами сделаны из железа.

«Приглашенные» собрались на даче за полчаса до назначенного времени и теперь ждали, когда приедут следователи. Все выглядели сумрачными, подавленными. Странно было бы наблюдать со стороны за этими людьми, прекрасно знающими друг друга и тем не менее старательно прячущими друг от друга глаза. По гостиной словно бродила незримая тень Даракчиева.

При воспоминании о покойном Коста Даргов подумал о том, что Даракчиев, несмотря на все свои недостатки, был борцом, стратегом, он умел противостоять опасности. Значит, тот, кто задался целью присвоить себе наследство покойного, должен прежде всего обладать качествами Жоржа. Или хотя бы имитировать эти качества. Особенно сейчас, когда опасность близка.

Коста встал, сунул руки в карманы, прокашлялся. Привалившись плечом к мраморному камину, сказал громко:

– Эй вы! Вам говорю! – Он ткнул пальцем в сторону Мими и Лени. – Ну-ка валяйте отсюда во двор!

– Почему? – растерянно спросила Мими. – Ведь нам сказали, чтобы мы…

– Почему, почему! Потому что нам здесь надо серьезно поговорить. Когда будет можно, вас позовут!

Девушки посмотрели друг на друга, колеблясь, потом подчинились. После их ухода встала и Зинаида Даракчиева.

– Я, пожалуй, пойду с ними, – сказала она. – Говорить мне с вами не о чем.

– А по-моему, ты должна остаться, – остановил ее Даргов. – Пока был жив Георгий, ты нюхала розы, теперь потрогай-ка шипы.