Виктория Падалица - Хозяин иллюзий

Аж трясло меня от всего и сразу.

Себе я лучше этим нервозным состоянием не сделала. Но зато повод для сплетен на весь день остальным с успехом обеспечила. Да и Фархад, не став унижать меня прилюдно и ставить на место, чего так ждали они все, добавил этой семейке интересную тему для обсуждения и осуждения его неоспоримо твёрдых личностных качеств.

Вот теперь Абдуриза и его семья точно начнут сомневаться, что я не превратила прежде беспринципного и беспристрастного Палача в подкаблучника.

– Да погоди ж ты, букашка. – бросил мне Фархад.

Его, казалось бы, безобидное обращение без всякого негатива в интонации меня задело куда больше, чем следовало. Лучше бы он этого не говорил.

– Букашка? – я притормозила на мгновение и гневно покосилась на улыбчивого Фархада. – Ах, букашка… Так я ещё и насекомое! Ну всё!

Вспылив, прикрикнула на него и двинулась дальше. Не став дожидаться, когда Фархад поравняется со мной.

– Не. Ты не насекомое. Ты бука. Но ты маленькая бука. А потому ты букашка. – задорно пояснял Фархад, отставая на несколько метров и уступая мне в скорости ходьбы.

Услышав позади себя ещё и смешок в ответ на моё негодование, я ускорила размашистый шаг и почти перешла на бег.

Фархад ещё и стебется с меня! Нашел время для шуток. Как он смеет вообще? Я тут негодую, извожусь по полной программе, понимаешь ли, а ему весело? Чем таким я его рассмешила, позвольте?

Фархад обогнал меня практически у порога и, ухватив за запястье, остановил.

Вернее, попытался остановить. Но я не намеревалась делать так, как он хочет. Резко отпрянув, рванула вперёд и подошла к двери, нервно размахивая руками. Пустыми, так как Фархад успел выдернуть из них пакеты.

– Попой не крути так. Это неприлично. – тихо сделал он замечание и добавил, опять же насмешливо. – Букашка вертлявая.

Я, с трудом впитав в себя ещё и это злорадное пояснение, невозмутимо вошла в коридор. Там покрутилась, мешкая пару секунд, и взялась разуваться.

Фархад заперся следом. Наблюдал за тем, как я, избавившись от новых кроссовок, теперь импульсивно стягивала с себя накидку и остальное, что меня нервировало.

Двумя рывками избавившись от платка, я швырнула его в ни в чём неповинную тумбочку у зеркала и намеревалась пройти на кухню.

Но не тут-то было.

Фархад подтащил меня к себе и упер спиной в дверь. А чтобы я не вынырнула из-под него, так как наша разница в росте позволяла совершить такой манёвр, он приподнял меня и теперь удерживал в руках.

Наши лица оказались на одном уровне.

– А чего это ты со мной не разговариваешь сегодня? – Фархад задрал на мне платье, чтобы не мешало усадить меня на талию и зафиксировать на себе получше.

– А того. – бесстрашно взялась дерзить я, бегая глазами по сторонам. – Хочу и не разговариваю.

Не собиралась смотреть на Фархада. Но за шею его ухватилась, так как Фархад отошёл от двери, и теперь я могла запросто упасть спиной назад.

И ногами обвилась вокруг его талии. Ну так, на всякий случай. А то вдруг дернется резко, и полечу головой вниз.

– Кстати, – внезапный близкий контакт с ним заставил меня немного подобреть. Я продолжала хамить Фархаду, но уже без язвительного возмущения, а с некоторой иронией. – ты забыл добавить своё фирменное "букашка".

– Точно, забыл. Тотчас же исправлю сей недочёт. Букашка. Какая ж ты букашка… – нарочно и с улыбкой дразнил меня Фархад, ласково повторяя это слово по несколько раз. При этом он пристально смотрел на меня и мои губы. Как будто выжидал чего-то. – Букашечка ты моя. Ах, вредина моя. Обижуля. Ох, ты и обижуля, Катька… Фыркаешь, хмуро смотришь на меня, насупленная вечно. Шипишь на меня, чтобы я не подходил к тебе и близко. А я подхожу, и глазки твои в это время блестят. Не скроешь ты этого. И не старайся. Не получается у тебя делать вид, что я тебе неприятен. Откройся мне, наконец.

Я, смутившись, что Фархад раскусил меня и мои чувства к нему, которые, как оказалось, были явными, покраснела и заерзала в его руках.

– Не отпущу. – Фархад приподнял меня за попу и немного приблизил к потолку. Теперь я стала выше него. – Не могу на тебя наглядеться. Любимая моя букашечка.

Я, склонив голову, взглянула Фархаду в глаза и замерла в откровенном смятении. Мой взгляд из озлобленного в одночасье превратился в обескураженный и слегка заторможенный, а губы тронула довольная улыбка.

Так он, это, по-доброму меня обзывает?

Пытается поднять мне настроение? Что это на него нашло?

– Самая любимая. – продолжал Фархад глядеть на меня восхищенно и нашептывать приятные вещи. – Самая красивая. Самая лучшая. Самая мудрая. Самая-самая…

Я еле удержала слёзы, готовые политься с глаз от его трогательных признаний. Фархад вовремя переключил меня на страстный поцелуй со вкусом корицы, которую жевал, чтобы перебить свой перегар.

Фархад непременно бы стал свидетелем того, как громко я умею рыдать, если б ему не пришло в голову закончить нашу ссору таким приятным образом. И, в награду за его изобретательность, вместо потоков неудержимых слёз, Фархаду посчастливилось ощутить, как горячо умею целоваться я, когда мною одновременно движут яркие эмоции безрассудства, гнева, смятения и желания ощущать его тело близко.

Фархад, как и я, знал, что лучший способ завершить словесную перепалку – направить негативную активность в правильное, положительное русло. Это ещё и лучший способ помириться без лишних слов.

Я прям изнемогала, как жаждала его всего охватить. Мне было мало его, и целовать хотела его бесконечно. Почувствовав промежностью, как затвердело его причинное место, мои поцелуи превратились в грубые и дикие. Похотливо рыча, я буквально кусала Фархада губами, а тот вскоре не сдержался и застонал от возбуждения.

Я бы проявила себя стервой и отказала бы Фархаду сейчас, в отместку за то, что он не ночевал дома. Но так захотела его, что холодная война между нами неминуемо отодвинулась на второй план.

Война войной, а трах по расписанию. Я уже успела сильно соскучиться по Фархаду и его ласкам. Но так разгулялась, что напрочь позабыла о его ранении. В порыве страсти тискала Фархада, жмякала его плечи, руки, шею, за волосы хватала, и так вышло, что, когда хотела добраться до ширинки его брюк, чтобы её расстегнуть, с силой надавила на перебинтованную область.

Фархад вскрикнул и за малым чуть не выпустил меня из рук.

Удержал. Я не свалилась. Но, когда поставил меня на пол и, задрав на себе толстовку, увидел в отражении зеркала, что на повязке просочилась кровь, Фархад поспешил в ванную комнату.

А я, поглядев на свои руки, расстроилась, что не успела извиниться за свою забывчивость и неаккуратность. Но не стала идти за Фархадом. Вряд ли ему было сейчас до моих извинений. Наверное, один из швов, который наложил ему доктор по приезду сюда, разошёлся из-за моих длинных и непривычно крепких ногтей.