Ростислав Самбук - Миллион в сигаретной пачке

– Да, да, вы настоящий сыщик, – повторил Коренчук. – Я никогда бы не смог так ловко выйти из тупика, в который вас загнали.

Хаблак захохотал.

– Я много наслушался о вас, но о том, что вы – подхалим, узнаю впервые.

– Ну, уж и подхалим! – возразил Коренчук. – А вы знаете, что такое новейший подхалим?

– Будто раньше он был иным?

– Я так и знал, что вы это скажете. А между тем, это – самая широкораспространенная ошибка. Наш родной подхалим давно стал качественно выше. Теперь только жалкий примитив станет убеждать вас, что вы – красавец, "если имеете живот и лысину. Впрочем, некоторые проглотят и такую наживку. Но этот подхалим – самого низкого сорта. В настоящем обществе таких уже всерьез не принимают.

– А кого принимают?

– Средний тип подхалима. Сдержанный, вежливый, даже несколько суровый человек. Он не улыбается сладко и не восхищается вашими способностями, он внимательно выслушает вас и лишь иногда осмелится высказать свою мысль, однако сделает это так, чтобы вы еще раз осознали свою значительность. Он не похвалит вас в глаза, но, конечно, скажет что-нибудь приятное в присутствии вашего друга – знает, что переданная другом похвала весит вдесятеро больше. Он даже покритикует вас, но так, чтобы подчеркнуть ваше превосходство.

– Ого! – не выдержал Хаблак. – Но вы же говорите, что это – средний тип. А высший?

Лейтенант, поправив очки, продолжал почти растроганно:

– Это просто чудо – подхалим высшего сорта. Человек, достигший определенных ступенек. Суровый с равными, иногда даже с высшими. Бывает, что и возражает высшим, но точно знает, до каких границ. Это и есть искусство: знать – до каких пределов. И вовремя остановиться. Тогда начальство всегда будет любить и уважать вас, а, главное, – выдвигать.

– Надо рассказать это полковнику Каштанову, – с деланной серьезностью сказал Хаблак.

– Но вы ведь не подхалим, и не сможете воспользоваться моими советами, – тем же тоном ответил Коренчук. Они посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.

Коренчук поднял с пола свой портфель, поставил на колени.

– Небольшая умственная разминка окончена, – сказал он. – Приступим к делу. Можно вопрос?

– Сколько угодно.

– В магазине на Куренёвке есть обувной отдел?

– Нет.

– Нет его и в бывшем магазине Смолянникова?

– Нет.

– Немножко легче, – резюмировал Коренчук. – С кожей они не работают. Остаются мех, готовая одежда и трикотаж. Готовую одежду временно исключаем – в принципе ею уже мало спекулируют. Мех и трикотаж!

– Были в магазине, которым заведует Хмыз?

– Да. Довольно солидная контора. Фактически маленький универмаг. Есть где развернуться. С чего начнете?

– Сейчас договоримся с контрольно-ревизионным управлением, сделаем там небольшую проверку и так далее. Я пойду как ревизор.

– Чтобы только Хмыз не заподозрил, что им интересуется милиция. Сразу поймет, что к чему, и уйдет в такое подполье, что десять лет будем искать.

– Всякое бывает, – согласился лейтенант. – Одна надежда на внезапность. Может, у него левый товар лежит, документы они не успели упорядочить, а мы тут как тут!

– Вашими бы устами…

– Да, вряд ли этот Хмыз положит нам палец в рот. Но все же во время ревизии пристреляемся. Ничего не найдем – не надо. Сделаем ударение в акте на каких-нибудь мелочах и – до свидания. Хмыз уже привык к таким наскокам, знает, что сразу после них его не тронут. Он начнет разворачиваться, а мы – бац, и хана ему.

…До вечера Хаблак занимался канцелярскими делами: должен был написать несколько докладных записок, ответить на запрос о двух приезжих ворах – домушниках, некоторое время «гастролировавших» в Киеве, – вообще, расчистить папку с документами, которые Каштанов адресовал ему. Заработавшись, не заметил, как наступил вечер, и оторвался от бумаг, только увидев в кабинете Коренчука. Лейтенант сел рядом, поставил на пол портфель, будто и не выходил из комнаты.

– Ну? – спросил Хаблак.

– А вы не очень учтивы.

– Если вам нужны китайские церемонии.

– Нет, китайские церемонии нам не нужны. Нужна чашка кофе и два или лучше три больших бутерброда, желательно с колбасой или ветчиной.

– В этом что-то есть, – обрадовался Хаблак. – А я думаю, чего это мне не хватает для полного счастья?

– Для абсолютно полного счастья нам не хватает еще рассказа о делах в магазине Хмыза.

– Что-нибудь нашли? – встрепенулся Сергей.

– Сперва напьемся кофе.

Они поспешили в кафе самообслуживания, и Коренчук, утолив первый голод двумя бутербродами, принялся рассказывать:

– Ничего мы еще не нашли. Все сходится: накладные и выручка, недостачи пока нет, лишних товаров тоже. Для контрольно-ревизионного управления – ажур, и можно премировать этого лысого пройдоху двойным окладом. Держится прекрасно, с чувством собственного достоинства, сама респектабельность… И все же, кажется, я его немного подловил.

– На чем?

– Трикотаж…

– Нашли левый товар?

– Если бы нашли, то имели бы с вами честь допрашивать гражданина Хмыза.

– Мне было бы весьма приятно увидеть его в камере предварительного заключения, – искренне признался Хаблак.

– Думаете, вы очень оригинальны? – даже несколько обиделся Коренчук. – Это место будто создано специально для него, и, надеюсь, мы с вами приложим все усилия, чтобы он поскорее очутился там.

– Не тяните кота за хвост. Что нашли?

– Кофточку.

– Одну кофточку? – пренебрежительно хмыкнул Сергей. – Есть чему радоваться!

Коренчук посмотрел на него сверху вниз – он был на полголовы выше. Ничего не ответил, пошел в буфет и взял еще два бутерброда. Откусил кусок, запил кофе и только после этого спросил:

– Когда вы ловите карманника, что вас прежде всего интересует: конкретный факт, что воришка залез в чужой карман или сколько он вытащил из него?

Хаблак понял лейтенанта, но все же покачал головой.

– Несопоставимые величины, – возразил он. – В таком огромном хозяйстве, как магазин, всегда что-то может заваляться. И не мне вам об этом напоминать.

– Конечно, – согласился Коренчук, и было понятно, к какой части сентенции Хаблака это относится. – И все же эта единственная кофточка, как вы говорите, кое-что мне дала. Понимаете, совсем новенькая шерстяная теплая кофточка на продавщице в такую жару!

– Да, – кивнул Сергей, – это может означать…

– Не может, а точно, – возразил лейтенант. – Она вышла из подсобки в этой кофточке, ей было неудобно, я это сразу заметил. Роскошная кофта, с огромным воротником, спадающим на грудь, снизу по воротнику что-то вывязано.

– Постойте… – Хаблак уставился в потолок, припоминая. – Постойте, Микола. Кофточка сиреневого цвета?

– Да. Мягкая шерсть высшего качества.