Михаил Черненок - Роковое место

– С какой целью он к вам прорывался? – спросил Лимакин.

– В горячке я не понял, чего ему надо было, – пожав плечами, ответил Миончинский. – Дежурные, как у нас заведено, потребовали документ, а он напролом полез. Наверное, никакого документа у него не было…

– О чем разговор с вами начал?

– Первым заговорил я: «Ты, мудахер, за что моих морячков обидел?» Он в блатной манере зашевелил растопыренными пальцами: «Не лезь на рога, командир. Давай пошепчемся о Суханове». – «На какую рану Суханов тебе соли насыпал?» – «Задолжал моему корефану толстую пачку бабок. Надо бы вернуть должок несмирному в натуре». Тут я и показал ему «натуру», завернул по-флотски белы рученьки за спину.

– Без оружия парень был?

– По карманам его не шарил.

– Внешне как выглядит?

– Качок не хилый. Хотел вырваться из залома, да не на того нарвался.

– Лицо какое?

– Рожа круглая, как луна, лупоглазая.

Лимакин достал из «дипломата» подготовленные в горпрокуратуре для опознания протоколы с наклеенными фотографиями разных лиц. Разложив их на столе, попросил Миончинского внимательно посмотреть, нет ли на представленных фотоснимках «нарушителя пропускного режима». Миончинский, нахмурив густые брови, довольно быстро показал на фотографию Темнова:

– Вот этот наглец.

– Почему вы не захотели узнать, какую сумму и какому «корефану» задолжал Суханов? – быстро спросил Голубев.

Миончинский усмехнулся:

– Как получилось, так и хотели. Короче, когда мне плюют в лицо, делать вид, что идет дождик, я не умею. И в лохотрон не играю.

– Считаете, парень хотел вас надуть?

– Ну, а чего больше?… Суханов задолжал, а Миончинский должен расплачиваться. Нашел, блин, лоха!.. Его счастье, что не стал сопротивляться. Если бы полез в драку, я изуродовал бы мудахера круче, чем Бог черепаху.

– Не о тех ли деньгах он напоминал, которые Хватов через Суханова получил сверх обусловленной договором суммы за «Бомбардье»?

– Не верю, чтобы Суханов замылил те деньги! Может, этот бездарный рэкетир слышал звон да не знает, где он.

– От Хватова никаких сигналов не было?

– Нет.

В разговор вступил Лимакин:

– Евгений Мартынович, нам надо изъять у вас подлинник расходного ордера, подтверждающего получение Хватовым двухсот пятидесяти тысяч, для приобщения его к уголовному делу.

– В случае чего, чем я докажу, что у меня этот подлинник был? – настороженно спросил Миончинский.

– Оставим вам соответствующий документ. Прокуратура – фирма серьезная. В «лохотрон», как и вы, тоже не играем.

– Пишите бумагу…

Составление протокола выемки заняло немного времени. Когда расстались с Миончинским, Голубев, усаживаясь за руль «Запорожца», сказал Лимакину:

– Вчера гражданин Темнов был еще жив. Интересно, чего он хотел от Миончинского?

– Денег, – с усмешкой ответил Лимакин.

– Каких и сколько?

– В настоящий момент об этом знает только Темнов да, возможно, его сообщник.

– Не Хватов?…

– Спроси что-нибудь попроще.

– На простые вопросы я сам нахожу ответы. Куда дальше направимся?

– На улицу Волочаевскую, к посреднику в покупке «Москвича» гражданину Тарабанькину. Если застанем безработного дома, может быть, он опознает парней, воспользовавшихся его паспортом.

– Должны застать. Барахолка, где Тарабанькин сшибает гроши, давно разбрелась. Проблема может возникнуть в другом: в состоянии ли безработный гражданин будет что-то видеть пьяными глазами и шевелить непослушным языком.

Опасение Голубева оказалось напрасным. Открывший дверь квартиры, Тарабанькин был хотя и с большим темно-лиловым синяком под левым глазом, но совершенно трезвый. Меланхолично выслушав Лимакина о цели визита, он сиплым голосом предложил пройти на кухню и, смахнув заскорузлой рукой с обеденного стола на пол хлебные крошки, тихо сказал:

– Располагайтесь.

Пока Лимакин раскладывал на столе протоколы опознания, Голубев участливо заговорил:

– Что-то, Валентин Гаврилыч, видок у тебя сегодня неважнецкий. Наверное, опохмелиться не удалось?

Тарабанькин, сморщившись, погладил ладонью давно не стриженный затылок:

– Какое похмелье… Чуть не убили меня сегодня.

– Кто?! – удивился Слава.

– Да вот, понимаешь… Тот самый крупномордый парнюга, которому я удружил свой паспорт при покупке «Москвича».

– Где он тебя подкараулил?

– Все там же, на автомобильном рынке. Утром мы своей компанией только-только скинулись на пару бутылочек, парень подошел ко мне: «Батя, паспорт при себе есть?» Мне бы надо было сказать, что нету, а я сдуру ляпнул: «Есть, да не про твою честь». Он хмыкнул: «Чо надулся, как мышь на крупу?» – «То, что прошлый раз на твою удочку клюнул. Еще хочешь по моему паспорту машину купить?» – «Теперь хочу иномарку взять. Идем, батя, обстряпаем дело. Пятисотку за пустяковую услугу дам». – «Иди-ка ты, сынок»… Культурно говоря, к такой-то матери его послал. Как он, бродяга, кулаком мне по глазу звезданул, не помню. Ребята с трудом привели в чувство. Поставили на ноги, а я, будто вдрызг кирной, стоять не могу. Усадили на асфальт. Чтоб не завалился набок, прислонили спиной к павильону. Поднесли полный пластиковый стопарик. В горячке выпил, а водка живчиком наружу из глотки вырвалась. Вторая попытка выпить тоже не удалась. Среди нашей компании есть бывший ветеринарный врач. Посмотрел доктор на меня, голову ощупал и поставил диагноз: «Спиритусвини не прохонже». В переводе с латинского, как он объяснил, это означает, что водка не проходит в организм из-за существенного сотрясения головного мозга. Отволокли ребята меня домой и по совету доктора велели отлежаться. Вот и лежал трупом весь сегодняшний день. Маковой росинки в рот не взял. Теперь чуток полегчало. На ногах уже держаться могу, но пища по-прежнему в горло не лезет.

– Ты, случаем, не обознался в парне?

– Чего на трезвую голову обознаваться. Парень, видать, с прошлого раза меня запомнил, да и я не забыл его круглую морду. Правда, одет он был по-другому. Вместо светлого гражданского костюма обрядился в пятнистую омоновскую форму. Вроде солдатом стал, только без оружия.

Голубев показал на разложенные Лимакиным по столу протоколы опознания:

– Посмотри, Гаврилыч, на фотографии этих молодцов. Нет ли среди них портрета обидевшего тебя хулигана?

Тарабанькин, пристально вглядевшись, ткнул пальцем в фотоснимок Темнова:

– Вот он, кругломордый бродяга… – посмотрев на фотографию Молотобойцева, тут же добавил: – А вот этот, длиннолицый, был с кругломордым, когда покупали «Москвич».

Оформление протоколов опознания заняло несколько минут. От Тарабанькина вышли, когда солнце уже клонилось к закату. Выехав с Волочаевской улицы к опустевшему вещевому рынку, где о недавней людской толчее напоминали груды оставленного мусора, Голубев вырулил на автомагистраль, ведущую в райцентр. Как всегда по вечерам, машин на широкой трассе почти не было. Какое-то время ехали молча, обдумывая про себя сложившуюся ситуацию.