Михаил Черненок - Расплата за ложь

– Кажется, крепко я влип в грязную историю… – Сидоренко растерянно уставился на Голубева. – Что теперь делать?

Слава поднялся со скамейки:

– Постоянно помнить старую мудрость: береженого Бог бережет. Если заметишь за собой слежку или надумаешь сказать что-то дополнительно, запросто заходи ко мне в милицию. Чем смогу – помогу.

От разговора с Сидоренко у Голубева остался горький осадок неудовлетворенности. Удачно начавшийся поиск желтых «Жигулей» завершился по существу ничем. В том, что Николай Григорьевич многое не договаривает, Слава не сомневался, но трудно было понять, почему он хитрит: то ли из страха оказаться без вины виноватым, то ли из стремления отбояриться от причастности к убийству, если такая причастность действительно была, скажем, по какому-то нелепому стечению обстоятельств. Возникшее предположение о том, что Кипятилова застрелил сам Сидоренко, Голубев отмел без колебаний. За пятилетнее существование в райцентре «Русалочки» за этим заведением не числилось ни единого происшествия, а ее владелец слыл умным и добросовестным предпринимателем.

Перебрав в уме несколько вариантов оперативных действий, Слава пришел к выводу, что без детального выяснения личности и связей Шиферовой ему не обойтись. В первую очередь следовало проверить объективность показаний продавщицы, зафиксированных участковым Двораковским в протоколе дознания при осмотре обворованного магазина. С этой целью Голубев побывал в «Химчистке» и убедился, что там действительно находится белый костюм «Армани», который Шиферова сдала почистить. День оформления заказа совпадал с днем магазинной кражи. Отметив этот факт, как положительный, Слава направился в райпо. Главный бухгалтер – мрачная женщина с крашеными в рыжий цвет волосами без колебаний подтвердила встречу с Шиферовой в «Химчистке» и свое обещание выдать Клаве зарплату, если она привезет недельную выручку.

– О какой сумме шла речь? – спросил Голубев.

Главбух задумалась:

– Не помню. Сумму, кажется, мы не обговаривали.

– А сколько Шиферова обычно наторговывала за неделю?

– По-разному. Где-то около пяти-семи тысяч. Бывало и побольше.

– Жалоб покупателей на ее работу не было?

– Теперь покупатели брюзжат, но официально не жалуются. Это в прежнее время, когда сплошь дефицит был, жалобные письма сыпались, как из рога изобилия.

– Сколько у вас продавцы сельских магазинов зарабатывают?

– Оклады на селе небольшие, чуть выше минимальной пенсии.

– Говорят, кроме оклада, у них есть калькулятор, счеты и весы…

– За обсчет покупателей наказываем хитрюг беспощадно.

– В таком случае, интересно, что заставило Шиферову из кафе «Русалочка», где заработок значительно больше минимальной пенсии, перейти на мизерный оклад?

Главбух пожала плечами:

– Таких, как Шиферова, раньше называли «летунами». По-моему, из-за легкомысленного характера Клава просто не может подолгу работать на одном месте. Она и до «Русалочки» скакала с места на место.

– Не в вашей системе?

– Нет, в частных магазинах красовалась.

– Не припомните, в каких именно?

– Все Клавины места запомнить невозможно. Знаю лишь, что перед «Русалочкой» Шиферова торговала у Артема Лупова в «Электротоварах»…

С Артемом Луповым, упомянутым главбухом, Голубев познакомился на заре перестройки при расследовании уголовного дела по убийству сожителя Юлечки Галактионовой, работавшей товароведом в райпо. Артем в то время возглавлял бригаду райповских грузчиков и оказался чуть ли не основным подозреваемым в убийстве. Голубеву со следователем Лимакиным пришлось затратить много усилий, чтобы установить подлинного убийцу и доказать непричастность Лупова к преступлению. После состоявшегося суда Лупов покинул бригадирство и занялся коммерческой торговлей.

От конторы райпо до «Электротоваров» было пять минут езды. Плечистый здоровяк Артем встретил Славу басовитым возгласом:

– Добро пожаловать, Дмитрич!

– Привет, Мистер-Твистер, – с улыбкой ответил Слава.

– Не подначивай, Шерлок Холмс. До владельца заводов, газет, пароходов мне… как от неба до земли.

– Прибедняешься?

– Отнюдь.

– Плохи делишки?

– Дела идут – контора пишет. Рубль дадут, а два запишут.

– Охмуряешь покупателей?

– Упаси Бог! Марку фирмы держу на высоте. У меня покупатель всегда прав. А ты, однако, опять кого-то ищешь?

– Настраиваюсь на поиск и хочу с тобой душевно побеседовать.

– О чем или о ком?

– О Клаве Шиферовой.

Лупов поморщился:

– Ой, не хочется мне говорить об этой язве.

– Чем Клава тебя заязвила?

– Чуть не обанкротила, вертихвостка.

– Проторговалась?

– Если бы… Прикарманила полсотни тысяч и хвостом вильнула.

– Не понял.

– Чего тут понимать. Первый раз слышишь, как продавцы уводят чужие деньги?

– Это не редкость. Мог бы через суд вернуть «уведенные» Клавой тысячи.

– Вай-вай, Дмитрич. В суде надо доказывать, а у меня, кроме слов, иных доказательств нет. Без официальных бумаг работаем с наличкой.

– Чтобы налоги меньше платить?

– Естественно. Если я полностью уплачу госрэкету, нагишом останусь, и электролампочки мои погаснут.

– Давно Клава тебя облапошила?

Замявшись, Лупов почесал коротко стриженый затылок:

– Досконально хочешь знать?

– Разумеется, – Слава встретился с Артемом взглядом. – Надеюсь на твою искренность. Лапшу мне навешают другие.

– Эх, где наше не пропадало… – Лупов, усмехнувшись, вздохнул. – Восемнадцатого марта нынче Шиферовой исполнилось двадцать пять лет…

– Погоди, Артем, – перебил Слава. – Разве у нее не в августе день рождения?

– Нет, Дмитрич. Своими глазами видел новенький Клавин паспорт Российской Федерации, где черным по белому написано: «18 марта». В столь знаменательный для Клавы день сотрудницы магазина с моего согласия организовали юбилейный сабантуйчик. Попили коньячку с шампанским, завеселели и теплой компашкой во главе со мной уволоклись к Шиферовой на квартиру. Там шампанское полилось рекой, замолотил ритмами магнитофон, и незаметно прогудели мы часов до трех ночи. Дальше получилось, как у Пушкина: «А когда устали гости, положили молодых на кровать слоновой кости». Иными словами, все ушли, а я заночевал с Клавочкой в постели. На другой день плутовка заявила, что уходит из моего магазина. Спутавшись с ней по пьяни, я даже обрадовался избавлению от бельма на глазу. Быстро провели учет и рты открыли: вместе с Шиферовой «ушли» пятьдесят тысяч наличными. Пулей полетел к вертихвостке. Выслушав меня, Клава невинно похлопала длинными ресницами и обидчиво надула алые губки: «Артем, порядочные мужики с постельных денег сдачу не берут. Станешь ершиться – исповедуюсь в тяжком грехе перед твоей женой. Тебе очень нужен такой ералаш?» Ох, блин, и пометал же я икру! Пришлось кредит брать в Сбербанке, чтобы сохранить фирму. После такого бледохода зарекся выпивать с игривыми зажигалками.