Фридрих Незнанский - Расчет пулей

Жена еще не пришла с ночного дежурства, и Мостовой сильно пожалел, что они не смогли перекинуться на прощание ни одним словом. У них было правилом не возобновлять ссоры на другой день. Но может быть, к лучшему, что они не встретились. Вечером легче будет найти правильное решение. А теперь — вперед!

От Москвы до аэропорта его сопровождал только один милицейский «уазик». Иван Мостовой слегка удивился, но подумал, что основная часть охраны уже сосредоточена в «Шереметьево». Подъезжая к аэропорту, еще раз проверил оружие.

Жизнь аэропорта всегда загадочна. Если в одной мудрой песне очень точно говорится: «Как провожают пароходы, совсем не так, как поезда», то уж в небо провожать — это совсем особая статья. И волнений и тревог тут в миллион раз больше. Взлетают и садятся самолеты, иногда падают. Упадет один из тысячи, а страхов и слухов — не перечислить. Хотя все тут зависит от возраста, привычек, сердечных отношений. Иван в молодости собирался идти в летное училище. И ничто его не пугало. Не вышло, ну что же. Здоровье подкачало. Почему-то у молодого парня вдруг поднялось давление, которого он сроду не чувствовал. Медицинская комиссия не пропустила. Пришлось переквалифицироваться в управдомы. Как Остапу Бендеру. Ну не совсем в управдомы. Охранник, самая модная профессия начала девяностых, водитель-дальнобойщик, тренер по самбо, инкассатор. Все — на пределе возможностей. И поездить пришлось, и полетать. А что бы пожелал из своего опыта другу или сыну? Да ничего. И сына судьба не дала. Одна дочь. Второй ребенок родился, но не уберегли в роддоме. Тоже была девочка.

Иван Мостовой въехал в открытые ворота и остановился в условленном месте. «Боинг» из Германии должен был прилететь через четверть часа, то есть, можно сказать, с минуты на минуту.

Пока валюту не погрузили в инкассаторский броневик, можно было расслабиться. И Иван Мостовой стал наблюдать за тем, что завораживало его всегда, с детских лет, — взлет и посадка самолетов.

Вот начал рулежку тяжелый «антей». Четыре пропеллера — четыре сверкающих диска — едва тянут эту махину по бетонным плитам. А ведь надо еще и в небо поднять! Как?

Тем временем зашел на посадку древний «Ил». Уже давно в Европе барражируют более современные машины. Да и отечественным конструкторам пора бы выдать что-то новенькое. Но даже по сравнению с современными моделями на «Ил» приятно смотреть. Такой же стройный, такой же изящный, как был. Кажется, может сам, без двигателей, держаться в воздухе, в отличие от «антея». Говорили, будто зарубежные фирмы пытались купить планер самолета, именно планер. Двигатели у них самих хороши. Но наши почему-то не захотели продавать. Наверное, военную тайну берегли, известную даже диким папуасам. Теперь, наверное, жалеют.

Иван закурил и поморщился. От дикого звона и воя заложило уши. Стоявший неподалеку другой старик-красавец «Ту», Иван видел его на том же месте неделю назад, включил двигатели и начал рулежку. А Иван, глядя на истертые знакомые формы, подумал было, что этот изящный «старичок» уже предназначен на металлолом. «Хороши были наши самолеты, — подумал Иван, — но пора бы дать миру и что-то новенькое».

Впрочем, и на новеньких самолетах Иван уже не захотел бы летать. Давно прошли азарт и тяга к небу. И слишком много аварий. Может, их и раньше было столько же, но пресса не писала, телевидение не показывало. А теперь чуть что, сразу известно всем.

Когда Ивана спрашивали про его отношение к Аэрофлоту, он любил рассказывать один и тот же старый анекдот: «Пассажира, который со страхом летит в самолете, успокаивает джентльмен, сидящий в соседнем кресле: „Вы напрасно волнуетесь, — говорит он. — В наше время летать гораздо безопаснее, чем ездить, например, в автомобиле. Недавно мой знакомый ехал по пустынному шоссе и погиб. Потому что ему на голову свалился самолет“.

Этот анекдот опять вспомнился Ивану, когда он наблюдал муравьиную суету аэропорта. «Пусть летают и пусть садятся. Но без меня, — с какой-то отрешенной легкостью подумал Иван. — А я поживу подольше тут, на земле, спокойненько».

Пройдясь для разминки вокруг машины, Иван продолжил свои наблюдения за аэропортом. Вот взлетел игрушечный «Як-40», свечой пошел в небо. Зашел на посадку надежный «Ил». Иван даже испереживался. Показалось, что «старик Ильюшин» клюнул носом и с трудом выровнялся. Может быть, показалось? Вибрация воздуха над раскаленным аэродромом? Но Иван с трепетом проследил, как самолет скрылся за возвышенностью. Может, и упал? Но на аэродроме никакой паники не наблюдалось. Потом «Ильюшин» появился благополучненько на посадочной полосе с раздутым парашютом и медленно подрулил к зданию аэропорта.

Докуривая третью сигарету, Иван Мостовой еще пару «тушек» отправил в полет и посадил парочку «антеев». У третьего — маленькой «Аннушки» — на взлете явно задымил двигатель. Иван не поверил своим глазам. Но пузатенький самолетик, уменьшившийся в размерах, вдруг покачнулся, как тяжело раненный зверь. И, свалившись на крыло, стал медленно падать.

Иван не заметил, что кричит, не слыша себя. Издали до него долетел грохот взрыва, и поднялся черный столб дыма.

Завыли сирены, помчались машины, забегали люди. Только после этого Иван Мостовой опомнился и перестал кричать. Мозг его отказывался представить масштабы случившегося. Но он почувствовал, что стал свидетелем необычайного события. Чернущий дым над местом катастрофы поднялся до самого неба, и в туче дыма появился долгожданный «Боинг» из Германии. Наперекор всему он шел на посадку.

Многолетняя привычка сработала. Иван Мостовой забыл обо всем, что не было связано с работой. Проверил оружие, сел за руль. Потянулись томительные минуты. И вот «Боинг» огромным своим бортом загородил полнеба. Подали трап. Подъехала на «уазике» сопровождавшая Ивана охрана. Выстроились как на параде.

Метров за двести подрулил и остановился трудяга «Ил», на борт которого следовало доставить иностранную валюту. Куда-то в Среднюю Азию. Все мимо… мимо…

Мостовой уловил знак охранника, подъехал и развернулся боком у трапа. Маленькая по сравнению с туловищем «Боинга» дверца распахнулась. Появились полицейские в иностранной форме, очевидно немецкой. Они выстроились наверху, как и наши, в ожидании драгоценной поклажи. Затем вынесли один ящик, потом второй.

Выйдя из кабины, Мостовой отомкнул замок задней дверцы своего пикапа и проследил за погрузкой.

Российский охранник, подписав какие-то документы, козырнул немцам. Те ответили приветствиями, которых Мостовой насмотрелся в кино.

Резко открыв дверцу, рядом с ним уселся старший в охране белоголовый парень с пышной кудрявой шевелюрой. С начальственным видом кивнул. Получив команду, Мостовой развернул машину с такой быстротой, что взвизгнули шины. Умел себя показать. У охранника сбилась фуражка набекрень. Он ее поправил и поглядел на водителя. Мостовой дал газ и погнал машину к старенькому «Ильюшину». Еще отъезжая от «Боинга», он заметил промелькнувший трехосный «Урал», который загородил на какое-то время охранников от охраняемого груза. Потом точно такой же грузовик с наращенными бортами появился у «ильюшинского» трапа, где ждали машину с валютой. В тот же миг невесть откуда взявшаяся «Волга» стала поперек пути, и Мостовой едва в нее не врезался.