Фридрих Незнанский - Расчет пулей

Шагая рядом с девушкой, Влад едва вслушивался в ее слова. Его успокаивала неторопливая и складная речь. А главное, он все больше проникался сознанием, что ему повезло. Девушка оказалась на редкость интересна, чего он сразу не понял. Прошли несколько минут общения, и он уже не видел, хороша ли фигура, красивы ли глаза. Он чувствовал, что произошло событие, и это событие захлестнуло его.

— Значит, вы патриотка Иркутска? — спросил Влад.

Не отрицая, девушка взглянула на него с некоторым изумлением.

— С чего это вы взяли? То есть конечно. Я там выросла…

— Все одобряете, никого не осуждаете.

— Я не одобряю, а пытаюсь объяснить то, что поняла сама. Как можно одобрить, если была убита девушка-бортпроводница?

— Там, я читал, много народу было покалечено.

— Людей покалечили спецназовцы или, вернее, попросту солдаты, бравшие штурмом самолет. Штурм не удался, но Овечкины взорвали себя. И когда по аварийным трапам стали выбрасываться люди, солдаты устроили избиение и стрельбу, подозревая в каждом бандита. Ну, в общем, как обычно.

Они подошли к метро, и Влад задумался.

— И что же вас ждет в Иркутске? — повернувшись к девушке, спросил он.

Та улыбнулась:

— Не так уж мало. Мама, младший брат. И поиски работы, конечно.

— А почему бы не поискать работу в Москве? Здесь больше возможностей, — посоветовал Влад. Мысль о том, что девушка уедет через несколько часов, стала вдруг подтачивать спокойствие.

Пшеничная коса перелетела со спины на грудь, и тонкие девичьи пальчики забегали по ней, заплетая и расплетая пряди.

— Нет уж, — произнесла девица с убежденностью. — Надо отдышаться от Москвы. Может быть, на следующий год снова приеду поступать. А может быть, найду в Иркутске свою судьбу.

— Что, уже есть наметки? — с ревнивым чувством спросил Влад.

— А у кого их нет? — неожиданно рассмеялась она.

Влад старался выглядеть проще и раскованнее, а получалось, наоборот, сухо и напряженно. Он даже улыбки не мог выдавить, хотя завязавшийся разговор предполагал легкость и непринужденность.

— Знаете что? — неожиданно предложил он. — Поедем вместе на вокзал и поменяем билет, хотя бы на завтра? Идет?

Если бы девушка отказалась, свет бы померк. Но она неожиданно легко согласилась:

— Идет!

Наспех выпив по чашечке кофе в первой же забегаловке, они вдвоем доехали по кольцу до «Комсомольской». Не без проблем, с разговорами и доплатой они все же поменяли билет на следующий день и вышли из душного кассового зала на воздух, который показался чуть менее душным и раскаленным.

Тут они и познакомились. Влад назвал себя, девушка тоже представилась:

— Василина.

— Как? — поразился Влад.

Она смутилась, но ненадолго.

— Можно просто Лина, — сказала она с улыбкой. — Имя придумал батюшка, которого я не имела чести знать. Между прочим, он живет в Москве. Но я поклялась матери, что не встречусь с ним, и слово свое сдержала. А куда мы теперь?

— Ко мне, — просто сказал Влад, и вся площадь замерла в ожидании ее согласия.

Ответом был легкий наклон головы с расплетенной наполовину косой.

И все было так, как должно было быть. Влад привел ее домой, она разделась без какой-либо заминки, может быть, устала от бесконечного сдерживания или, наоборот, московское бытие научило ее всему. Она отдавалась с такой страстью, что Влад в некоторые моменты испытывал легкую озабоченность.

Потом, не одеваясь и изнывая от необычной московской жары, они пили вино, сидя друг против друга за маленьким столиком. И это были, пожалуй, лучшие минуты. Влад не мог не сравнивать свою иркутскую гостью с Мариной. И это сравнение не было в пользу последней. Марина всегда манерничала, на близость соглашалась после долгих уговоров, как будто впервые. И делала вид, что в человеческих отношениях самое главное — это «духовная сфера». Лина ни о чем таком не задумывалась, а просто наслаждалась счастливым моментом и не требовала от Влада никаких заверений и клятв. Но если бы спросила, он нашелся бы что ответить. Иркутская гостья нравилась ему все больше. Он даже подумал было махнуть вместе с ней в Сибирь, подальше от московских разборок. Но когда он сказал об этом, Лина удивилась и ничего не ответила. Он представил, что ей хотелось ровно противоположного — московской прописки и работы. На первых порах даже квартира не так уж важна. А коли есть, да такая, как у Влада… тогда чего уж желать лучшего?

Обо всем этом и он подумал. Она ничего этого не говорила. Но Влад был убежден в своей правоте. Поэтому по здравом размышлении он решил отправить иркутскую гостью одну, а наведаться к ней попозже, оформив отпуск, чтобы не терять хорошо оплачиваемую работу, которую найти в Москве вовсе не так просто, как представляется многим приезжим.

Пока гостья в прозрачной комбинашке расхаживала по квартире, осваивая роль хозяйки, снова позвонила Марина. Худший момент трудно было придумать. Влад, разозленный ее настойчивостью, разговаривал суше и резче обычного. В то время как перед ним под розовой блестящей тканью призывно светилось каждой своей частичкой обнаженное женское тело, ему предлагалось думать о свадьбе, которой он уже не желал. Он понимал, что Марине трудно в больнице, но, если принять во внимание все, что ему довелось пережить из-за нее, их положение несколько уравнивалось.

— Мы же не подумали о свидетелях! — донесся до него слабый голос. — Я хочу, чтобы ты позвонил Зюбиным. Оле и Мише. Третий день не могу с ними связаться. Может быть, что-то с телефоном? Пусть они приедут двадцатого на регистрацию.

— Хорошо, что ты не дозвонилась, — металлическим голосом отчеканил Влад. — Я уже отменил регистрацию. Как можно думать о свадьбе после всего, что случилось?

— Как отменил? Ты один?..

С генеральскими претензиями было покончено. Влад с отчетливостью ощутил это и впервые не испытал никакого сожаления. Визит иркутской гостьи уничтожил прежнюю влюбленность до конца. Да и в той прежней влюбленности главенствующую роль играли не женские чары, а расчет и престиж. Чары, однако, у другой женщины оказались сильнее. Она догадывалась о сути разговора и поглядывала изредка на Влада как бы невзначай. И он уже опять стремился к ней и вовсе не думал о страданиях и слезах Марины, отношения с которой сделались для него забытым вчерашним днем.

Спасением был Иркутск. И, провожая Лину, уезжавшую на другой день ночным поездом, он тревожился не шутя. В третий раз записал ее адрес, обещал приехать. Но она, как ему показалось, кивнула с таким безразличным видом, словно вовсе не была в этом заинтересована.

— Поди разбери женскую душу, — бормотал он вслух, подставляя лицо прохладному ночному ветерку и шагая к себе домой. Страхи вернулись, и Влад постоянно оглядывался. — Надо было ехать с ней! — сказал он себе, и совершенная ошибка вдруг представилась ему во всем ее исполинском масштабе.