Владислав Лепский - Ошибки всех 2: Грехи Голливуда

– Алло! Меган! Меган! – стоял крик Митчелла в динамике.

Так вот, как её зовут. Спасибо. Теперь чувство неловкости прошло.

– Привет. – спокойным тоном ответил я.

– Не понял. Дрейк, – это ты что ли?! – голос Норвуда стал ещё злее.

– Стой, ничего лишнего не надумай. Меган просто пришла поговорить.

Я начал уже жалеть, что ответил ему.

– Поговорить значит?! Я с тобой сейчас поговорю, адрес твой у меня есть!

Он был зол, голос был агрессивный. Откуда он знает мой адрес? Залез в сервера Университета?

– Так, давай спокойно. Приезжай и мы спокойно поговорим. Зачем эти нервы? – ответил я в надежде успокоить его.

– Нет! Тулз! Я сейчас заеду к тебе прямо на газон и разобью твою морду!

Он не шутил. Это было слышно в его голосе. Понятно, что любой мой ответ или оправдание, он не послушает.

– Жду! – отрезал я.

Меган сидела на диване, в гостиной. Она сжала свои ноги вместе и казалось, что она их скрутит в спираль. Видно, что она нервничала и повела себя неадекватно. Да и её парень не лучше, едет набить мне морду за то, что я даже не сделал. Ладно, нужно её успокоить. Она хрупкая девушка, что она может сделать? Может ей несладко с Норвудом? Не знаю.

Черт. Какая же она милая. Сам бы с ней встречался, обожаю блондинок с голубыми глазами.

Пошёл на кухню и налил ей стакан холодного, апельсинового сока. Чарли её принял, как свою. Подбежал к ней и лёг в её ногах. Обычно Чарли не подпускает никого кроме семьи и меня. Может это знак? Может ей будет лучше со мной? Что это за мысли у меня? Нет! Так нельзя, она – девушка Норвуда!

– Я не знаю, какой ты любишь, но выпей.

– Спасибо!

Она жадно начала пить сок. Немудрено, на улице ужасная жара. Я правда привык к ней, так как люблю летний климат. Сел рядом с Меган и сейчас думаю, как успокоить. Видимо уже ненужно.

– У тебя красивый дом. – сказала она.

– Спасибо.

– Ты живёшь сам?

– Нет. Это дом родителей. Мама на работе, отец тоже.

Не люблю говорить о семье посторонним.

– Всё будет нормально. Я с Митчеллом сориться не буду. – сказал я, положив руку на её колено.

Этот жест – был лишним, она взяла меня за кисть и положила мою руку на диван. Чарли спрыгнул и начал бежать к главному входу.

Звук тормозящей резины, которая перескочила на траву.

Я выглянул в окно и увидел зелёный «Chevrolet Corvette». Девяносто шестого года выпуска. Он был очень старый и неухоженный на вид. Бампер был в ржавчине. Под колёсами слой грязи и диски колёс были тоже в ржавчине. Странно, что его дядя не дал ему по голове, за такой внешний вид автомобиля.

– Меган! Ты где? Поехали!

Раздался крик Митчелла. Он вышел из машины в зелёной изношенной куртке. Я решил открыть ему входную дверь и надеялся спокойно поговорить, пока не заметил кастет на его правой руке.

– Открывай Тулз! Я пришёл за Меган! – начал он, нервно дёргая ручку входной двери.

Пёс лаял очень громко и агрессивно. Когда я пытался успокоить Чарли, Меган открыла двери.

– Что ты тут делала? Меган!

– Митч! Давай спокойно поговорим. – ответил я, подняв в мирном виде ладони.

– Не смей меня так называть!

Мой взгляд с его кастета, не сползал ни на секунду. Он был на эмоциях, несдержанный. Я не хотел его провоцировать и молчал пару секунд.

Митчелл тяжело дышал.

Я понимал, что если словесно не буду себя защищать, то он надумает что-то похуже.

– Друг! Она пришла просто поговорить. Пожалуйста, успокойся. А ты что молчишь, Меган? Скажи, как есть!

Мой взгляд соскочил на неё. Норвуд воспользовался моментом и произвёл удар в сторону моего лица. Я увернулся и отпрыгнул в сторону.

– Помни о дыхании! Сын! Удар! Раз, два – увернулся! Удар! Раз, два – увернулся!

Полицейский участок. Центральный район Лос-Анджелеса. 2010 год.

Я помню те дни, когда после школы, приходил к отцу на работу. В вечернее время, после пяти был свободен спортивный зал, который находился возле тира.

Тренировки отца были долгие и жёсткие: сбор оружия, разбор, зарядка магазинов, стрельба, стрельба с двух рук, стойка во время стрельбы, бокс, боевая стойка, захват цели.

Руки постоянно болели от отдачи, а в ушах звенело, но я постепенно привыкал. А в молодом возрасте – ещё легче.

– При задержании преступника, самое сложное не разбить ему лицо.

– Почему, пап?

– Понимаешь, сынок! Закон – очень странная вещь. Даже у ублюдка, который убьёт пятнадцать человек, есть почему-то права. И если ты, например – задержал нарушителя, но он избитый, то будут злобно смотреть на тебя, а не на него.

– Дерьмо.

– Так, а ну не выражайся! Тренируйся давай, может станешь хорошим парнем, а не оболтусом.

– Пап, я хочу стать полицейским! – ответил я, приложив два пальца к правому виску.

– Поверь, сынок! Тебе это не нужно. Теперь на боевую позицию!

Тогда я не понимал слова отца – теперь понимаю их досконально. В полиции больше преступников, чем за решёткой. Просто я ещё был тогда школьником, понятий среди заключённых не понимал, среди полицейского коллектива тоже, но знаю, что они ещё тупее, чем у заключённых.

Я не был заключённым, но был задержан пару раз. Это было, когда я наделал ошибок в сознательном возрасте. Был в небольшой команде «ночных художников». Мы занимались вандализмом. После развода родителей, я просто наплевал на всё. Начал общаться со всякими отбросами. Из-за которых я собственно и был задержанным часто.

Тренировки отца очень помогли мне в жизни, теперь я могу обезопасить близких, если кто-то будет мне угрожать, а у меня уже стандартная армейская подготовка.

– Не задирай нос! Я могу научить тебя, но в жизни всегда найдётся кто-то сильнее тебя! Об этом тоже забывать нельзя!

– Да, знаю отец. В школе били часто!

– Сынок, я домой вернусь поздно, так что скажи маме чтобы не волновалась.

– Хорошо.

После тренировки, когда я выходил, то услышал разговор двух полицейских у главного входа. Они обсуждали моего отца. Первый был с неухоженной бородой и толстый, а второй афроамериканец с очень ухоженными усами и высоким ростом.

– Что там с Глазурью? Дело «Беккера» продвинулось?

– Нет. Дело перевили сюда из Майами. Лос-Анджелес – город большой. Всё серьёзно!

– Глазурь ни черта не найдёт! Он неудачник!

– Зря ты так на него. Рей – нормальный тип.

Я только потом узнал, почему отца называли «глазурь». Эта нелепая кличка досталась ему в первый день службы, когда тот сказал, что не любит пончики или сладкое. Если копнуть глубже, то это очень опускаемая кличка. Местные парни с тёмным цветом кожи из другого района, дали эту кличку моему отцу. Они-то перевились, а кличку забрать забыли.

Мой отец – очень добрый человек, но добрым людям очень сложно в полиции. Будешь овечкой с глупыми кличками или психанёшь и станешь оборотнем, как многие. Отец не для этого шёл в полицию изначально, он просто хотел поступать правильно.