Валерий Черных - Правило волков

После окончания института Рубцов вернулся в родной город и ровно два месяца отработал инженером на машиностроительном заводе. Опять ему пришлось стоять у осточертевшего еще в институте кульмана, причем в роли простого чертежника. Он обладал довольно серьезным запасом знаний и был готов внедрять новые методы, рационализировать производство, а вместо этого приходилось копировать старые чертежи. На все его предложения внести коррективы в конструкцию какого-нибудь узла начальник отдела отшучивался: мол, хуже дурака только дурак с инициативой, а она, как известно, наказуема. Вообще к молодым специалистам на заводе относились с пренебрежением и при необходимости именно их посылали «на картошку» или на овощебазу. Это не могло не бесить: работа конструктором, о которой Сергей мечтал, на деле вылились в череду рутинных и скучных дней.

Ситуация представлялась беспросветной и тупиковой: попав на завод по распределению, он даже не мог уволиться, не отработав положенных трех лет. Так бы и продолжал Сергей Рубцов корпеть над проклятыми чертежами, если бы однажды на завод не позвонили из городского комитета комсомола. Второй секретарь приглашал нескольких молодых специалистов для беседы. Этот туповатый с виду очкарик сообщил новоиспеченным инженерам, что в комитете освободилось место инструктора, и предложил им подумать о такой перспективе. Никто из молодых специалистов терять в зарплате не захотел, а Сергей согласился. Ему было вообще наплевать, где работать и кем, лишь бы не стоять за обшарпанным кульманом и не перебирать гнилую картошку. К тому же он имел некоторый опыт работы в комсомольском бюро института и, как человек, обладающий здравым умом, понимал, что должность инструктора в горкоме – хороший трамплин для будущей жизни. Со временем его могут избрать секретарем комитета, а там – прямая дорога в горком партии…

Сергей уволился с завода и уже через неделю имел собственный стол в чистеньком кабинете горкома комсомола, рядом с еще тремя инструкторами. Новая работа оказалась под завязку заполнена делами непривычными: собрания, протоколы, отчеты… Сергей прекрасно сознавал, что половина в них – фикция, но это нисколько не раздражало, и он научился виртуозно составлять такие документы. Умеющий выглядеть коммуникабельным, Рубцов легко сошелся с товарищами по комсомольской работе; он в меру проявлял инициативу, и это одобрялось. К тому же у него обнаружилось умение ловко «рулить» людьми, а еще – экспромтом толкать длинные речи на любые темы, даже не зная подробностей предмета обсуждения.

Отработав инструктором год, Сергей пришел к выводу, что засиделся в отделе, пора подниматься выше. В горкоме как раз освобождалось место второго секретаря и рассматривались разные кандидатуры на избрание. Ребята, работавшие в комитете по нескольку лет, живо обсуждали свои возможности и перспективы. Сергей тоже обсуждал чужие перспективы – ведь его, как самого молодого инструктора, никто из товарищей вообще в расчет не брал. Однако за месяц до выборов второго секретаря произошло событие, круто изменившее расклад сил.

День рождения руководителя одного из отделов отмечали в заводской сауне, в узком кругу сотрудников комитета. Подобного рода мероприятия практиковались часто, хотя в разгар антиалкогольной компании стали делом небезопасным. Не так давно по инициативе горкома партии была создана добровольная антиалкогольная комиссия, действовавшая под лозунгом «Трезвость – норма жизни!». До сих пор она как будто закрывала глаза на сборища комсомольских функционеров, но на этот раз активисты «Трезвости» ввалились в сауну в самый разгар веселья: на столе в предбаннике – весь ассортимент винного отдела и дефицитная закуска, распаренные и пьяные горкомовские деятели в объятиях не менее пьяных комсомолок…

Карьера участников «мероприятия» повисла в воздухе. По странной случайности, к моменту появления проверяющих Сергея в сауне не оказалось. За час до их прихода он покинул вечеринку, сославшись на плохое самочувствие. Не удивительно, что именно его избрали вторым секретарем, хотя о том, что он очень удачно избежал облавы, не судачил только ленивый. Некоторые утверждали, что именно Сергей всех сдал, позвонив в комиссию трезвенников, но говорить об этом осмеливались только шепотом. Рубцова стали побаиваться, при этом все лезли к нему в друзья и старались заручиться поддержкой «второго». Карьера пошла вверх, именно в том направлении, которое он для себя наметил, и его молодая жена Света гордилась мужем.

Они познакомились во время какого-то торжественного заседания в филиале областного университета, где Света училась на пятом курсе. Случайно разговорились. Сергею понравилась симпатичная и скромная девушка, и после окончания мероприятия он пригласил ее прогуляться в парке. Там они продолжали беседовать, и оказалось, что тем для разговоров не перечесть и взгляды на многое у них сходятся. Света специализировалась на социальной психологии и межличностных отношениях, и Сергей с интересом слушал ее рассуждения о социальной адаптации и роли лидера в коллективе.

Вскоре он познакомил Свету со своими родителями, и те одобрили выбор сына.

– Серьезная девушка, – вынесла вердикт мать, – а тебе как раз жениться пора.

Сергей и сам думал, что пора: прогулок по улицам и пары часов в кафе казалось мало – он не хотел расставаться с любимой ни на минуту, мечтал засыпать с ней рядом и, просыпаясь, видеть на соседней подушке ее лицо.

Вскоре они поженились. Жили с родителями Сергея, поскольку Света родилась в другом городе. Мечты о полных страсти ночах оказались несколько преувеличенными, поскольку жена не отличалась горячим темпераментом, зато он испытывал к ней трогательную нежность и понял, что наконец обрел близкого человека. Света была женщиной целеустремленной и здравомыслящей. Занимаясь теоретической психологией, она не витала в облаках, одобряла карьерные амбиции мужа и подчас давала очень ценные советы.

Еще больше их сблизила смерть матери Сергея. Далеко не старая женщина сгорела за несколько месяцев, и всю тяжесть ухода за больной взяла на себя невестка. Сергей очень переживал. Единственный ребенок в семье, он всегда был окружен маминой заботой и вниманием. Много позже он понял, что именно мать сформировала его характер. Еще в первых классах она сумела убедить сына, что отличникам жить проще: не надо ничего переделывать и пересдавать, твердые знания позволяют легко усвоить новое. Наставляла: «Веди себя активно на уроках, активных замечают, глядишь – и пригодится когда-то». Она никогда не была строгой, напротив, восхищалась сыном и этим поддерживала в нем уверенность в своих силах.