Ариадна Юнн - А КАПЕЛЛА

Признаться, чувствовать себя недоумком ему еще не приходилось… Но, говорят, всё когда-то бывает впервые…

Злость внутри него просто клокотала – ни на кого нельзя надеяться!

Горячий воздух обжигал горло – страшно хотелось пить, а минералка осталась там, в машине… Всё было плохо и еще хуже…

…А его ангелы спали себе абсолютно беспробудным сном!

«Пьяницы!» Хотя… кто бы говорил!

И тем не менее совершенно бессмысленно продолжать уповать на помощь этих слабаков с крыльями…

…Уже всё случилось. И ничего не исправить.

Все маски сорваны.

Имена названы. Причем громко и вслух.

Осталось только одно – осознать.

А после – не сойти с ума.

А вот это уж как пойдет!

Но начало (а скорее продолжение) было многообещающим…

…Впрочем, как обычно…

Вот это скорость! Обалдеть! И ветер… такой холодный и колючий… прямо в лицо… точно тысячи игл вонзаются в тебя… а ты летишь…

Но этот спуск – он такой неровный… и упирается в огромный сугроб…

А вокруг – вечерний парк, сосны…

Темно…

Но одинокие фонари заставляют снег искриться, точно всё еще светит солнце…

А под ногами – зеркальная ледяная гладь, уносящая их вниз по ледяному склону…

И так здорово катиться по нему, прильнув друг к другу и держась за руки! Даже несмотря на то, что на их пути сплошные трамплины – попробуй удержись на ногах! Не горка, а полоса препятствий!

Но он так крепко держит ее за талию, так уверенно прижимая к себе, что она доверчиво и ничего не боясь балансирует вместе с ним, едва удерживая равновесие…

Но ноги не слушаются… Слишком скользко… И, не удержавшись, но уже в самом конце ледяного пути они всё же падают… вместе… в этот большой искрящийся сугроб из хрустящих на морозе снежинок…

Ее меховая шапка летит в сторону, а волосы рассыпаются по пушистому мягкому снегу золотыми каштановыми прядями… И он слышит ее звонкий смех… упав почти поверх нее, он нависает над ней, замерев лишь на мгновение…

Им пятнадцать…

Они впервые так близко…

Впервые так пристально смотрят друг другу в глаза…

…А сверху тихо падает снег, будто благословляя…

Они оба родились и выросли в Питере…

Он – высоченный еврейский мальчик с черными как смоль волосами и огромными карими глазами…

И она – миниатюрная, слегка восточная девочка с внимательным изумрудным взглядом и упругой волной шикарных золотисто-каштановых волос, собранных в пышную косу…

А еще они учились в одном классе. И никогда не ладили.

«Ну и лох!» – «Выдра!» – всегда привычно и наперебой дразнили они друг друга. Потому что были слишком разными.

Ведь она – вся такая правильная, с удовольствием и очень ответственно занимающаяся общественной работой (комсомольские собрания, стенгазеты, походы), считала его чем-то вроде балласта: «Лоботряс!»

И не удивительно! Ведь по тем временам он – настоящий диссидент, демонстративно игнорирующий всю эту «коммунистическую дребедень».

«Как вообще можно верить во всю эту чушь?!»

Когда она – прилежно учившаяся, показывающая своими успехами пример отстающим, – видела, как он откровенно и вызывающе ленился, то даже не могла и представить себе, что на самом деле он фантастически умен.

И что, собственно, именно это и спасало его от перевода в вечернюю школу.

«Позор!» – без конца твердила ему классная.

А ведь он действительно с легкостью мог бы закончить десятилетку с золотой медалью. Вот только ему всё это было влом…

Такой вот мятежный звездный мальчик. Звездный бунтарь.

Звездный – потому, что будто сама судьба при рождении щедро осыпала его своими дарами. И ее главный бонус – интеллект с зашкаливающим IQ. Но почему-то с резко отрицательным вектором, типа «начало занятий в 9:00»… «Ну и что?»

Она же – напротив, дисциплинированная и пунктуальная, с ног до головы накрахмаленная, с белоснежными воротничками и манжетами… И, между прочим, тоже далеко не глупая… Рисование. Музыкалка. И мечта стать врачом…

Как по-вашему: могло ли у них быть что-нибудь общее?

?????

А вот и не угадали! И чудо всё-таки случилось…

…Однажды их имена закружились по школьным коридорам и классам, перекликаясь друг с другом звучно и не переставая…

Снежанна и Филипп… Филипп и Снежанна… Словно эхо…

Тогда обалдела вся школа, включая весь педсостав и директора.

Все видели, и никому не верилось.

Снежанна и Филипп?!

…Стояла зима…

Шли дни, но наставшая вскоре весна тоже ничего не изменила – факт так и остался фактом: да, это были они. Снежка и Филя.

Им было пятнадцать…

Сейчас ему тридцать семь. И они уже давно не вместе.

И зачем он вновь увидел то, о чём не хотел вспоминать? И как теперь быть? Как теперь ему жить дальше?

…Но ведь он как-то жил…

…Жил?

…Жил…

Чертовка! И такая упрямая… Когда-то сделавшая всё по-своему… Назло!

А сейчас? Какая она теперь?

Наверняка всё такая же стерва. И наверняка по-прежнему не похожая на всех тех, кого он знал, знает и еще будет знать много и много раз…

И всё равно, как обычно, назло именно ему, так и останется единственной…

Проклятье!

Филипп снова чувствовал себя двадцатилетним мальчишкой, который так и не смог понять, почему Снежка выбрала не его, ведь она же его так любила! Он это знал точно. Так же, как то, что земля – круглая, а дважды два – четыре…

Даже если бы причиной этому был бы другой мужчина, ему было бы не так обидно! Этому хотя бы было объяснение!

Так нет же! Взять и поставить под удар их будущее! И из-за чего?!.. Из-за какой-то глупости! Зачем?!

Ее поступок был ему не то чтобы непонятен – скорее неприемлем.

Она обманула его, внезапно изменив приоритет своего движения. И это в двадцать-то лет?! Чистое безумие!

А она взяла и сделала! Не спросив его, как будто он был ей чужим!

Только вот они друг для друга должны были быть всегда и несмотря ни на что, неизменно важнее всего на свете! Уговор есть уговор!

…Но она вдруг решила иначе. И он так и не смог избавиться от горечи этой обиды, которая в те дни была на грани ненависти.

Но только на грани – всё равно побеждала любовь… И похоже, даже теперь…

Так всё-таки ненависть или любовь? Или любовь, или ненависть?

…Великие учат, что прошлое должно оставаться прошлым… И что нужно жить настоящим… И что нельзя войти в одну реку дважды… И что-то там еще…

Да, Филя всё так и делал! И что?

Бессмысленность. Скукота. Короче, всё стабильно тошно. Но зато ее не мучили никакие сомненья: его «Я» не разрывалось между желаемым и неизбежным. И, в общем-то, его всё устраивало.

А теперь? Что теперь?

А теперь потеряны все ориентиры…

И он – уже давно уверенный в себе прагматик: физик-теоретик, а по сути – практик, сердцеед со стажем, с бархатными глазами, раздевающими женщин за мгновение: пара пристальных взглядов – проверенный годами точный расчет, ведь математика его всё – был абсолютно повержен. Его разум отказывался воспринимать увиденное.