Ариадна Юнн - А КАПЕЛЛА

И это его дочь?!

Его любимая ненаглядная дочь?!

Докатилась до такого?!

А мать?! Куда смотрела она?! А еще педагог!

И этот сопляк – абсолютно неподходящая партия для его красавицы-дочери! Неужели это понятно только ему?!

Просто всем плевать на репутацию семьи! Безответственные!

Когда они вернулись домой, он сидел среди разложенных вокруг себя карандашных набросков, привычно размышляя о предстоящей работе… Приготовленные кисти и краски говорили сами за себя… Свеженатянутый холст ждал…

Он задумчиво улыбнулся им и снова погрузился в свои творческие изыскания.

Как всегда, сдержан и лаконичен. И как всегда, абсолютно погружен в живопись.

Снежка уныло кивнула в ответ…

Истинно восточный мужчина… Служитель муз… Для всего их окружения – образец для подражания во всём… Интеллектуал. Прекрасно владеющий немецким.

…А она подвела его…

И в первую очередь – маму…

И Снежке было ее очень жаль… Видя, как та переживает… А еще ей было стыдно.

Короче, апокалипсис был близко как никогда.

И, спасая ее доброе имя в глазах отца, Валентина в назначенный день рано утром отправила ее в больницу, не провожая…

«Экскурсия», – пояснила она мужу и, быстро собрав необходимое, увезла его на дачу…

Этюды не могут ждать… Да и погода благоволила к наброскам. Грядут выходные, а он должен был обязательно вернуться в город в начале недели.

И вроде всё складывалось на редкость удачно… И они с матерью были почти спасены от его гнева…

Да, отец так ничего и не узнал.

Но в тот день Снежкино детство закончилось… И юность тоже.

На нее хмуро смотрела взрослая жизнь, в которую ей пришлось так рано шагнуть под пристальными осуждающими взглядами. Но кто виноват в этом? Да только она сама.

Врачи. Медсёстры. Санитарки.

Их косые, презрительные взгляды. Колючие и отвратительные…

«Такая маленькая, а уже такая развратная…»

«Ни стыда, ни совести! Только ЭТО и на уме!»

«Хорошенькая… Изящная… Теперь уж точно она с этой дорожки вряд ли сойдет… Будет кочевать из рук в руки…»

А Снежке так хотелось крикнуть: «Люди! Очнитесь! Он у меня один! И на все времена…»

Но в тот день ее окружала лишь жестокость.

Первая в ее жизни.

Воспитанная в любви и заботе, она не понимала – не могла понять, как так можно?! Ведь они совсем не знали ее!

И, сжавшись в маленький испуганный комочек, она смиренно ждала окончания этой пытки…

И к концу этого жуткого дня было уже непонятно, что у нее болело больше: вывернутое наизнанку тело или душа…

А тело ныло…

Никто ведь ничего не обезболивал… Только на те недолгие десять минут, что длилась сама операция… И только оттого, что она – несовершеннолетняя…

На остальных женщин, попавших в эту «мясорубку» вместе с ней, было страшно смотреть… Всё наживую… Словно они все побывали в камере пыток.

Такое остается с тобой навсегда.

Так что Снежка могла рассказать Филе?

Что отныне их счастье навечно омрачено этим адом? Что теперь и она сама не уверена в том, что она не б…дь?

…Восточные женщины сильные… И она сможет пережить это в одиночку – только нужно время…

Или же ей так казалось?

– …Я люблю тебя… – еще раз с надеждой проговорил Филя, но она не слышала…

А опять видела лишь его глаза… Безвозвратные, как омут…

Удивительно, но боль отступала, когда она послушно тонула в их глубине…

И, согретая их безграничной любовью, она вновь смело шагнула им навстречу…

Как же он скучал по ней!

Что даже сейчас, прижимая ее к себе, он уже скучал… Такое это было счастье… И горе… что нужно расстаться.

И он был готов снова и снова нестись хоть на край света, лишь бы увидеть ее…

Если светило солнце…

И даже если шел дождь…

И плевать на то, что скажут родители…

Он всё равно садился в электричку и ехал – сначала от своей дачи до Питера, потом из Питера к ней…

И этот август превратился для него в беспрестанное, бесконечное движение…

Пыльные перроны… И поезда… поезда… поезда…

И заученное наизусть расписание, как строчки всемогущей молитвы…

И, естественно, без билета… И поэтому каждый раз торчать всю дорогу в тамбуре, чтобы, «если что», успеть выскочить на ближайшей станции, спасаясь от кондуктора.

Ничто не имело значения… Только чтобы она снова не отвергла его… Только бы быть рядом… Чтобы знать, что он по-прежнему ею любим…

Скептики бы сказали на это: «Обычное дело! Просто гормоны! Оглянись, парень, кругом столько других девчонок!»

А ему нужна была только она…

Как и ей… только лишь он… Его обожающий ее взгляд, дороже которого у нее не было ничего на свете…

Ни тогда. Ни теперь.

Просто иногда мы ошибаемся… И цена ошибки может быть очень высока…

… Снежка вновь стояла перед кабинетом всё того же врача…

И на этот раз какая-то неведомая ей сила настойчиво удерживала ее от последнего шага…

Пройти через всё это еще раз…

«Я не смогу…»

Но они так поссорились. И, наверное, самым логичным для нее было согласиться с его доводами… Они молоды. Амбициозны. И только-только поженились… Впереди целая жизнь…

И любовь… Что единственно и реально имело значение для них обоих.

Придя сюда, она обещала ему…

Но не смогла сдержать данного слова…

Как и не могла открыться ему… тогда, когда ей было пятнадцать… А лишь грубо оттолкнула, вместо того чтобы прижать к сердцу… и откровенно рассказать, что пережила… как ей было больно и страшно…

Просто не решилась…

И вот теперь, когда она так отчаянно пыталась объяснить, что, так смело отдавшись ему в эту недавнюю, одну из множества прекрасных ночей, она действительно думала, что их любви ничто не угрожает… он ей не верил…

Так был ли смысл в такой откровенности тогда? В его такие безмятежные пятнадцать?

Урок был жестоким.

А дверь перед ней – дверью в ад…

А еще ее посетило озарение – грустное осознание того, что мужчины другие. И их любовь совершенно другая.

Эгоистичная. Бескомпромиссная. Желающая обладать и владеть – навсегда и безраздельно. Особенно в двадцать…

…И далеко не безусловная.

Мужчины…

…Мужчина.

Ее Филипп вырос… И с иллюзиями было покончено…

Да, он любил ее…

…Но, он тоже никогда не поймет, что это значит: ощутить однажды, как холодный металл вонзается в твое тело… чтобы забрать частичку твоей души…

…Он был непримирим. Зол. Считал, что она поступила нечестно. И не простил ей…

Хотя… она тоже была зла на него… Еще всего полгода назад… И еще как зла! За «Кресты» … Ведь, предупреждала же! Просила! И несмотря на это, всё же осталась рядом… лишь только он позвал ее…

Прошлое… как распахнувшаяся настежь дверь, через которую вновь врывалась всё та же буря… И снова зловеще кружила вокруг них, не зная пощады…