Грегори Инчес - Колумбийская балалайка

– Как я могла напутать, ну как?.. – Татьяна внимательно наблюдала за реакцией Борисыча. Потом перевела вопросительный взгляд на шефа. Шеф недоуменно посмотрел на переводчицу и вдруг хлопнул себя по лбу:

– Ну ясный хрен, я им нужен! Влипалово! Натуральное влипалово! Какой я лох! – Миша заметался по камере. – Как лоха развели… Дешево как… Упаковать и выколотить… “Крутой”… Суки! Козлы! Бараны! – Он с размаху вмазал ногой по стене. Шлепанец с ноги слетел и упорхнул в угол.

– Зачем ты им? – Вопрос Любы содержал примесь презрения.

– Зачем?! Ты!.. Ты не догоняешь – зачем? Расписать тебе по-белому – зачем? – Миша яростно тыкал босой ногой в сбежавший шлепанец. И не попадал. – Рассказать, каков оборот фирмы? А сумма панамского контракта? Думаешь, они не знают? Обтрясти фирму на бабки, вот что им нужно! Взять на шару несколько лимонов!

– Да кто за тебя заплатит…

– Вот именно! Ни хрена они не рубят! Они думают, я совладелец и миллионер, у меня бабки есть. А собери мои наличку, хазу, тачку, дачу, катер – что выкатится? Хрен под горку выкатится, даже лимона не наберется! Даже то мое, что в фирме шелестит, – херня, да никто и не отдаст. Они вбились, что я миллионер. Е-мое, так влипнуть… – Он наконец сумел надеть шлепанец и теперь мерил узилище шагами, задевая сокамерников покатыми плечами.

– А если предположить, что им нужен не Михаил, – сказал Борисыч, взяв себя в руки, – есть еще среди нас человек, кем могли бы заинтересоваться мафиозные структуры?

Все посмотрели друг на друга.

– А с наркотой никто не повязан? Ну-ка разбудите этого типа. – Алексей показал на Вовика.

Михаил, оказавшийся ближе других к Вове, пнул его. Пнул легко и безрезультатно.

– Тоже мне – “крутой”, – мрачно прокомментировал Михаил.

– Он мог быть перевозчиком, – предположил Алексей.

– Вряд ли, – тихо возразила Татьяна. – Он говорил вроде, что будто бы химик какой-то. Или биолог, что ли…

– А биологи курьерами не бывают? – пожал плечами Алексей. – Или химики? А если химик, может, он какую новую наркоту изобрел…

– Химик, блин, – сквозь зубы прорычал Михаил. – Биолог… Ну я щас этого ботаника…

– Миша, остынь, – устало бросил Борисыч и принялся обмахивать потное лицо кепочкой. – Перевозчиком мог быть любой.

– Ой, – вдруг пискнула Люба и прикрыла рот руками. – Может, я… – ее глаза округлились, – я им нужна? Слушайте, о Господи! Ты сказала – Эскобара?

– Выкладывай, ну, живо! – взял ее за плечи Алексей и придвинул к себе. – Тихо и внятно. И без воплей мне.

– Я вот что подумал. Не о том мы говорим… – встрял Борисыч.

– Погоди, отец, – остановил его Алексей и снова повернулся к Любе: – Ну?

– Я, это… я, Леша, жила в Панаме с одним мужчиной…

– Сколько ты уже торчишь в Панаме?

– Пятый месяц. Три дня в Ла-Пальме. А до того в Читре.

– Зачем ты вообще сюда приехала?

– К Габриэлю.

– Что за хрен?

– Ну-у… Панамец один… А может, и колумбиец.

– Ты что, не знаешь?

– Черный и черный. Говорит по-ихнему. Я в Свердловске в одном “ночнике” танцевала. Там и познакомились. Ну, пообщались недельку… Потом он меня вызвал в Панаму. Чего еще?

– Ты что ж, по-испански сечешь?

– Ничего я не секу.

– Он по-русски, что ли, сек?!

– Нет! – взвизгнула Люба. – И не надо повышать голос, я тебе не жена!

– Оставь свои бабские штучки. Здесь вопрос жизни и смерти. Отвечай коротко и четко.

– По-английски! По-английски мы говорили! Я так… немного в училище, потом курсы, в тот “ночник” без знания языков не брали… перед поездкой немного подучила еще… А он не лучше моего. Короче, понимали друг друга. – И с вызовом закончила: – Да и не очень мы с ним болтали, все больше делом занимались.

– Уф, ну и духотища тут у них, – невпопад выдохнул Леха. – Кто он? Чем занимался?

– Пустышку тянешь, – вмешался Михаил, который бросил возиться с Вовой, едва завязался этот интересный разговор.

– Не лезь! Кто он?

– Говорил – по бизнесу. Не проверяла. Богатый, по местным меркам. Квартиру недешевую мне снял. Целыми днями пропадал, приходил вечером или только на ночь. Однажды летал в Колумбию. Точно! Говорил, что там часто бывает. Вообще похож на мафиозного. Таинственный.

– Так бандит или нет?

– Да не знаю я, не знаю! Пистолета не видала.

– Ну и на хрен ты нам все это рассказываешь, не пойму!

– Сбежала я от него, понимаешь ты?! Вот в чем дело. Об этом и рассказываю. Сбежала от него… в Ла-Пальму.

– Сбежала? Натурально? – удивился Михаил.

– Да.

Леха, едва сдерживаясь:

– Деньги, бумаги, вещи его не брала?

Люба:

– За кого ты меня принимаешь?!

Леха, все еще сдерживаясь:

– За труп. В который скоро превратишься. И мы вместе с тобой. Отвечай, овца, брала или нет?

Люба, не вполне твердо:

– Ничего не брала…

Леха, взревев:

– Говори, коза!

Люба, чуть не плача:

– Только деньги, которые он мне дал. Когда я приехала, он пачку выдал. На, говорит, трать, развлекайся. Их и взяла.

– Сколько?

– Там оставалось пятьсот. Долларов.

– Ха! – воскликнул Михаил и с улыбкой оглядел стоящих рядом. – Пробили, из-за чего разборки-то начались!

– Ты его не знаешь. – Люба повернулась к Мише. – На деньги ему начхать. Из ревности мог свою мафию поднять.

– Так, мне все ясно. – Леша отошел от своей ночной возлюбленной и нервно заходил по камере, засунув руки в карманы обвислых тренировочных штанов.

– Зачем от него срыла-то? – поинтересовался Миша.

– Надоел, – то ли объяснила, то ли отмахнулась женщина.

– Не о том мы говорим, – снова взял слово Борисыч. – Если их интересует один из нас, а других они собираются пустить в расход, то какая нам, в сущности, разница, кто этот один? Допустим, Михаил. Или пускай некий перевозчик наркотиков. А что делать пятерым непричастным? Умереть? Я, как человек из этой пятерки, обеспокоен своей судьбой, а не какого-то избранника мафии.

– Миха, да разбуди ты его наконец! – вдруг прекратил расхаживать Алексей и вытянул руку по направлению к Вовику.

– Сам буди, – огрызнулся Миха. – Будильник нашел…

– Я вот подумала сейчас, – сказала Татьяна, – те, за дверью, – люди из низшего звена. Они слышали звон, но поняли его по-своему. Может быть, дела обстоят не так. И мы обыкновенные заложники обыкновенных террористов. Как в фильмах. Чем нас больше, тем террористам лучше. Будут держать нас взаперти и что-то у кого-то требовать.

– Ты же сама говорила… – развел руки Михаил.

– Я ничего не утверждала, я передала то, что слышала.

Опять вступил Борисыч:

– Хорошо бы так. Хотя тоже ничего хорошего. Но мы, мне сдается, должны исходить из худшего. Иначе может быть поздно что-либо поправить.

– Что ты предлагаешь? Бежать? – оказался рядом со стариком Алексей, бросив заниматься Вовой. Бросил, впрочем, уже добившись успеха. Леха поднимал его, тряс, ставил к стене, отпускал, опять ставил, и – Вова проснулся. А проснувшись, тут же заявил о себе: