Николай Наседкин - Криминал-шоу. Повести

И вот в один чудесный сентябрьский вечер раздался деловитый стук в дверь их комнаты, вошёл староста этажа, за ним усатый неулыбчивый гусар с кудрями почти до плеч, а следом ещё один визитёр с лупоглазой телекамерой на плече. Областное телевидение снимает, оказывается, передачу о безоблачной жизни советских студентов, и вот необходимо снять-показать образцовую комнату в общежитии и её прелестных умниц хозяек.

Что ж, теледесант попал по адресу. Учились Арина с Зоей действительно на «фюнф», обе получали повышенную стипендию. И комната у них сверкала чистотой, светилась уютом. Правда, в основном благодаря Зое и вопреки привычкам Арины, но такие тонкости телезрителей разве интересуют? Съёмки прошли успешно.

Это оказались финальные кадры в телепоэме, и гостеприимные хозяйки предложили телегостям откушать чаю-сахару. Оператор отнекался и раскланялся, а тележурналист Игорь Половишин охотно согласился. Дело в том, как он потом признался девчонкам, что у него подтянутый холостяцкий живот наигрывал «Голодный марш», а в комнате колыхался с ума сводящий аромат борща и котлет. Но Игорь, конечно же, как всегда ёрничал: не только украинский борщ и пожарские котлеты примагнитили его к этой маленькой комнатке с тюлевыми занавесочками и узорчатой скатеркой на столе.

Это было первое серьёзное задание молодого выпускника МГУ. Он приехал по распределению из столицы в незнакомый город, сунули его на прожитьё в комнату рабочей общаги с тремя вечно осовелыми шумливыми соседями. На телестудии не с кем слово молвить – сплошь мэтры и мэтрессы. После шумной карусельной студенческой жизни – тоска, хоть запей. А пил Игорь тогда ещё равнодушно, не взахлёб. Так что в комнате девушек-героинь своего первого телеочерка Игорь сразу словно погрузился в нирвану.

Девчонки, в свою очередь, восторженно качнулись навстречу новому знакомству, новой дружбе. Они обкормили Игоря борщом со сметаной, впихнули в него две котлеты с картошкой и помидором, следом набулькали ему и большую чашку чая с клубничным вареньем. Потом гость, отдуваясь как жаба, ещё и сгрыз приличное – с кулак – яблоко, набирая впрок калорий и витаминов.

Быстренько выяснилось: неулыбчивость Игоря – напускная. Он придумал зачем-то, что в двадцать восемь лет обладатель диплома Московского университета, престижной профессии и гусарских усов должен держать себя сурово, надменно, с чувством преувеличенного собственного достоинства. Девчонки даже робели поначалу, приглашая товарища журналиста откушать чем Бог послал. Однако ж уже через полчаса Игорь сковырнул с себя маску, опростился, стал самим собой – остроумным, улыбчивым, любезным и влюбчивым.

С того дня он заделался таким частым гостем в общежитии пединститута, что вахтёрши стали считать его за своего, тем более – сей галантный молодой человек каждой из старушек то и дело поручал передать внукам шоколадку или кулёк конфет. Довольно длительное время у них была как бы шведская, вернее, мусульманская семья, но без примеси секса. Они втроём ходили в кинотеатры, в филармонию, на лыжные вылазки. Но чаще проводили вечера в своей комнате – слушали пластинки, читали вслух, смотрели и обсуждали Игоревы передачи (напрокат специально взяли «Юность»), много болтали и спорили, распивали чаи. Эх, так бы всю жизнь!

Но уже в середине зимы Зоя стала не то чтобы замечать, а как-то чувствовать-ощущать – их треугольник деформируется: те два угла, Игорь и Арина, сближаются, одновременно удаляясь от неё. Несколько раз, вернувшись из кухни, где она обыкновенно стряпала их общий ужин, Зоя заставала Игоря с Ариной в странной близости, раскрасневшимися, с хмельными взглядами. После ухода Игоря теперь почему-то прекратились доверительные разговоры о нём между подругами, Арина бежала этих разговоров-обсуждений. Прежде чудные вечера в комнате втроём теперь стали вдруг наполняться тягостной какой-то атмосферой: словно бы Игорь с Ариной поглядывали с досадой на Зою, принуждали себя терпеть её присутствие. Она старалась уверить себя, что всё это ей кажется, ругала себя за чрезмерную мнительность.

Но однажды всё разрешилось. Вернувшись из дома после каникул раньше времени и довольно рано утром – повезло с попуткой, – Зоя долго стучала в дверь родной комнаты, недоумевая, как можно так мертвецки спать. Подруга открыла, в халатике, растрёпанная, смущённо отступила. Зоя вошла, ворча, сбросила тяжеленные сидоры и вдруг увидела Игоря. Он очков тогда ещё не носил, глаза спрятать не за что – сидел, полуодетый, на стуле, уводил взгляд в сторону.

Зоя, оказывается, внутренне уже давно готовилась к этому сюрпризу. Быстренько скрутила себя, заставила обрадоваться.

– Вот так новости, ребята! Чего ж скрывались? Я ль вам не друг и не подруга? А ну – сумки потрошить, отметим событие.

Воспрянувший Игорь умылся, причесался и галопом поскакал в свою общагу за хранящимся в заначке коньяком. У девчонок отыскалась в запасах бутылочка шампанского. Нажарили-напарили закусок – стол удался. Зоя в шутку и от души кричала «горько!», молодожёны целовались не в шутку, а всерьёз. И, в свою очередь, лезли с поцелуями к Зое – хорошей подруге и отличному парню . А потом Зоя отправилась в гости на другой этаж, предупредив молодых, что через два часа вернётся. Те от восторга чуть не визжали. А у Зои и в самом деле легко было на сердце: конечно – какая ж она пара Игорю? Уже тогда она была пампушкой (ух как пожевать любила с детства!), Достоевского толком не знала и в вопросах секса понимала в духе своего пуританского деревенского воспитания.

К тому ж дружба их как бы заново вдохновилась, разгорелась вновь. Теперь всё определилось, недомолвки исчезли, натянутость пропала. Они по-прежнему проводили вечера втроём, только время от времени Зое приходилось, почувствовав момент, уходить в гости, в библиотеку или в кино, освобождая на время жилплощадь. А потом и вовсе стало получаться порой так, что Игорь оставался у них ночевать. Зоя быстренько делала вид, что уже заснула и, отвернувшись к стенке, с колотящимся сердцем старалась не слышать, как напротив, через стол, Игорь с Ариной шушукаются, возюкаются, поскрипывают пружинами, приглушённо дышат и сладострастно пристанывают.

Опять вроде бы всё устоялось, потекло размеренно и в какой-то мере однообразно, но ведь не может так продолжаться вечно? Зоя как-то не выдержала, спросила, оставшись наедине с Ариной: когда, мол, решили свадьбу-то настоящую играть?

– Не надо спешить, – отмахнулась было Арина, но Зоя не отстала.

Она считала себя вправе интересоваться по статусу старшей подруги. Тогда Арина и раскрыла карты.

– Не надо бы об этом… Но ты знаешь, сколько наш Игорёша получает? Сто сорок рубликов. Плюс премиальные к красным дням по двадцатке.