Сергей Голубев - Право первого хода

И как же ее достать? Снова мчаться через весь город в эту квартиру? Успеет ли? И, главное, сможет ли снова войти туда? Туда, к Славику… И вдруг она вспомнила запах. Запах крови, который она, казалось, и не чувствовала тогда. А вот нет же, чувствовала, оказывается, и даже запомнила. И от этого запаха ее снова замутило. Почти как тогда, на кровати, когда она только очнулась.

Она не сможет туда войти. Даже просто войти, не говоря уж о том, чтобы хладнокровно разыскивать там свою сумочку, уничтожать улики… Нет, это не возможно!

Тогда как?.. Если не она… кто тогда? Сказать родителям? Нет уж!.. Просто тогда у отца случится сердечный приступ, у матери истерика, придется вызывать скорую… Нет, это не годится. Ни в коем случае.

Но тогда кто?..

И тут она вспомнила…

5

Естественно, никого убивать Хватов не хотел. Этот дурак сам подлез под пулю. Пьяный был, что ли? Хотя от него, вроде, не пахло. Может обкуренный, в темноте не разглядишь. И потом, у него был нож. И не просто для запугивания. Он им бил по настоящему. И если бы капитан не прикрылся дверцей – вон на ней какая отметина осталась! – ему бы самому лежать там.

Так-то оно так, да все не так просто. И самый главный вопрос: что, собственно, он, капитан Хватов, делал там в этот поздний час? Грибы собирал?

Ох, как ни к чему ему были бы все эти разбирательства. А если выплывет, что он тут с Наташкой, сучкой этой, был? Вот ведь, стерва! Ну не даром все-таки говорят, что от баб все беды. Тут ведь даже не в том беда, что Суслик прознает про его шалости с этой его новоявленной пассией, черт с ним, с Сусликом, любить он его, капитана Хватова все равно не любит, да и не нужна Хватову эта суслиная любовь. Пенсионный возраст он уже перешагнул, а в пятьдесят его так и так попрут. И все равно, стало быть, уже нечего ждать милостей от природы, а давно пора искать приложение своим силам где-нибудь в другом месте. Пока есть еще предложения.

Тут хуже, если Оля, жена, узнает. А ведь узнает, если скандал начнется. А Олю свою Хватов любил, несмотря на возраст и случавшиеся иногда увлечения. Кто у него еще в этой жизни остался? Родителей давно нет. Сыновья выросли и разъехались, один в Питере, другой в Москве. И если Ольга уйдет от него – а она это может, то, Хватов знал точно, останется ему только одно: махнуть на все рукой и утонуть в водке, как это сделал не один уже из его прежних друзей и знакомых. И так же, как и они, растворится он, разойдется в придонной мути без остатка, и памяти от него на этой земле не останется.

Ну, в общем, капитан милиции Аркадий Хватов должен был, конечно, вызвать наряд милиции и потом сам в качестве подозреваемого предстать перед следователем. Закон, мол, суров, но… и так далее. Со всеми остановками. По полной программе. И разумеется, капитан Хватов – защитник сирых и обиженных, слуга закона, – так бы и сделал. Но сейчас на его месте был Хват, старый, прожженный опер, по старости лет переведенный на бумажную следственную работу. И Хват валять такого дурака не собирался.

Еще тогда, когда он, имея намерение отпугнуть неожиданно взбесившегося вымогателя, сам того не желая прострелил ему его бедовую голову, еще тогда, запаленно дыша после короткой яростной схватки и слыша в ушах эхо собственных выстрелов, сидя на корточках перед горячим еще трупом Хват понял, что надо делать.

И сделал бы, если бы не эта…

Тоже мне, еще в милиции хочет работать. Вон, пусть в юрисконсульты идет. А тут, в ментуре, про нервы и брезгливость нужно забыть. Ишь как запричитала-закудахтала сразу, стоило Хвату объяснить ей, что он собирается делать: я, мол, не могу!.. Ах, что вы, мол, что вы!.. Женатых мужиков соблазнять – это она пожалуйста. Тут она не брезгливая… А посидеть в одной машине с трупом – этого она, понимаете ли, не может.

Так ворчал про себя Хват, опять, на сей раз уже совсем в темноте, подъезжая все к тому же железнодорожному мосту, за которым начинался лес.

Наташу он отвез домой и, высаживая ее у подъезда в который уже раз строгим тоном сказал:

– Ничего не было! Ничего. Я тебя подвез сначала в магазин – какой?

–"Уют", – повторила тоном послушной школьницы Наташа.

–Так. А что ты там смотрела?

–Торшер хотела купить.

–Купила?

–Нет, ничего не понравилось.

–Потом?

–Потом? Потом мы… э-э.. заехали в трикотажный на углу Белинского и Семеновской.

–Потом?

–Потом у вас колесо спустило.

–Отлично, – одобрил Хват. – Главное, потом не напутай. На противоречиях в показаниях чаще всего и ловятся. Хотя, – добавил он, – я думаю, никто ни меня, ни тебя никогда ни о чем не спросит.

И вот, чтобы это было действительно так, он и ехал теперь, заполночь, на место происшествия.

План был простой и логичный: найти труп, забрать его в машину, привязать к нему запаску и, выехав на мост километрах в трех отсюда, сбросить труп с моста в реку.

Избавиться от тела было необходимо. Иначе его найдут, найдут непременно и очень скоро – слишком близко оно от шоссе и от города. А найдут тело, значит найдут и гильзы. А стрелял-то он, Хват, из своего табельного. Так что оружие и его владельца вычислят в два счета. Гильзы-то он сейчас, конечно, не найдет, да и не надо. Не будет трупа – никто ничего и искать не будет. Там, правда, был еще кто-то второй, но опыт подсказывал Хвату, что с заявлением он никуда не пойдет. Такие не заявляют.

Самое сложное было найти то самое место. Наступившая ночь преобразила пейзаж. Стена леса слева, стена справа.

Тьма, тьма, тьма была вокруг. Свет фар, освещая дорогу впереди, мешал увидеть что-нибудь вокруг, свернув, скукожив весь мир до размеров ярко освещенного пятна.

Тьма… Вот же сволочной дуализм! Вот же проклятая двойственность вещей… Закон палки, которая о двух концах. Тьма эта нужна была Хвату, чтобы сделать задуманное, и она же мешала ему, не давая найти то самое место.

Он ехал медленно, медленнее, чем тогда. Может быть, если бы он ехал с той же скоростью, он бы по времени мог вспомнить, когда пора будет сворачивать в лес. Но, с другой стороны, если ехать быстрее, то, пожалуй и проскочишь, не заметив. Опять эта долбанная диалектика: с одной стороны, с другой стороны…

Ага!.. Вот, кажется… Если и не то, то что-то похожее. Канавка вдоль обочины здесь вроде как прерывается, съезд и дальше, похоже, колея. Хват затормозил и вылез из машины, держа в руке фонарик – свой скромный трофей, свидетельство его Пирровой победы.

Все! Больше не было никаких сомнений. Место было то. Он узнал его! Вот тут стояла машина, вот за этим кустом, надежно спрятавшим их от недалекого шоссе. Вот здесь, сидя в машине, они целовались демонстрируя опытность старого ловеласа и прожженной шлюхи. Тут он свободной рукой ласкал ее юное тело, пока не ощутил под пальцами клейкую влагу и не понял, что она готова…