Сергей Голубев - Право первого хода

Она снова подошла к зеркалу. Так, плевать! Сойдет до дома добраться. Сейчас губы накрашу…

Закончив с этой процедурой, Света повертела в руках помаду и решительно, поперек всего зеркала, крупными, корявыми ярко-красными буквами написала: КОЗЕЛ!!!

Совершив этот акт, она размахнулась и со всей силы бросила цилиндрик с помадой в стену. На светлых тисненых обоях осталось небольшое красное пятно. Хотелось сделать что-нибудь еще, в ней начал просыпаться инстинкт разрушения. Хотелось подобно Маргарите бить люстры и громить рояли, хотелось с упоением рвать в клочки эти простыни, хранящие запах ее пота, крушить мебель, слышать восхитительный звон сыплющихся стекол… Света тяжело вздохнула. Разрушительный инстинкт боролся в ней с инстинктом самосохранения, и последний победил.

Да, что поделаешь! Ей-то не светит улететь отсюда ко всем чертям подобно той же Маргарите, и никакой Воланд не поможет ей, когда придет за ней Виктор, страшный в гневе.

И Света спокойно пошла в прихожую.

Минут через десять, устав бессмысленно бегать по комнатам в поисках неизвестно чего, Света села на стул и попыталась успокоиться и взять себя в руки.

Да! Она оказалась в западне. Входная дверь была заперта. И заперта на ОБА замка. Верхний можно было открыть изнутри, да и закрывался он без ключа, достаточно просто захлопнуть дверь, а вот нижний… И не выломаешь, дверь железная.

И что же делать? Позвонить куда-нибудь… Так не с чего! Въехав в эту квартиру, Виктор не стал ставить городской телефон. К чему, когда есть мобильник? И ведь это она сама – сама! – посоветовала ему… Боже! Какая дура!.. Еще и словцо нашла в качестве аргумента, "анахронизм", хорошее слово, умное, сразу видно университетское образование… Идиотка!

Ну ладно, ладно… Делать-то что-то надо! Кричать? Откуда? С балкона? Она вышла на лоджию. С высоты десятого этажа хорошо просматривалось пустое в этот ранний час шоссе, пустырь за ним, краны новостроек на краю пустыря. Прохожих было не видно. Выйти в прихожую и орать там, пока соседи не сбегутся? И что она им скажет? Они еще милицию вызовут. Нет, пожалуй, милицию сейчас не надо. Значит, не надо и соседей.

А что тогда?

Значит, придется сидеть тут, на что и рассчитывал Виктор, запирая ее – куда, мол, денется?.. А когда придет? Притворятся, что она все поняла, просить прощения, целовать его?.. А как же тогда вот это? Света взглянула на испорченное зеркало. Ну, что ж… Она сбегала в ванну, схватила там какое-то полотенце и принялась лихорадочно оттирать написанное. Жирная помада размазывалась по стеклу и ни черта не желала оттираться.

На глазах у нее выступили слезы. Она отшвырнула полотенце. Нет, как угодно, но здесь оставаться она не намерена. Звериный инстинкт гнал ее из ловушки.

Остается одно, решила Света, попробовать спуститься на нижний этаж. В принципе не так уж и трудно. Вот только высоты она боится. Но, пожалуй, дожидаться тут Виктора еще страшнее.

Ну что же, раз другого выхода нет…

Она снова вышла на лоджию. Глянула вниз. Ой, мамочки!.. Голова начала кружиться при одной мысли, что придется сейчас перелезать через ограждение и висеть над этой бездонной пустотой.

– Ой, нет, не смогу! – пробормотала Света и закрыла лицо руками. Она же не скалолаз. Это они умеют, это у них есть всякие специальные приспособления – пояса там, карабины, канаты специальные… А у этого козла, Виктора, она уверена и простой веревки не найдется. Зачем она ему? Повеситься, разве что.

Веревки и в самом деле не нашлось. Был какой-то капроновый шнур, но для ее целей он решительно не подходил, и Света не колеблясь забраковала его.

И тут ей пришла в голову одна мысль, безусловно навеянная читанными когда-то в детстве приключенческими книжками. Простыни! Да-да!.. Те самые простыни, которые только что ей так хотелось разодрать в клочки. Если связать две-три простыни, то их длины вполне хватит, чтобы слезть по ним на один этаж. Простыни хорошие, крепкие, новые, если их скрутить жгутом – выйдет отличный канат. И не грубый к тому же. А посредине навязать несколько узлов, чтобы было за что цепляться. Кажется, ей пришла в голову отличная идея!

Так!.. Сперва посмотрим, сколько их вообще есть. Всего обнаружилось четыре простыни. Одна была постелена на кровати, одна, скомканная, лежала в корзине для грязного белья в ванной, и еще две, чистые и отглаженные, нашлись в ящике комода. Отлично! Ту, грязную, можно пока оставить. Этих вот, трех, наверное, хватит.

Свою лоджию Виктор еще не остеклил, а вот нижняя, похоже, была уже благоустроена. Но сейчас, в такую жару, вряд ли ее держали закрытой.

В бетонном ограждении Света обнаружила крюк из толстой арматурной проволоки. Наверное, за него цепляли, когда поднимали эту панель во время строительства. Крюк этот словно специально был оставлен для нее, и Света, скрутив потуже жгутом простыню стала просовывать ее словно нитку в игольное ушко.

Ура!.. Пролезла! Теперь завязать ее покрепче, да не одним узлом. Та-ак!.. Отлично. Света подергала за простыню, рванула всем своим весом – держит! Ну, вот и хорошо. Теперь – пару узлов посредине, и можно привязывать вторую.

Получилось даже лучше, чем она ожидала. Кто угодно мог теперь слезть по этой замечательной веревке так же запросто, как спуститься по лестнице. Кто угодно, только не она!..

Она подошла вплотную к ограждению и заставила себя посмотреть вниз. Нет, не туда, не на землю, до которой было так далеко, нет – сюда, на ту, наружную сторону этой плиты. Да, так она и думала. Та сторона была совершенно гладкой.

Когда-то, давным-давно, в детстве, когда она жила еще с папой и мамой, на втором этаже их маленького двухэтажного домика на Первомайской, они с приятелями иногда развлекались тем, что перелезали через балконное ограждение и расхаживали вдоль всего балкона – туда-сюда, цепляясь за удобные деревянные перила и ставя ноги на балконную плиту, просовывая их сквозь железные прутья. Это было так здорово! Чуть-чуть страшно, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы можно было считать себя смелыми и отважными, под балконом росла сирень, и до нее было рукой подать… И вообще, она тогда совсем не боялась высоты.

Высоты она стала бояться после того случая с Толиком Пеньковым. Она тогда училась в восьмом классе, а этот дурак – уже в Политехе. Можно сказать, это была ее первая настоящая, серьезная любовь, и этот самый Толик несомненно добился бы от нее того, чего хотел, если бы однажды, под Новый год, он не вывалился из окна, с седьмого этажа своей общаги. Они были на вечеринке у одного из его друзей, и вышли на лестницу покурить, да и вообще… целоваться там можно было без помех. Но Толику этого было мало, Толик был обкуренный, да и выпили они достаточно. Толику захотелось выяснения отношений, в нем проснулись амбиции и взыграла ревность. Он распахнул окошко и, вскарабкавшись на подоконник, начал, с трудом удерживая равновесие, качать права и ставить ей какие-то ультиматумы, наверное, он угрожал ей тем, что покончит с собой – Света не помнила. Она вообще его не слушала. Ей было смешно. Ей самой дали тогда пару раз затянуться и ее разбирал хохотунчик. Этот Толик был ужасно мил, он так уморительно размахивал руками, а потом вдруг негромко вскрикнул и исчез в туманной от клубящегося морозного пара дыре окна.