Элизабет Джордж - Тайник

Пол переступил обутыми в шлепанцы ногами по гравию. Вытер нос рукавом фланелевой рубашки и метнул на Дебору настороженный взгляд. Но тут же отвернулся и уставился на калитку ярдах в тридцати от них. Дебора захлопнула ее, когда вошла, и теперь молча корила себя за то, что сделала. Вдруг он решит, что она заперла его здесь? И не будет говорить.

— У викторианцев была на этот счет отличная идея. Они делали украшения из волос умерших. Ты знал об этом? Звучит ужасно, но если подумать, то, наверное, очень неплохо иметь что-нибудь — брошку или медальон — с частичкой того, кого ты когда-то любил. Жаль, что сейчас так не делают, ведь людям все равно хочется иметь что-нибудь на память об умерших, а если ничего нет… что же делать, приходится брать самим.

Пол перестал переминаться, он стоял совершенно неподвижно, как статуя, и только на щеке заалело пятно, точно след от пощечины.

— Интересно, не так ли произошло с картиной, которую ты отдал мисс Бруар. Быть может, мистер Бруар показал ее тебе потому, что хотел сделать сестре сюрприз. Наверное, он сказал, что это тайна между вами. Поэтому ты был уверен, что больше никто о картине ничего не знает.

Краска залила щеки мальчика и поползла к ушам. Он снова взглянул на Дебору и отвел глаза в сторону. Его пальцы теребили край рубахи, высунувшийся с одной стороны из-за пояса джинсов и оказавшийся таким же поношенным, как и они.

— А потом, когда мистер Бруар так внезапно умер, ты решил оставить картину себе в память о нем. Ведь только ты и он знали о ней. Так кому от этого хуже? Так все было?

Мальчик моргнул, словно его ударили. И выкрикнул что-то нечленораздельное.

— Ничего страшного, — поспешила заверить Дебора. — Картину ведь вернули. Мне просто интересно…

Он повернулся на цыпочках и побежал. Когда Дебора поднялась со скамьи и окликнула его, он уже оставил ступеньки позади и мчался по усыпанной гравием дорожке. Она подумала, что потеряла его, но он вдруг остановился посреди сада рядом с огромной бронзовой статуей, изображавшей сидящую на корточках обнаженную женщину с огромным животом, тяжелыми болтающимися грудями и меланхолическим выражением лица. Он повернулся к Деборе, и она увидела, что он кусает свою нижнюю губу и смотрит на нее. Тогда она сделала шаг вперед. Он не шелохнулся. Она стала приближаться к нему осторожно, точно он был олененком, которого она боялась спугнуть. Когда между ними осталось всего каких-то десять ярдов, он снова бросился наутек. Снова встал, на этот раз у калитки сада, и оглянулся на нее. Открыл и не стал закрывать калитку. И двинулся на восток, но шагом, а не бегом.

Дебора поняла, что это приглашение следовать за ним.

Сент-Джеймс застал Кевина Даффи дома. Точнее, за домом, где тот трудился в огороде, находившемся в состоянии зимнего покоя. Кевин ворошил землю чем-то вроде огромных вил, но остановился, едва увидев Сент-Джеймса.

— Вэл ушла в большой дом, — сказал он. — Вы найдете ее на кухне.

— Вообще-то я хотел поговорить с вами, — ответил Сент-Джеймс — У вас не найдется минутки?

Взгляд Кевина упал на холст, который Сент-Джеймс держал в руках, но если он и встречал этот предмет раньше, то виду не подал.

— Считайте, что я вам ее подарил, — ответил он.

— Вы знали о том, что Ги Бруар был любовником вашей племянницы?

— У меня две племянницы, мистер Сент-Джеймс, одной из них восемь лет, другой — шесть. Ги Бруар состоял в разнообразных отношениях с разнообразными людьми. Но педофилия среди его интересов не числилась.

— Я имел в виду племянницу вашей жены, Синтию Мулен, — поправился Сент-Джеймс, — Вы знали, что у Синтии был роман с Бруаром?

Кевин промолчал, но взглянул в сторону большого дома, что само по себе могло служить ответом.

— Вы говорили с Бруаром об этом? — спросил Сент-Джеймс.

И снова молчание.

— А с отцом девушки?

— Тут я ничем не могу вам помочь, — ответил наконец Даффи. — Это все, что вы хотели у меня спросить?

— Вообще-то нет, — сказал Сент-Джеймс, — Я пришел услышать ваше мнение вот об этом.

И он осторожно развернул холст.

Кевин Даффи вогнал вилы зубцами в землю и оставил их так. Он приблизился к Сент-Джеймсу, вытирая руки о штаны, и, взглянув на картину, со свистом втянул воздух.

— Очевидно, мистер Бруар не остановился ни перед чем, чтобы вернуть это, — произнес Сент-Джеймс — Его сестра рассказала мне, что картина пропала у них в сороковые годы. Она не знает ни когда эта картина попала в их семью, ни где она оказалась после войны, ни как ее брат получил ее обратно. Вот я и подумал, не сможете ли вы хотя бы отчасти пролить свет на ее историю.

— Откуда мне…

— В вашей гостиной две полки книг и видеофильмов по живописи, мистер Даффи, а на стене висит диплом по истории искусств. Это и навело меня на мысль, что вы можете поведать об этой картине больше, чем обыкновенный садовник.

— Я не знаю, где она была, — ответил тот. — И как он ее вернул — тоже.

— Вот видите, значит, кое-что вам все-таки известно, — указал Сент-Джеймс — Так откуда она взялась?

Кевин Даффи не сводил с картины глаз.

— Идемте со мной, — пригласил он, повернулся и пошел в коттедж.

У дверей он сбросил заляпанные грязью башмаки и провел Сент-Джеймса в гостиную. Повернув выключатель, зажег на потолке лампы, которые осветили полки с книгами, и взял очки с подлокотника потертого кресла. Просмотрев свою коллекцию томов по искусству, он нашел нужный. Снял его с полки, сел и открыл указатель. Обнаружив в нем то, что искал, он начал перелистывать страницы, пока не остановился на одной. Долго смотрел на нее, прежде чем показать книгу Сент-Джеймсу.

— Смотрите сами, — обратился он к гостю.

То, что открылось взору Сент-Джеймса, оказалось вовсе не репродукцией картины — хотя именно ее он ожидал увидеть, наблюдая за Даффи, — а рисунком, скорее даже наброском будущего полотна. Он был частично закрашен, как будто художник хотел посмотреть, какие цвета будут лучше смотреться вместе. Однако цветным он сделал только платье женщины, выбрав для него тот самый оттенок, который использовал потом в картине. Возможно, позже решение нашлось само собой, и он не стал заполнять цветом остальное, а сразу взялся за тот самый холст, что Сент-Джеймс держал теперь в руках.

Композиция рисунка из книги и все фигуры на нем полностью совпадали с теми, что были на картине, переданной Полом Филдером Рут Бруар. На обоих дама с пером и книгой спокойно сидела на переднем плане, пока человек двадцать рабочих у нее за спиной таскали огромные камни, которым суждено было стать частью огромного готического собора. Единственное различие между эскизом и законченной работой заключалось в том, что по краю первого кто-то написал: «"Святая Варвара", собственность Королевского музея изящных искусств города Антверпена».