Игорь Чубаха - Пепел и золото Акелы

– Юрий Витальевич, попрошу вас задержаться на минутку, – не отрывая глаз от пакуемых бумаг и совершенно не громко, но прекрасно понимая, что будет услышан, пробурчал московский потрошитель.

А вот это было уже совсем плохо. Кудрявцев за неделю пригляделся к начальнику комиссии и с сожалением признал, что парень далеко не дурак. Поэтому сейчас Горяинов притормаживает Кудрявцева явно не ради мимолетной радости отомстить за паузу в выступлении.

– Барабанщик звонил. Наколочку по интересному делу давал, – демонстрируя виноватость, начал первым Кудрявцев.

– Мне это совершенно не интересно, – отчеканил московский проныра, хотя в глазах что-то мелькнуло. Кажется, соврал Горяинов. Очень похоже, его интересовала любая касающаяся Кудрявцева мелочь. – Я хочу с вами поговорить вот по какому поводу. Да вы садитесь, что вы ерзаете, как балерина на сцене?

Кудрявцеву пришлось занять место за столом. Его мозг лихорадочно просчитывал, о чем предстоит беседа, и щелкал вхолостую.

– Скажите, Юрий Витальевич, я правильно понимаю, что вы от Управления курируете петербургский рынок антиквариата?

– Не совсем так. Я занимаюсь только связанными с этой сферой уголовно наказуемыми мошенничествами. Кражи и хищения – не моя епархия, но это все указано в должностной инструкции и…

– Я ознакомился с должностной инструкцией. Лучше ответьте, как вы объясните, что по вашему отделу такая успешная статистика?

– Ну вот, приехали. Плохая раскрываемость – прокол. Хорошая раскрываемость – значит, давим на подследственных. А если мало преступлений – еще подозрительней? Профилактика у меня хорошая. Профилактика. Кроме того, питерский круг антикварщиков гораздо тоньше, чем в Москве. Мало того, что все между собой знакомы, но они еще и досконально осведомлены о коллекциях друг друга. Налаженные контакты позволяют мне отшивать гастролеров, только те замаячат на горизонте.

И тут снова затрезвонил мобильник, только не у Кудрявцева, а у московского лихача.

– Горяинов, слушаю!.. Ясно. – Москвич убрал трубу в карман. – Дела такие, Юрий Витальевич, я вас больше не задерживаю. Мы продолжим этот разговор позже.

Кудрявцеву ничего не оставалось, как выйти вон. А мысли в голове были одна чернее другой. Этот московский прохиндей откровенно не знал, о чем говорить, но все-таки удерживал Кудрявцева в кабинете по какой-то причине. Очень плохо, если, пока они мило фехтовали словами ни о чем, другие люди из комиссии спешно выясняли, откуда был звонок. Так они быстренько доберутся до реальных занятий Кудрявцева. Понятно, комиссии нужны результаты, и очень может быть, что в качестве потенциальной жертвы выбран именно он – майор Юрий Витальевич Кудрявцев, такой из себя благополучный и независимый, что москвичам наверняка очень хочется буквально придушить голыми руками.

В курилке уже никого не было, только рассеивался ядреный беломорный чад. Майор ввалился в собственный кабинет и уже вознамерился плюхнуться в кресло, но вдруг замер. Так-так-так. Понятно, работали профессионалы, но кое-какие следы оставили. Вроде бы в беспорядке рассыпанные скрепки теперь не лежали в виде иероглифа «Чжу». А значит, пока майор пребывал на ковре, его кабинет подвергся кропотливому обыску. Далее привычная реконогсцинировка объяснила майору Кудрявцеву, что шмон проводился планомерно, справа налево, и перетряхиванию подверглось буквально все. Даже плинтусы на предмет тайников простучали. Даже в сейф заглянули и взяли пробу из початой бутылки «Курвуазье». Но крепче всего гостей заинтересовали материалы по реализации конфисканта.

У Кудрявцева разом отлегло от сердца. Он действительно серьезно работал с конфискантом, но серьезно в правильном смысле, в том, в котором высокое начальство ждет от подчиненных. Вокруг на конфисканте грели руки все, кто ни попадя. Майор же – ни-ни. Потому что ожидал от различных проверок, что в первую очередь под него будут копать, больно уж тема удобная для мздоимцев.

И тут снова укололо сердце. За всеми личными заморочками он как-то забыл саму суть поступившего на мобилу тревожного сигнала. А ведь Моисеевич не просил – буквально взывал о помощи. Майор нашарил трубу и набрал номер старого барыги.

Двенадцать беспросветных гудков он вслушивался в эфир, а далее решительно, уже по служебному телефону, вызвал машину к подъезду.

Он опоздал. Из окон квартиры вился горький дымок, точно так же, как час назад в курилке Управления. Чумазые пожарники сворачивали шланги. Кто-то из соседей безнадежно возмущался, что его затопило, и весь евроремонт насмарку. Подходить к дежурящим поодаль местным ментам вперемешку с санитарами майор не рискнул, чтоб лишний раз не светиться. Достаточно, что краем уха уловил диагноз: «Моменту морэ». Прощай, старый жук-подельник.

Юрий Витальевич круто повернулся и направился в подъезд противоположного дома. Второй этаж. Квартира двадцать четыре. Обитающей здесь даме Юрий Витальевич приплачивал из собственного кармана, потому что за Семеном Моисеевичем, пусть старинный приятель, требовался глаз да глаз. Иначе давно бы обвел Моисеевич майора вокруг пальца в той игре, которую они совместно затеяли.

Войдя, проверив, надежно ли захлопнулась дверь, и не здороваясь, майор Кудрявщев извлек из кармана стопку фотографий, с которыми не расставался последнее время, и веером развернул перед дамой:

– Кто?

– Я узнаю только вот этого, – ткнула дама пальцем в фото кареглазого Павла Полякова, в известных кругах носящего кличку Пиночет.

На мониторе символы превратились в муравьев и разбежались по углам.

Мысли метались внутри черепа с лихорадочно нарастающей амплитудой, оценивая нависшую опасность с разных ракурсов. Если дверь оставалась закрытой, то шум в кабинете могли и не услышать. Тем более, концерт уже начался, и музыка с той стороны гремела на всю Ивановскую. Правда, Пепел явственно фиксировал чьи-то шаги и голоса (что не радовало – второй этаж с началом концерта также ожил), но и это списывалось на обострившееся в момент опасности чутье человека-зверя, в которого сейчас превратился Сергей.

Лежащий горбун, испустив дух, будто бы съежился, будто бы вся сила, которую Пепел только что испытал на себе, не осталась закупоренной в могучем теле, а куда-то испарилась, скорее всего за облака.

Придут менты и очень развеселятся, выслушав сбивчивый рассказ о том, как бывший зэк ни с того ни с сего оказался в Ледовом дворце, чисто из любопытства заглянул в первую попавшуюся комнату и узрел там одинокого горбуна, который якобы просто пялился в компьютер. После чего горбун ни с того, ни с сего начал Пепла изничтожать всеми возможными методами, включая пальбу из ствола. Менты без базара такой лабуде обрадуются, треснут Пепла палочкой по почкам и увезут. Опять увезут на дюжину сентябрей.