Аркадий Адамов - Угол белой стены

— Меня, конечно, — проворчал Лобанов. — Разве от этих чертей скроешься?

Но оказалось, что звонит начальник управления, и звонит Коршунову.

— Сергей Павлович, — солидно пророкотал комиссар. — У меня тут сейчас один товарищ из Москвы, из учреждения, где работала Горлина. Не побеседуете ли с ним?

— Конечно! — живо откликнулся Сергей. — Он может ко мне зайти?

— Да, да. Сейчас направлю.

Лобанов собрал разложенные на столе бумаги и торопливо ушел, бросив на ходу:

— Займусь пока другими делами. До черта их скопилось.

А через минуту в дверь кабинета постучали аккуратно, вежливо и спокойно.

На пороге появился высокий пожилой человек в шапке из серого каракуля и в сером, модно сшитом зимнем пальто с узким тоже из светлого каракуля, воротником: Лицо у человека было широкое, грубоватое. Густые брови низко и сурово нависли над глазами. «Серьезный товарищ», — подумал Сергей.

Человек неторопливо пересек кабинет, пожал Сергею руку и представился:

— Сорокин.

— Очень рад. Прошу.

Сорокин опустился на стул возле стола, снял шапку, расстегнул пальто, при этом сдержанно улыбнулся.

— Жарковато у вас здесь.

— Да, у нас жарко, — усмехнулся Сергей, закуривай и протягивая пачку с сигаретами через стол Сорокину. — Прошу вас.

И предупредительно щелкнул зажигалкой.

Тот, чуть смущаясь, взял сигарету, прикурил и широко выпустил дым через нос.

— Что же вы нам расскажете о Горлиной? — спросил Сергей.

— Прежде всего объясню, почему я зашел, — покачал головой Сорокин и аккуратно стряхнул пепел. — У нас очень взволнованы происшедшим. Я проездом здесь, и товарищи просили меня зайти к вам, рассказать о Нине, то есть… о Горлиной.

— Почему же именно к нам?

— В Москве у нас были товарищи из милиции и сказали, что Горлина задержана тут, в этом городе.

— Положим, еще не задержана, — заметил Сергей.

— Ну так, очевидно, будет задержана.

— Надеемся.

— Вот видите. Товарищи просто опередили события.

— Пожалуй, что так.

— А раз так, — твердо произнес Сорокин, — то вы должны знать, кого задержите.

— Кого же?

— Честного человека, абсолютно честного.

— Но деньги-то у нее пропали? И она скрылась?

— Вот именно — пропали. А Нина, она копейки чужой не возьмет. Понимаете? Копейки. Она у нас целый год работала. Мы ее все любим, как дочь родную.

— Но деньги все-таки пропали. И их надо искать.

— Вот именно — искать деньги. Искать вора. Но не Нину. Она куда-то уехала и приедет. Тут уж не беспокойтесь. Может быть, и случилось у нее что-нибудь личное, так сказать. Дело-то молодое, знаете. Любовь и прочее… Словом, за Нину мы ручаемся. Это меня и просили вам передать.

— М-да, — задумчиво произнес Сергей. — Ну, а вот, скажем, любовь. Вы не знаете, кто за Ниной ухаживал?

— Понимаю, — усмехнулся Сорокин. — Но вы опять это дело с ней связываете. Так вот повторяю: ошибаетесь. Чужие деньги она и возлюбленному не отдаст.

— Скажите, у Нины, кажется, родителей не было, она одна жила? — снова спросил Сергей.

— Сирота, — сокрушенно вздохнул Сорокин. — К нам сразу после школы пришла. Мать у нее в тот год умерла. А отца и не помнит. И родных никого. Вот только совсем недавно какой-то родственник у нее, кажется, отыскался.

— Кто такой? И где?

— Никто не знает. Где-то далеко, не в Москве. Только все это, имейте в виду, крайне недостоверно.

— Да, да. Понятно, — рассеянно согласился Сергей.

Сорокин подробно рассказал о подругах и знакомых Нины Горлиной, о ее доброте и безусловной, порой даже наивной, честности.

Сергей слушал его со вниманием, не позволяя себе взглянуть на часы. Под конец он спросил:

— А где вас можно, в случае чего, найти, товарищ Сорокин?

— У знакомых остановился. Денек еще тут побуду. Запишите телефон, — охотно ответил тот и вдруг спохватился: — Батюшки! Сколько же я у вас времени отнял! Да и у самого еще уйма дел.

Проводив его до двери, Сергей задумчиво вернулся к столу. Нина, Нина… Что же с тобой случилось, девочка? Ведь я тоже думаю, что ты не брала этих денег… Но кто их взял тогда? Прохоров? Как же он встретился на твоем пути? И почему ты так испугалась? Почему скрылась? Это он тебя испугал? Но вокруг тебя было столько хороших людей. И все тебя там любили, я же вижу. Как же так все могло случиться? Ты растерялась, ты от чего-то совсем растерялась и чем-то дала себя запугать. Но чем, чем? И где ты сейчас?…

Сергей вдруг подумал об Урманском. Бедный парень. Как он вчера волновался, когда передавал свой разговор с ней. Как он сбивался, как он кашлял каждую минуту. Сергей еще ни разу не видел его таким растерянным. Да, он так волновался, что…

В этот момент зазвонил телефон. Сергей досадливо поморщился. Какая-то мысль сейчас вертелась у него в голове, какая-то интересная мысль… За что-то он чуть-чуть не ухватился…

Звонил дежурный по управлению.

— Товарищ подполковник, вас по спецсвязи вызывает Баку. Товарищ Ибрагимов.

— Иду.

Сергей торопливо вышел из кабинета заперев за собой дверь.

Ну вот. Сейчас он услышит еще об одном растерявшемся, выбитом из нормальной колеи человеке. Алек. И Нина. Молодые, совсем молодые ребята, как легко их сбить с пути, испугать, соблазнить, запутать… Потому что в характере у них нет твердого стержня, нет прочного нравственного фундамента, каких-то неколебимых убеждений. И потому нет сопротивляемости плохому, нет готовности к борьбе с ним. Не встретится им это плохое или опасное, они будут хорошие, как были, а встретится — нет сил, нет умения побороть, устоять. Это дефект воспитания, глубинная причина жизненных катастроф. Сколько Сергей думал об этом… Да, совсем молодые, совсем внутренне не защищенные ребята…

В комнате дежурного Сергей поспешно взял трубку телефона.

— Сережа? — услышал он веселый, чуть гортанный голос Ибрагимова. — Здравствуй, дорогой! Сколько лет я тебя не обнимал, а? Такое вино держу для встречи! Ну, а теперь слушай про этого непутевого парня. Мои ребята тут поработали… Слушай, дорогой. Значит так…

Семья у Алека оказалась действительно хорошей. Отец старый нефтяник-бурильщик, сейчас на пенсии. Старший брат — тоже нефтяник, инженер, у него семья, живет отдельно. Сестра — врач, только что закончила институт. Алек — самый младший из детей. Уехал сдавать экзамены в университет, остался там, учится и работает. Часто пишет. В одном из последних писем сообщил свой адрес.

— Стой, стой! Я сейчас запишу! — закричал Сергей, жестом прося у дежурного листок бумаги, и вдруг изумленно произнес: — А-а… это мы знаем… Интересно…

Ибрагимов четко продиктовал ему адрес дома на Орловской улице.

— Понимаешь, дорогой. Я сам это письмо читал. Все точно, — продолжал Ибрагимов. — Он даже комнату свою описал, даже вид из окна…