Аркадий Адамов - Угол белой стены

— Хочешь сказать, поответственней? — усмехнулся Вальков. — Хочешь сказать, почему в начальники не вышел, так, что ли?

— А хотя бы и так. Образование у тебя есть?

— Ну есть.

— Какое, если не секрет?

— Высшее. Заочное, правда.

— Юрфак небось?

— Нет. Своя высшая школа у нас.

— Так. Значит, высшее образование, — удовлетворенно констатировал Николай Иванович, отхлебывая черный остывший чай. — Опыта тоже не занимать. Так?

— Так.

— Ну-с. Взыскания, поощрения, тут как?

— Всякое бывало. Вот последнее — орденом наградили. Трудового Красного Знамени.

— Ага! Вот видишь? Выходит, и с начальством отношения налажены. Оно небось представляло. Почему же, спрашивается, тебя не продвигают? Сколько можно, по-нашему, в подмастерьях ходить? А почему не начальником цеха, не еще повыше?

— Был, — вздохнул Вальков. — И повыше был.

— Сняли, значит?

— Сам рапорт подал. Не для меня пост.

— Это ты брось. Не боги горшки обжигают.

— Во-во. Так мы и выдвигаем. По такому принципу. Отличился на своей работе, набрался опыта, получил диплом — выше тебя. «Поможем, подскажем» или вот, как ты, «не боги горшки обжигают». А что получается? Вот хоть в нашем деле. Я, к примеру, в уголовном розыске работаю. Это дело люблю, знаю. И получается, прямо тебе скажу, неплохо. Много сложных дел раскрыл. Ты только не подумай, я перед тобой не хвастаюсь.

— Да знаю я тебя, знаю, слава богу, — нетерпеливо махнул рукой Николай Иванович.

— Ну вот. Поощряли меня, поощряли, а потом и выдвинули. Расти, мол, дальше. Стал я начальником. Вроде бы по заслугам стал. А получилось что? А получилось, что я свою специальность ну как бы на другую сменял. И начали меня помаленьку греть. Одно упущу, другое не предусмотрю, этого не туда поставлю, там не так выступлю. А я уже замечаю, что вроде во вкус вхожу, других-то посылать легче, чем самому бегать. Вот тут я, знаешь, и испугался. Почувствовал, не в том направлении меня расти пустили.

— Глупости, — досадливо возразил Николай Иванович. — Не учили тебя, вот и все. А надо бы на особые, скажем, курсы тебя послать, методы руководства изучить, психологию…

Вальков махнул рукой:

— Не в этом дело. Тут прежде всего другие способности нужны, другое призвание, если хочешь. Руководство, на мой взгляд, — это особая специальность, И обучать ей надо тех, у кого склонность к этому есть. Ты вот агрономом, допустим, не стал? Почему же я руководителем стать должен? Нет у меня такого таланта, и интереса к этому тоже нет. Вот я рапорт и подал. Пошлите, мол, меня назад, пока я ту, старую свою специальность, не забыл. Ну и послали.

Николай Иванович молча снял очки, подышал на стекла и принялся тщательно и неторопливо протирать их носовым платком.

— Тут ты, пожалуй, прав, — задумчиво произнес он. — У нас действительно полагают, что на инженера, скажем, учить надо, а в руководители сам вырастет. Вероятность ошибки тут возрастает в огромной степени. Отсюда всякие, конечно, трагедии. Это мы каждый день хлебаем. Но с другой стороны. Ведь у тебя тоже перспектива должна быть. Говоришь, не туда тебя растить начали. А куда, спрашивается, тебя растить? И потом зарплата, тоже не последнее дело. Ведь у человека семья появляется, дети, расходы прибавляются, да и квартира уже побольше требуется, — Николай Иванович невольно бросил взгляд вокруг себя. — В этом смысле тоже перспектива нужна. Другие ради этого за посты и цепляются, и охотятся; хотя, с другой стороны, — перебил он сам себя, — вот у нас на заводе, допустим, лекальщик шестого разряда, высшего, — это же фигура! Это и уважение, это и зарплата. Инженер того не получает, что он.

— Выходит, не только ради зарплаты некоторые за посты цепляются? — усмехнулся Вальков.

— Выходит, — Ответно улыбнулся Николай Иванович. — Но как же все-таки с твоей-то перспективой? Ты же в самом деле вроде как лекальщик шестого разряда.

— Вот-вот, — оживился Вальков. — И у нас сейчас об этом задумались. Был я, допустим, инспектором уголовного розыска в райотделе, так меня в горотдел перевели, в республиканское управление, а там, глядишь, и по важнейшим делам сделают. Это, брат ты мой, тоже перспектива, не думай.

— По важнейшим делам, это звучит, — уважительно подтвердил Николай Иванович. — Это перспектива стоящая, если, конечно, зарплатой подкрепить. — И, усмехнувшись, добавил: — Были бы важнейшие дела. Вальков устало махнул рукой.

— На наш век хватит, к сожалению. А потом, что считать важнейшим. Каждая спасенная человеческая судьба — это тоже важнейшее дело. Преступная жизнь начинается с малого.

Николай Иванович нахмурился:

— Не преступника надо спасать, а людей от него. Я смотрю, добренький ты очень.

— Спасешь преступника — спасешь и будущие его жертвы, — возразил Вальков. — Вот когда Сашка Жуков сидел в лесу и плакал, это, брат, то самое и было. Ты, часом, не знаешь, где он теперь?

— Федька Грачев встретил его во Владивостоке. Старпомом плавает.

— Вот, видал? Может, ему тот случай уроком на всю жизнь стал, почем знать.

— Что Сашка, — пожал плечами Николай Иванович. — Какой он преступник. Вот у нас в городе было дело. Ужас, я тебе скажу. Казнить за это мало.

— Казнить никогда не мало, — задумчиво произнес Вальков. — Казнить всегда много, часто — слишком много. Война в нас еще сидит, что ли. А жизнь… Про нее в старину говорили: «Бог дал, бог взял». А теперь можно сказать: «Природа дала, природа взяла». Только так.

— Это ты им скажи, — с гневом прогудел Николай Иванович, наливаясь краской. — Им, кто на такое дело пошел.

— Не только сказать, повторять и повторять надо. Из поколения в поколение, — строго сказал Вальков. — И пример показывать.

Николай Иванович сердито посмотрел на друга из-под очков.

— Ну ты же идеалист, я вижу. В том случае, к примеру, поздно говорить. Понимаешь? Одних нет, а у других уже руки по локоть в крови.

Вальков усмехнулся:

— Ты про факт толкуешь, а я про проблему, социальную к тому же. Если иметь в виду факт, то, конечно, поздно. Вот именно поздно.

Он устало потянулся.

— И вообще поздно, — решительно объявил Николай Иванович, взглянув на часы и отодвигая пустой стакан. — Я завтра в поезде отосплюсь. А тебе с утра крутиться… по важнейшим делам.

— Это точно, — согласился Вальков. — Ну что ж. Давай укладываться, раз так.

Да, завтра ему предстоит крутиться, что верно, то верно. Дело об убийстве таксиста Гусева за сутки только чуть продвинулось. Не простое дело, надо сказать. Совсем не простое.

Друзья, стараясь не шуметь, поднялись из-за стола.

…Утром, перед началом оперативного совещания, в городские управление приехал замнач. уголовного розыска республики полковник Сарыев. Он зашел в кабинет Нуриманова, когда тот еще был один, и обрадовался этой минуте тишины и покоя.