Михаил Зайцев - Путь самурая

– Можно попробовать?

– Пробуй. Бей по мешку. Завтра, Артурчик, позаботься о «мясе». Притащи какого-никакого бомжа, чтоб гражданин имел возможность отработать «грабли» предметно.

– Будет сделано, дядя Юра.

– Не забудь, Артурчик... Кисть расслабь, гражданин, и резче бей, нечего боксерский мешок жалеть... Во! Вот так, почти получается.... Это самое движение, гражданин, и будем с тобой отрабатывать до усрачки. Чтоб движение стало привычным, его нужно повторить сто тысяч раз. Из разных позиций, из разнообразных положений. Лучше нормально владеть одним ударом, чем кое-как сотней. Работай, гражданин Игорь, не сачкуй. Замечу, откажусь тебя учить. Будешь стараться, гарантию даю – любого бугра остановишь. Деньги за науку возьму, только если научишься, я за свою учебу отвечаю, мои ученики всегда на высоте.

– Экхе-кхе... – деликатно кашлянул Анатолий. – Однако время, господа. Двадцать три ноль одна. Игорю Александровичу пора домой, отдыхать. Завтра у него тяжелый день.

По пути к дому Игорь задремал, что неудивительно – он ужасно устал за день. А ведь завтра и послезавтра предстоит не менее насыщенная программа. Ну а в четверг отъезд, а в пятницу... впрочем, о пятнице лучше не вспоминать.

– Игорь Александрович, вы спите?

– Нет, Артур, дремлю.

– Завтра мы за вами заедем к восьми, оденьтесь, пожалуйста, поприличней. Пиджак, галстук, белая рубашка.

– Зачем? Я так понял, к завтрашнему дню Кондрат Филимонович сошьет обновку куда лучше, чем те шмотки, что пылятся в моем шкафу.

– С утра, после заезда к врачам, мы...

– Опять к врачам?!

– Опять, Игорь Александрович. Сегодня вас всесторонне обследовали, взяли анализы, к вечеру медики должны были собраться на консилиум и специально под вас рассчитать краткосрочный курс интенсивной терапии. В среду и в четверг с утра большую часть времени вы проведете с врачами, а завтра, после врачей и после повторного, финального посещения «салона красоты», заглянем в «фотосалон», сфотографируем вас на удостоверения. Согласитесь, лучше будет, если на фотографиях в корочках вас запечатлеют в костюме, отличном от того, что вы наденете, отправляясь в город Никоновск.

– Речь идет о документах на право ношения оружия?

– И о корочках помощника депутата Госдумы, и еще о нескольких хитрых лицензиях, расширяющих ваши права. Не забудьте завтра взять с собой паспорт, он понадобится для пропуска в Останкино. У Кондрата Филимоновича переоденетесь и начнете привыкать к новому костюму, к бронежилету, к дубль-кобуре. И с халдеями в ресторанах вы отныне и разговариваете, и расплачиваетесь.

– У меня с деньгами не так здорово, как хотелось бы.

– Наличку я вам выдам, не проблема. Главное, вы должны научиться не только носить костюм с бронежилетом и кобурой под мышкой, но и соответствовать имиджу. Гонять халдеев, если горячее блюдо окажется недостаточно горячим, одним взглядом заставлять притормаживать лохов в «Жигулях», когда вы переходите улицу, заставлять патрульных ментов отводить глаза.

– Я буду стараться, но, сами понимаете, вряд ли за оставшиеся до отъезда два с половиной дня я научусь...

– Научитесь! Поверьте, лепить из проститутки со стажем светскую даму гораздо сложнее, чем превратить вас в Самурая. Чуточку наглой распущенности, хруст баксов в бумажнике, тяжесть оружия под пиджаком, хитрые корочки, прямая спина, открытый взгляд, уверенные движения, внятная речь, и вы Самурай, без базаров!.. Толя, куда ты рулишь?! Вон она, парадная Игоря Александровича...

За день лед утреннего безразличия Артура и Анатолия по отношению к Игорю медленно таял, и попрощались имиджмейкеры с Михайловым, можно сказать, тепло и сердечно. Их ночные рукопожатия были крепки и бережны одновременно. Они смотрели на Игоря так же, как смотрят персонажи «Пигмалиона», профессор Хиггинс и полковник Пиккеринг, в конце первого акта на Элизу Дулиттл. Они явно остались довольны первым днем творения и уже предугадывали успешный исход трехдневных забот, связанных с формированием образа Самурая. Клиент попался смышленый, в чем-то талантливый, а главное, старательный, и это радовало. Зусов будет доволен. А значит, никаких «предъяв», никаких «разборок» не последует, что в конечном итоге для Артура с Анатолием было самым главным.

Джип дождался, когда Игорь зашел в парадную, и медленно отъехал. Дверь открылась, едва Игорь коснулся кнопки звонка.

– Наконец-то... – Улыбка стерлась с лица Ирины, как только Игорь зашел в ярко освещенную прихожую, и она смогла его как следует рассмотреть.

– Зашибись! – прошептала жена, блуждая взглядом по физиономии Михайлова, кардинально преобразованной кудесниками из «салона красоты».

– Нравлюсь?

– Вылитый Ален Делон после отсидки в мордовской зоне. А какие часы на руке, батюшки! Штук на десять тянут... А цепура на шее! А перстень!.. Мамочка, дорогая!

– То ли еще будет. Завтра вернусь в новом прикиде, в бронежилете, с кобурой-дубль под мышками, поднаторевший в стрельбе, рукопашном бое и бытовом хамстве.

– Ну-ну, Игореша. Ты будешь о-очень красивым покойником. Прежнему Игорю Михайлову, вполне возможно, дали бы по морде и этим ограничились. В нынешнего же будут стрелять из гранатомета.

– Кто не рискует, тот пьет кефир... Кстати, я как специалист ответственно заявляю, что отделка московских апартаментов Зусова стоит лимона три минимум. По его меркам маскарад с Самураем довольно дешевая забава, даже включая мой гонорар. Так что ты особо-то не волнуйся, родная. Все нормально. Думаю, обойдется без гранатометов. Расслабься.

Смеркалось. День выдался солнечным, по-настоящему весенним. Под стать дню и вечер баловал москвичей теплом и безветрием. Раскисший на солнышке сотрудник ГИБДД благодушно махнул полосатой палкой водителю автомобиля-танка породы джип, что припарковался в неположенном месте. Отмашка означала: «Хрен с тобой, возбухать не стану, но и ты не борзей, высади пассажиров и езжай с богом».

Из танкообразного джипа вышли двое пассажиров – молодая, симпатичная женщина и крутой господин с модным саквояжем в правой руке. Левая рука его болталась на черной шелковой перевязи. Дорогое, фасонистое пальто раненый небрежно накинул на плечи, как накидку. Во время ходьбы у господина елозил по шее воротничок безукоризненно отглаженной рубашки, и то и дело поблескивала золотая булавка в галстуке. «Рыжье» блистало и на запястье травмированной руки, и на мизинце здоровой конечности. Господин шагал к зданию вокзала, не обращая внимания на лужи под каблуками полуботинок крокодиловой кожи. Он держал спину прямо, двигался решительно с едва заметной ленцой, смотрел перед собой взглядом хозяина, привыкшего, чтобы ему уступали дорогу. Его научили выглядеть человеком, как бы постоянно сдерживающим внутреннюю агрессию. Научили привычно выхватывать пистолет из подмышечной кобуры или одно из удостоверений во внутреннем кармане пиджака, которое для многих страшнее любого пистолета. В случае чего он мог напасть на наглеца, вздумавшего испытать его крутость, он научился бить кончиками пальцев по глазам, ему объяснили, что бить нужно всегда первым. Он хорошо усвоил и этот, и многие другие уроки. Он понял, впитал в себя, уяснил накрепко горькую истину, высказанную спецом по рукопашному бою дядей Юрой: «Ты, гражданин, в сущности, полное фуфло. Запомни, ты – понтярщик. Чем лучше будешь понтоваться, тем дольше протянешь. Старайся». И он старался, как мог, пыжился изо всех сил.