Вячеслав Денисов - Дело государственной важности

…– Мне, право, неудобно, что все так случилось…

– Неудобно прикуривать от горящего офиса. А от слова «право» меня прямо-таки выворачивает, – говорил Куджо, и говорил так, что у Кряжина ни тени сомнения не оставалось в том, что его сейчас действительно вывернет. – Но больший дискомфорт мне доставляет не это. Двадцать третьего числа покойный Константин Игоревич приезжает в Москву и говорит мне: «Здравствуй, Виталька, рад тебя видеть. Когда твои люди приедут ко мне, чтобы отогнать черных помойных мух? Они засидели мне все крыльцо областной администрации, весь кабинет и даже стол. Они прессуют моего компаньона Жорникова и уже контролируют все побережье. Даже крабы, которых отродясь не бывало в Карском море, таскают им со дна монеты». Я отвечаю ему: «Нормально, Константин. Все под контролем. Уже завтра к тебе приедут мои люди и наведут порядок…»

– Можно называть вас Виталием? – робко перебивает директор.

– Можно, – разрешает Сидельников. – Но завтра, если мы поймем друг друга. А сейчас зови меня Куджо…

– Он перебирает, – поморщился Кряжин.

– …И я приехал! И что я вижу? Резун помер. И губернатора не успели даже отпеть, как его «компаньон» Жорников уже пригрел у себя в конторе «пиковых» и носит им ясак. Что за дела, директор? Тебе звонил Резун? Он должен был позвонить тебе ночью, двадцать четвертого, а? Звонил?

В стане «Северного промысла» слышится замешательство, выражающееся в сиплом дыхании через нос.

– Что ты смотришь на меня, как корова на сосну?

Сип не прекращается, но и новых звуков не следует.

– У тебя ребенок сейчас где? – неожиданно спрашивает Сидельников.

– Сабрина?.. – шепчет директор. – В школе, наверное…

– Неплохо, – улыбнулся Кряжин. – Это самый верный способ сбить возрастного человека с продуктивного мышления.

– Ты посмотри – слышит! А может, и не в школе, верно? Ты уже и сам сомневаешься. И правильно делаешь. Потому что сегодня до дома ее провожать будут москвичи. Так я о звонке.

– Он звонил, но я не думал, что речь ведется о смене «крыши»… Константин Игоревич сказал: «Я добьюсь для тебя новых квот, но ты должен отказаться от услуг чеченцев и сделать заявление в УБОП».

– Что ты замолчал? Это не все, что он тебе сказал.

– Губернатор должен был с утра поехать в Генеральную прокуратуру, – Жорников чертыхнулся, и стало слышно, как он елозит по импровизированным райотделовским нарам. А потом вдруг осмелел, и Кряжин почувствовал в его голосе иронию: – «Когда твои люди приедут ко мне, чтобы разогнать черных мух?!.. Приедь, разберись»!.. Он заявление поехал в Генпрокуратуру делать!! Приехал бы ты!.. Разобрался… Он по вашу душу в Москву полетел! «Черные», «белые»! Мне, в конце концов, если так уж в этой стране заведено, все равно, кому платить! И чьи распоряжения свыше выполнять – тоже фиолетово! Мне главное – доход постоянный иметь, и дочери воспитание дать за рубежом!

– Чшшш!.. – гюрзой прошипел Сидельников.

– Ты пойми, здесь рыбу добывать – все равно что уголь на Донбассе!.. – понизив голос на две октавы, послушно-беззвучно орал Жорников. – В любую минуту метан рванет и завалит к чертовой матери!.. Он знал, что я в офисе буду, и позвонил в четыре утра. Если, говорит, не пойдешь утром в УБОП, то я утром пойду в Генпрокуратуру с дописанным к тексту абзацем. И прочитал: «Также прошу привлечь к уголовной ответственности следующих руководителей компаний, поощряющих организованную преступность, ввод денежных средств в теневой преступный бизнес и добровольное привлечение в штат предприятий должностных лиц по этническому признаку»…

Советник присвистнул и откинулся на кривую спинку стула начальника уголовного розыска.

– Что такое последнее? – уточняет Куджо. – Я об этническом признаке.

– Три последних года, пока я руковожу компанией, в области стали происходить удивительные вещи. В город, где раньше гвоздика Восьмого марта стоила как хорошая рубашка, вдруг стали прибывать с юга люди. И могло сложиться впечатление, что там им вдруг стало жарко. Причем всем одновременно! Асфальт положить, цветы продать, персики предложить… А потом эти продавцы персиков вдруг переоделись в пиджаки больших размеров, пересели из киосков в «Мерседесы» и стали не предлагать, а настаивать. Где у кого покупать, какие сделки заключать, а от каких отказываться. Авторынок перешел к ним, расцвела проституция – дай бог ей здоровья! – а штаты государственных и коммерческих структур, особо продавленных бывшими «цветоводами», стали ими же и заполняться. Если руководитель – русский, то зам обязательно нерусский. Из «цветоводов». Ты, Виталий, Шахворостова видел? Это будущий губернатор, поверь мне на слово! – в столице уже проплачено! Реклама, телевидение, избирательная кампания – все это не даст сбоев ни при каких обстоятельствах. А Шахворостов меня к себе уже вызывал – да, да! – вызывал! И знакомил с будущим заместителем, который будет отвечать за рыбный промысел и перераспределение местных квот. Знаешь, Виталий, как его имя?

– Куджо, – поправил Сидельников . – Меня зовут Куджо.

– И его почти так же! – взревел Жорников. – Магомед-Хаджи его имя!..

Паузы капитан директору не дал.

– Так, значит, человек, радеющий за образование своей дочери, ты Резуна и приговорил в «Потсдаме»?

– Я так и знал!! – отчаянно взвыл Жорников, заставив Кряжина и Тоцкого отшатнуться от устройства. – Я так и думал, что вы это скажете. Но если пошевелить мозгами – скажите, зачем мне это нужно?! Чтобы завтра ко мне в замы, как к Шахворостову, подали «чеха», а послезавтра «чех» пересел в мое кресло точно так же, как «чех» Шахворостова пересел в кресло губернатора?!

– И кто же тогда, по-твоему, Костю порезал? – воскликнул Куджо.

Хороший вопрос. Он обычно первый, который хочется задать при допросах, однако только мудрый сыщик или следователь знает точно, когда он будет уместен. Кряжин вынужден был согласиться, что Сидельников сыграл с этим вопросом блестяще. У артиллеристов есть такие понятия: «откат», «накат», «докат» – это когда ствол орудия после выстрела следует назад до максимума, потом – до максимума вперед и лишь после этого возвращается в исходное положение. У человека, использующего технику допроса в бесконфликтной ситуации с подозреваемым, перед бомбардирами есть преимущество. Он может заставить ствол своего орудия двигаться так, как ему выгодно. Опер, выбрав нужный момент, произвел «накат» и тут же, не давая возможности Жорникову выйти из предыдущего состояния, осуществил «откат». И сейчас самое главное – сделать правильный «докат».