Дон Уинслоу - Жизнь и смерть Бобби Z

Дан приказ: не терять выдержки и не палить, ese. Не стройте из себя героев и не открывайте стрельбу: если тебя не снимет Бобби Зет, это сделает Луис Эскобар, потому что иначе ты помешаешь выстрелить Крусу-СН.

С подростками два парня постарше, они медленно колесят по Санта-Кларе, и вдруг один из них дергает головой в сторону Блю-Лэнтерн и смеется:

– Ты только погляди!

Им, честное слово, просто не верится: они разыскивают машину, а она торчит на видном месте! У этого парня явно есть cojones, [51] Яйца (исп.). ese. Тачка стоит рядом с большим черным лимузином, так что парни набирают номер Круса, а потом выходят, чтобы посмотреть.

Шофер лимузина, понятно, сует руку в куртку, когда к нему подходят два человека, и они поднимают руки, демонстрируя, что они без оружия, и спрашивают:

– Что-то случилось?

У шофера, видать, нервишки крепкие, потому что он говорит так:

– Ничего не случилось. Вы свалите отсюда на хрен – это точно случится.

Тогда один из парней-наблюдателей говорит:

– Мы просто гуляем, ese.

А шофер лимузина отвечает:

– Гуляйте в другую сторону.

Так они и поступают. Улыбаются и пятятся назад, медленно, чтобы показать, что не испугались. Садятся обратно в машину, и тут выходит на связь водитель Круса-СН, и они ему сообщают:

– Подгребай сюда, ese. Что-то тут творится.

Так что Крус начинает собирать свою игрушку и проверять прицел, а его водитель гонит машину в сторону Санта-Клары и Блю-Лэнтерн.

А два наблюдателя отъезжают и катят по Санта-Кларе к Голден-Лэнтерн, где они могут заехать в парк с другой стороны, потому что они точно знают, что легендарный Бобби Зет должен заниматься кое-какими делами на Блаффсайд-уок.

И они хотят быть там, когда Крус-СН будет заниматься своим делом с Бобби, ese.

– Великий Бобби Зет, – с презрением произносит Уэртеро. – Легенда… – Дон Уэртеро качает головой и бьет Тима ногой в лицо.

Кожаная туфля от Гуччи попадает ему промеж глаз, по носу, туда, где он соединяется с черепом. Дюйм вправо или влево – и заостренный носок лишил бы Тима глаза, но он всего лишь ломает ему нос, так что Тим все еще может видеть сквозь пелену в глазах. Уэртеро хватает его за волосы, вздергивает голову, смотрит на него, выкашливает большой сгусток мокроты и плюет Тиму в глаза.

Тим чувствует, как теплый плевок смешивается с кровью, стекающей по его лицу, и со слезами, потому что глаза у него переполнились влагой – не то чтобы он плакал, нет, однако слезы отчего-то бегут по щекам.

Уэртеро отдергивает от него руку.

Один из его ребят уже наготове с носовым платком. Уэртеро вытирает руку и бросает платок на землю.

Тиму удается найти глазами Элизабет, и он спрашивает:

– Где Кит?

– В лимузине, – отвечает она. – С ним все в порядке. – И потом умоляющим голосом добавляет: – Прости, Бобби. Мне пришлось.

Ну конечно, пришлось, думает он. Она знала, что рано или поздно меня сцапают, и решила поступить так, как будет лучше для ребенка. Спасти себя, чтобы стать мальчику матерью.

– Супер, – говорит он.

– Твой сын? – спрашивает Уэртеро.

– Да.

Уэртеро молча кивает и, похоже, погружается в размышления. Тим полагает, что он размышляет, как бы его шлепнуть.

Но пока он еще поживет.

– У меня ваши три миллиона, – говорит Тим, обращаясь к Уэртеро.

Уэртеро поднимает бровь и улыбается.

Ободренный, Тим добавляет то, что он знает:

– Они на яхте в гавани Дана-Пойнт. Вон там. Отдайте мне сына, и мы пойдем туда и заберем их.

– Вот как.

– Я хочу с вами расплатиться, – объясняет Тим. – Один из моих людей…

Уэртеро наклоняется и бьет Тима так сильно, что тот опрокидывается навзничь. Когда Тим с трудом открывает глаза, Уэртеро стоит над ним и лицо у него красное и сердитое.

– Ты мне говоришь про деньги ?! – вопит Уэртеро. – Ты смеешь мне говорить про деньги?! Ты украл мое сокровище!

Тим в полном смятении. Он слышит, как Элизабет бормочет:

– О черт!

Затем Уэртеро восклицает:

– Ты украл мое дитя!

«О чем лепечет этот старый стервятник?» – недоумевает Тим.

Но из следующего крика Уэртеро становится все понятно:

– Ты украл мою дочь!

– Но я вовсе…

– И ты ее убил!

У Тима теперь не только голова кружится – у него мозги буквально водят веселый хоровод.

– И – что верно, то верно, – говорит Уэртеро, – ты со мной расплатишься.

И Уэртеро рассказывает историю Анхелики Уэртеро де Монтесон.

Отцовское сокровище, его единственное дитя.

Печалью всей жизни Уэртеро было отсутствие детей мужского пола, но Анхелика, его ангел, была рождена для того, чтобы выйти замуж за какого-нибудь юного идальго и родить детей, которые унаследуют его кровь, если не его имя.

Прекрасное дитя, с волосами мягкими и черными, точно соноранская ночь, [52] Соноран – пустыня в Мексике. с глазами, сияющими как чистейшие звезды. С улыбкой, которая дарила ему солнце, от ее смеха пел воздух.

Прекрасное дитя.

Но Анхелика росла, взрослела, и в ней все чаще проявлялась твердая воля ее отца, а не покорность и уступчивость матери. Ее упрямство и сила воли приводили его в ярость, но служили и поводом для гордости: ему пришлось признать, что он не может отказать ей ни в чем. Ни в игрушках или куклах, ни в украшениях или подругах, ни в норовистых лошадях или опасных мужчинах.

Он пытался держать ее подальше от своего бизнеса, действительно пытался. Но как передать ей богатства, которые он нажил, и при этом не погрузить ее в темные тайны его ремесла? Будь она более покорной, будь она слабее духом, ему, может быть, удалось бы удержать ее, запереть на гасиенде, и пусть бы она обучалась домашнему хозяйству и сопутствующим наукам. Но в ее груди билось гордое сердце идальго, унаследованное от бесчисленных поколений конкистадоров, – она родилась, чтобы скакать верхом, бродить по свету, и он это понимал.

Он старался ею управлять как норовистой лошадью. Пусть бегает, но пастбища ей будет выбирать он. Уэртеро пытался выбирать ей подруг – ему нравились Элизабет и Оливия, хотя они и принадлежали наркотическому полусвету. Более того, они были куртизанками, верно? Утонченные девушки из колледжа, достаточно смышленые, чтобы соответствовать уровню Анхелики, достаточно преданные, чтобы защищать ее.

Он ведь даже пошел на сговор с Элизабет. Поманил ее щедрым жалованьем и тайной работой. Дуэньи, облаченные в черное, давно канули в прошлое, он это знал, но, может быть, Элизабет сможет приглядывать за Анхеликой? Станет современной дуэньей для современной девушки – насколько это позволяют времена?

Они бродили по миру, бродили втроем – сильные духом юные леди, богатые, хорошего происхождения. Но времена были иные, более свободные, и надо быть дураком, чтобы не признавать этот факт.