Дон Уинслоу - Жизнь и смерть Бобби Z

– Gracias, – бормочет он, чувствуя себя дураком.

– De nada, – отвечает девушка и уходит, оставив его наедине с самим собой и со звуками больших денег: глухим стуком ракетки по мячу, плеском тела, рассекающего воду. Детским смехом.

Не так уж плохо для дохлого ублюдка, думает он.

После кофе и завтрака, не получив никаких вестей от Брайана, он возвращается обратно в свою комнату и начинает лазить по всем шкафам и ящикам. Они забиты одеждой, и вся эта одежда ему впору.

Найковские кроссовки, мокасины от Гуччи, рубашки-тенниски от, черт его дери, Калвина Кляйна в пастельных тонах. Два костюма песчаного цвет от Армани, белый блейзер от Адольфо. Стопки сложенных футболок, большинство из них – черные, одна – темно-фиолетовая, одна – желтая, несколько белых. И никакой на них рекламы, строгие однотонные вещи.

Тим принял душ и побрился. Флакона с аэрозолем он не увидел, но на полочке стоял серый, глянцевито поблескивающий тюбик крема для бритья неизвестной ему фирмы под названием просто «М». Затем оделся: натянул какие-то плавки «Тихий океан», мексиканскую хлопковую рубашку без застежек, темные очки от Армани и бейсболку цвета хаки, после чего направился на звук плещущей воды.

Водопад в пустыне, чтоб мне лопнуть! Вода каскадом падает по камням в бассейн, который формой напоминает арабское окно – сильно вытянутый овал с кругами наверху, внизу и по бокам. На дне – кафель. В центре – буквы «БК», стилизованные под арабскую вязь. Бассейн достаточно большой, чтобы вместить целое мормонское семейство, решившее собраться вместе; есть и джакузи, где можно плавать кругами. И, черт дери, высоченные финиковые пальмы, это на случай, если утомишься лежать на солнце.

На дом отсюда открывается отличный вид. Похож на какую-то арабскую крепость, елки-палки. Главное здание с двумя крыльями. Дверные проемы арками, такие же окна, в общем – полный комплект. Тим почти ожидал, что услышит имама, сзывающего правоверных на молитву. Пара хозяйственных построек из саманного кирпича. И все обнесено саманной стеной, в которой Тим обнаружил датчики движения и звука.

Значит, у этого Брайана есть враги, сделал вывод Тим.

И неплохие друзья и подруги тоже есть: сейчас Тим видит одну такую подругу, лежащую на животе в шезлонге в одних только трусиках от купальника. Спина равномерно загорела, каштановые волосы зачесаны вверх, открывая шею. Ноги длинные, задница маленькая.

Девушка почувствовала его взгляд и на пару дюймов приподняла голову, чтобы поглядеть на него. Улыбнулась из-под темных очков, закрывающих пол-лица.

Тим улыбнулся в ответ.

Она уронила голову на шезлонг.

Он стащил с себя рубашку. Он в хорошей форме. Ну, в хорошей форме для тюрьмы, скажем так: порядочно отжимался и приседал. Хотя совсем незагорелый.

Она, оказывается, наблюдала за ним и удивилась:

– Боже, ты белый!

Низкий голос. Очень сексуально.

Достав из-под шезлонга тюбик крема для загара, девушка протянула его Тиму.

Он пробормотал «спасибо», присел на соседний шезлонг и начал мазаться.

Тим уже добрался до ступней, когда из дома вышел мальчишка-мексиканец и сказал:

– Мистер Зет? Брайан хотел бы вас видеть, если вам удобно.

Ну конечно, черт побери! Он снова натянул рубашку и последовал за мальчиком в дом.

Фамилия этого Брайана – Кэрвье, твердое «к», как в слове «корпус», а не мягкое, как в слове «кегли». Тиму подумалось, что у Брайана только и есть твердого, что это «к».

Брайан до того разжирел, что выглядит круглым, как мальчик-пончик «Пиллсбери» с пачки кекса «Твинки». Тим прикинул: похоже, Брайану под тридцать, он уже лысеет, хотя над ушами вьются рыжие кудри, и если Тим незагорелый, то Брайан – просто альбинос паршивый, не настоящий, конечно, глаза у него не розовые. Смахивает на Каспера, Дружелюбного Призрака из комиксов – такой он белый.

Мало того, на нем длинная белая хламида, в которую можно завернуть целое религиозное собрание, – и все равно он кажется жирным. Жирные пальцы ног втиснуты в сандалии, щеки утопают в жирной шее. Кажется, что если этот Брайан Кэрвье-с-твердым-к скушает еще один пончик, то поставит себя на грань самоубийства, как случилось когда-то с Ричардом Симмонсом, [13] Ричард Симмонс (р. 1948) – американский пропагандист здорового образа жизни. В своих книгах, телепрограммах и видеокурсах подробно рассказывает и показывает, как он избавился от лишнего веса благодаря диете и физическим упражнениям. пока тот не взял себя в руки и не сказал сладкому решительное «нет».

Ну так вот, Брайан восседает в большом деревянном кресле, потягивает какую-то фруктовую дрянь с водкой и только что в штаны не писает, так он рад встретиться с легендарным Бобби Зетом.

– Какая честь! – восторгается Брайан. – Не желаете выпить?

Тим желает. Он просит пива, и буквально через секунду появляется паренек-мексиканец, точно комната нашпигована микрофонами. Лет пареньку примерно около двадцати, и они с Брайаном обмениваются взглядами – Тим знает такие взгляды еще по тюрьме. Мальчик протягивает Тиму ледяную «Корону».

Тим садится в другое деревянное кресло. Несколько секунд они с Брайаном смотрят друг на друга – прямо какой-то праздник любви, – наконец Брайан произносит:

– Дон Уэртеро передает свои извинения: он не смог прибыть лично. Но он просил меня оказать вам все возможное гостеприимство. Он собирается появиться в начале будущей недели. Так что – mi casa, su casa. [14] Мой дом – ваш дом (исп.).

– Недурной casa, – замечает Тим.

– Благодарю вас.

– Напоминает мне один старый фильм…

Брайан польщен. Он улыбается:

– «Beau Geste». [15] «Красавчик Джест» (фр.). Речь идет об экранизации 1939 года приключенческого романа британского писателя П.К. Рена (1924). Один из братьев Джест, которого играет Гэри Купер, сбежав от приемных родителей, поступает на службу в Иностранный легион. Это мой любимый. Все время его пересматриваю. У меня дом, устроенный как та крепость, только sans [16] Без (фр.). трупов, конечно.

– С ума сойти, – отвечает Тим. И думает, что этому бездельнику Брайану Кэрвье, видно, деньги девать некуда.

– Понимаете, – говорит Брайан, – я хотел поиграть с темой пустыни, все это мексиканское дерьмо так утомляет. А Санта-Фе уже всем надоел до смерти…

– До смерти.

Какого черта, о чем мы толкуем? – думает Тим.

– …точно так же, как Тэлисен-Вест, [17] Дом-школа знаменитого американского архитектора Фрэнка Ллойда Райта (1869–1959), располагавшийся в Аризонской пустыне. – продолжает Брайан, – а значит…

– …значит, мы – тут, – заключает Тим. Он побаивается прямо спросить, где это – «тут», потому что Зет, возможно, должен бы знать и сам.