Дик Фрэнсис - Заезд на выживание

В результате я не сделал ровным счетом ничего. Просто забрал свои вещи и отправился домой.

В понедельник утром я вошел в контору и услышал, как в секретарской кто-то громко сказал:

— Ни за что, мать вашу, не поверю! Подобная лексика — редкость в адвокатских конторах, еще реже такие выражения можно было услышать от сэра Джеймса Хорли, королевского адвоката и главы нашей фирмы, а стало быть — моего непосредственного начальника. Сэр Джеймс стоял перед столами секретарей и читал какую-то бумагу.

— И во что же это вы не верите? — спросил я, решив в последний момент не повторять непристойное словцо.

— Да вот в это, — ответил он и взмахнул бумагой.

Я подошел, взял ее. Распечатка e-mail. И озаглавлено сообщение было так: «ДЕЛО ПРОТИВ ДЖУЛИАНА ТРЕНТА РАЗВАЛИВАЕТСЯ НА ГЛАЗАХ».

Да уж, действительно, вашу мать!.. Я и сам глазам своим не верил.

— Это ведь ты защищал его на первом процессе, — сказал сэр Джеймс. И прозвучала фраза как утверждение, а не вопрос.

— Да, — ответил я. Я очень хорошо помнил все подробности. — Дело простое, как апельсин. Виновен вне всякого сомнения. Как он добился пересмотра по кассационной жалобе… ума не приложу.

— А все этот чертов адвокатишка, — пробурчал сэр Джеймс. — И вот теперь этот тип соскочит, полностью. — Он взял бумагу у меня из рук и перечитал короткий отрывок: — «Дело прекращено за отсутствием улик», так здесь сказано.

Нет, скорее за отсутствием свидетелей, подумал я. Побоялись дать показания, сочли, что и их изобьют тоже.

И у меня возник интерес к этой кассации и решению суда в пользу Джулиана Трента — несмотря на то что сам я больше не являлся его защитником. «Чертов адвокатишка», как назвал его сэр Джеймс, оказался одним из государственных обвинителей, эта команда была специально создана с целью обхаживания членов жюри присяжных на предмет вынесения обвинительного вердикта. Уже трое членов жюри присяжных обращались в полицию и докладывали об этих происках, и все трое впоследствии давали показания на слушаниях по кассации. Причем каждого из них обрабатывал в отдельности один и тот же юрист. Почему он это делал — было выше моего понимания, поскольку все улики в деле были стопроцентные. Но у кассационного суда не было иного выбора, как назначить пересмотр дела.

Этот эпизод стоил адвокату его работы, репутации и, как следствие, занижения оценки профессиональной квалификации. В коридорах судебно-исполнительной власти произошел небольшой скандал. Хорошо хоть у судей процесса по пересмотру дела хватило ума оставить молодого Джулиана за решеткой вплоть до начала новых слушаний.

Похоже, что теперь он выйдет на свободу, и срок заключения, а также все, что происходило на процессе, вскоре позабудется.

Я помнил, что он сказал мне напоследок в камере под залом заседаний в Олд-Бейли в прошлом марте. Не слишком приятное воспоминание. Есть такой обычай: представитель стороны защиты навещает своего клиента уже после вынесения приговора, вне зависимости от того, выиграл он дело или проиграл. Но визит оказался не совсем обычным.

— Я с тобой еще рассчитаюсь, придурок бесхребетный! — злобно воскликнул Трент, как только я вошел в камеру.

Очевидно, решил я, он считает, что обвинительный приговор — целиком моя вина, поскольку во время слушаний я не угрожал свидетелям насилием. А Трент ждал от меня именно этого.

—Так что берегись, — угрожающе добавил он. — Наступит день, очень скоро, и я подкрадусь к тебе, ты и не заметишь.

У меня даже мурашки пробежали по спине — столько злобы и убежденности было в этом голосе. И я инстинктивно огляделся, чтобы лишний раз убедиться, что он находится за решеткой. Когда зачитывали обвинительный приговор, я радовался тому обстоятельству, что этот тип находится под охраной. И мне хотелось, чтоб так было и дальше. На протяжении нескольких лет практики мне не раз угрожали другие, куда более грубые и простоватые клиенты. Но было в Джулиане Тренте нечто пугающее, причем не на шутку.

— С вами все в порядке? — спросил сэр Джеймс. Он смотрел на меня, слегка склонив голову набок. .

— Все отлично, — хрипловатым голосом ответил я. Потом откашлялся. — Нет, правда, все отлично, спасибо, сэр Джеймс.

— Вы так выглядите… точно привидение увидели, — сказал он.

Может, и увидел. Может, я сам скоро стану призраком? После того, как Джулиан Трент придет мстить?

Я отрицательно покачал головой.

— Просто вспомнил кое-какие детали тех, первых слушаний.

— Вся эта история дурно пахнет, если хотите знать мое мнение, — многозначительно произнес он.

—Похоже, вы хорошо знакомы с этим делом, и результат для вас важен. — На моей памяти сэр Джеймс никогда прежде не употреблял крепких выражений. — Вот уж не думал, что кто-то из наших тут встрял.

—Никто и не встревал.

Королевский адвокат сэр Джеймс Хорли, в силу занимаемого им положения, знал обо всем, что происходит в этих стенах. Знал о каждом деле, в котором участвовали «подведомственные» ему барристеры, как со стороны обвинения, так и защиты. И в равной степени был абсолютно несведущ или почти ничего не знал о делах, в которых не принимала участия его «команда». По крайней мере, старался производить именно такое впечатление.

— Так откуда такой интерес к этому делу? — спросил я.

— А что, мне нужны какие-то особые причины? — обиженно заметил он.

— Да нет, — ответил я. — Причины не нужны. Но вопрос остается: с чего это вдруг такой интерес?

— Нечего меня допрашивать! — недовольно проворчал он.

У сэра Джеймса сложилась вполне определенная репутация среди барристеров низшего звена — он при каждом удобном случае подчеркивал свое превосходство в статусе. Но должность главы адвокатской конторы не так уж и значительна, как может показаться на первый взгляд. Это скорее почетный титул, который чаще всего присваивается самому старшему по возрасту члену, тому, кто долее остальных пробыл в королевских адвокатах. Примерно сорок пять или около того барристеров нанимались на эту службу сами. И главной целью создания таких вот объединений было просто облегчить жизнь и организацию труда, пользоваться всеми необходимыми услугами, секретарями, офисами, библиотекой, конференц-залами и прочим. Каждый из нас должен был сам искать себе клиентов, хотя секретари играли тут немаловажную роль, всегда могли подобрать подходящего клиента барристеру с опытом ведения определенных дел. И уж само собой разумеется, что наш начальник и глава никогда не делился работой с младшими по званию. Сэр Джеймс, насколько мне известно, вообще никогда ничем и ни с кем не делился, а все прибирал к рукам.

— Ладно, неважно, — сказал я, давая понять, что дискуссия на эту тему закончена. Он бы сказал мне, если бы захотел. Или имел бы право. И мои расспросы все равно ни к чему не приведут. В этом плане сэр Джеймс напоминал самого бесполезного свидетеля в суде, у которого есть собственные понятия о том, какими свидетельствами стоит делиться во время слушаний, а какими нет. И вопросы, задаваемые сторонами защиты или обвинения, тут значения не имели. И чтоб как-то сломать эту стену, нужен человек равного упрямства и силы характера — вот почему сэр Джеймс Хорли считался одним из самых выдающихся адвокатов в стране.